Страница 38 из 42
Во время обеда в хорошо протопленной совхозной столовой Журавский посоветовал Кравцову:
— Ты дома у Прахова не бывал? Сходи, погляди, что у него понавешено на окнах...
Кравцов удивился: неужели польстился? Так ведь шестьдесят пять метров — куда ему столько?
— А я и не сказал, что шестьдесят пять. Прахов ровно на окна и взял, может даже и заплатил за это, а остальное в райцентр послал.
— Кому?
— А вот это уж твоя забота, Григорий Иваныч, кому?
К Новому году пришел ответ из Грозного: нашли и допросили Челухоева. Он все напрочь отверг: Азраила Магометова знать не знает и в Сибири никогда не бывал. Паспорт у него, правда, два года назад стащили, так он об этом тогда же в милицию заявил. Со вторым «кунаком» Магометова вышло еще чуднее: Тагиров Селим семь лет назад умер.
— Ну, жулье! Ну, проходимцы! — раскипятился Сережа Новиков. — Да его, паразита, сажать надо! Я поеду, Григорий Иваныч, привезу его, допросим...
— Не горячись. — Кравцов уже четко видел: вся эта история с бригадой Каримова — только макушка айсберга. Только часть махинации, притом далеко не самая главная. У столь многоопытного и самоуверенного совхозного главбуха, какой была Валентина Петровна, просто не тот характер, чтобы так просто сорить деньгами в отношениях с шабашниками. Значит, она от этого что-то имеет. Или что-то важное покрывает.
— Не горячись, Сережа, никуда от нас этот Магометов не денется. Даже если и смоется из района — найдем. А вот так называемые доверенности Челухоева и Тагирова ты у него забери — пошлем на экспертизу.
В тот же день материалы по совхозу «Гуляевский» запросил начальник райотдела подполковник Любавин. С чего бы это? Обычно Любавин больше всего занимался угрозыском, в работу Кравцова не вникал, верил и полагался на него.
Доклад Кравцова Любавин выслушал внимательно, прочитал акт ревизии — Кравцов видел, прочитал оценивающе, не проформы ради. Потом спросил, когда Кравцов думает передавать материалы в прокуратуру? Тут же засомневался, что следователю районной прокуратуры будет едва ли под силу поднять такой материал...
Кравцов пожал плечами:
— Так ведь рановато еще в прокуратуру обращаться, товарищ подполковник. Они там просто поступят: Магометова посадят, а все остальное либо прекратят, либо мне же и вернут, мол, разбирайся сам.
— Вот и объясни мне, где ты видишь конец?
— Мне, товарищ подполковник, многие вопросы спать не дают: почему, например, и Прахов, и Сергеева платят Каримову такие тысячи? Будто отвечать не боятся... Почему банк именно Прахову так легко дает кредиты, а куда деньги текут — не контролируют? По двум накладным ясности нет, и ведь обе они — липовые. Кого и что ими прикрыли?
— Ну, повозись, повозись. Только, боюсь, в такие дебри залезешь — сам не выберешься и меня за собой потянешь.
— Волков бояться — в лес не ходить! — улыбнулся Кравцов, — Да, кстати, можно узнать, что дал разбор случая с шофером Белоевым?
— А что с ним разбираться? Сначала все врал и путал, потом признал, — да, ездил в тот день в «Гуляевский», тебя искал, думал, может, помощь понадобится. И Каримова видел, и в тот раз, и прежде. Земляки они. Усматриваешь в этом криминал?
— Зачем же меня совсем за дурачка считать? Пока я машину искал, он же Каримова предупредил!
К удивлению Кравцова, Любавин ответил теми же словами, какие он сам сказал Сереже Новикову: не горячись. Прямых улик в сговоре Белоева с Каримовым нет. Обещал на этих днях позвонить в управление, в область, посоветоваться — с тем и отпустил.
На другой день Новиков приехал из «Гуляевского» какой-то взъерошенный, взвинченный и к Кравцову не вошел — ворвался:
— Да что же это делается, товарищ майор? Главбух сказала — хватит у них рыться, мешаете только работать. Без указания райисполкома, говорит, больше ни одной бумажки не дам. Вот! И еще сказала, на вашего Кравцова тоже управа есть, не велик чин. Вот вызовут в область, дадут накачку — живо присмиреет!
Кравцов поморщился: слышать о себе такое кому приятно? Однако дело было важнее уязвленного самолюбия. Спросил, привез ли из совхоза что-нибудь посущественнее? Оказалось — привез: забрал у Магометова обе доверенности. И еще поговорил с Кирой, секретаршей Прахова. Вернее, не он с ней говорил, а она с ним. Сама пришла, сама все выложила: Каримов в начале октября привез и передал в кабинете Прахову шикарный японский магнитофон с двумя колонками, две румынские дубленки, мужскую и женскую. А вскоре все это Прахов самолично отвез в райцентр. Кому — Кира не знает. Потом она стала плакать и просить, чтобы Володю не трогали, он ни в чем не виноват, а ослушаться Прахова — такого в совхозе еще не бывало... Володя — это шофер Прахова, они с Кирой еще года нет, как поженились.
Кравцов протянул руку — давай бумаги. Все записал, что она рассказала?
— Ну, брат, — похвалил Сергея Кравцов, — вот это ты на жилу наткнулся. А в «Гуляевский» я сам съезжу. Придется с Праховым потолковать напрямую, без дураков. Не верю я, что в исполкоме могли дать такую команду — документы от нас прятать. Там что, не понимают, где закон, а где беззаконие?
С Белоевым Кравцов теперь не ездил: он не любил людей неискренних. И хотя Белоев стелился мелким бесом, машину чуть не вылизывал, с утра докладывал: товарищ майор, машина на ходу — веры ему уже не было. Если надо было, Кравцов брал дежурку, а дежурному оставлял Белоева.
В этот раз в «Гуляевский» Кравцов приехал, когда морозный январский день шел на убыль. В предбаннике у Прахова увидел Киру, тоненькую, светлоголовую. Она глянула на майора с такой радостью и надеждой, что Кравцов не удержался, легонько похлопал ее по плечу.
Увидев Кравцова, Прахов неприятно поморщился и тягучим голосом спросил:
— Соскучился? По душам, наверное, приехал потолковать? Ну, давай потолкуем.
Кравцов помолчал, а потом спросил:
— Сколько же лет мы с тобой знакомы, Прохор Матвеевич? Пять? Или больше?
Прахов подтвердил — пять и, выходит, еще и с хвостиком. С восьмидесятого, если считать, как Кравцова перевели в район. Прахов потер ладонью обрюзгшее лицо:
— Вот ты мне, выходит, пять лет верил, за честного человека считал, а теперь в жулика произвел. Это как понимать?
— Я пока нигде этого не говорил, Прохор Матвеевич. Вот ты — коммунист, и я — коммунист. И если я не понимаю, что творится в твоем хозяйстве, не ты ли первый должен мне помочь? А что твоя главбух вытворяет? Даже документы, видишь ли, не желает показывать работникам милиции! Она что, не понимает наших прав и обязанностей?
Прахов, до этого небрежно развалившийся в глубоком кресле, вдруг подобрался, грозно сдвинул брови:
— Щенок ты еще, майор! Что же ты взялся меня стращать? Права у тебя, полномочия! Я фронт прошел, две «Славы» имею! Что ты здесь вынюхиваешь? Больше того, что я знаю, все равно не узнаешь. Ты видел, каким был совхоз десять лет назад, когда я его принял? И как тут люди жили? Видел?! А теперь?.. Думаешь, легко далось? Да я этому жизнь отдал! И не тебе, молокососу, судить обо мне!
Он вдруг побледнел, глотнул воздух и судорожно прижал пухлые руки к сердцу.
Кравцов заметался в поисках графина с водой, Прахов вытянул руку: — там! там!
За одной из полированных дверок большого стенного шкафа оказался холодильник, в нем бутылки с минеральной водой, коньяк, еще какие-то вина, горкой громоздились банки и баночки.
С трудом глотнув минералки, Прахов еще долго сидел с закрытыми глазами. Наконец пришел в себя:
— Опять сердце прижало. Сам-то пей, испугался, поди.
Георгий Иваныч выпил стакан холодной до озноба минералки. Жалость к Прахову не могла перебороть засевшую в душе обиду.
Между тем Прохор Матвеевич тихо продолжал:
— Ладно, за щенка ты меня, старика, извини. Погорячился я. Давай спокойно поговорим. Там, — он указал на холодильник, — баловство одно. Думаешь, мне это надо? Куда уж! На работу и то сил не хватает. Это для гостей, для высоких гостей... — он поднял указательный палец: — Понимаешь?