Constanta

Еще со школы я всегда находилась в основном в мужской компании, и была убеждена, что никто и никогда не поймет меня так хорошо, как мужчина. Но в универе я встретила Ольгу, полную противоположность себе: воспитанную, неиспорченную жизнью девушку, совсем не похожую ни на одну из тех распущенных и глупых стерв, которых я привыкла видеть у себя на родине.

Ольга до того чувствовала меня и без слов умела определять мое настроение и мысли, до того она веселилась от моих шуток и поведения, что мне оставалось только удивляться. Она смогла полюбить меня – урода жизни, не нашедшего свою дорогу, умеющего только вредить, – и приняла такой, какая я есть. А что еще надо от друга?

* * *

Ради Веры Алексеевны я была готова на все, вплоть до выступления на научной конференции со своим докладом.

В это трудно поверить, но у меня очень сильная боязнь сцены. Я дико боюсь выступать перед публикой, а десять человек в аудитории для меня – уже толпа. Однако оказалось, что мое личное уважение к научному руководителю превышает любые страхи, и я, в конце концов, согласилась. В конечном итоге, сказала она, это поправит Вашу репутацию. Я согласилась с ней.

Конференция была назначена на среду, а во вторник должны были пройти какие-то мастер-классы, присутствовать на которых обязательно, как сказала нам декан. Ну, слово «обязательно» из уст препода – это все равно, что условный сигнал для меня, означающий, что я остаюсь дома. Переглянувшись с Валерой, я по глазам поняла, что не одна собираюсь бессовестно прогулять вторник. Мы злорадно улыбнулись друг другу на фразе: «Сходите, там будет очень интересно!»

* * *

Наступила среда.

Перед самой конференцией состоялось пленарное заседание в большом зале, на котором я сидела вместе с Верой Алексеевной и в последний раз проверяла содержание доклада. Мы сели сзади, на одной из последних парт, чтобы камеры местных фотографов не засветили то, что мы вовсе не слушаем речь декана, а занимаемся своими делами.

Ольга не была на пленарном, потому что выступала со своим докладом совсем в другом корпусе, и сочла пустой тратой времени мотаться сюда. Поэтому сейчас, скорее всего, она еще спала, и я не смогла удержаться и написала ей смс:

«Дрыхнешь там, да? Пока я тут на пленарке филе просиживаю».

«Ничего я не дрыхну, проснулась давно. Кстати, в жюри на моем выступлении будет Довлатов!»

«Ах ты гадюка! Раньше нельзя было сказать?»

«Сама только сегодня узнала)»

Я усмехнулась и загрустила одновременно. Ну, она же не специально выступает на кафедре русской литературы. А он не специально стал преподом именно этой дисциплины, чтобы сидеть у нее в жюри. Но черт подери! Почему мое выступление будут слушать какие-то старые тетки да Вера Алексеевна, а выступление Ольги будет слушать, сидя с ней в одной аудитории, дыша с ней одним воздухом, такой классный мужик? Справедливость, к тебе взываю! А, бесполезно…

– Яна, смотрите, – чуть-чуть толкнула меня плечом Вера Алексеевна, кивая куда-то в начало аудитории.

Я подняла голову от экрана мобильного, сначала удивленно посмотрела на ее улыбку, затем перевела взор к журналистам у входа, выискивая цель. С растрепанными волосами и фотоаппаратом в руках там стоял Константин Сергеевич. У меня остановилось сердце: что он делает здесь, если должен быть в другом корпусе через час? Но ответ нашелся быстро: сделав пару фотографий, Довлатов смылся из поля зрения так же быстро, как и появился. «Спешит к Ольге на доклад», – ревниво подумалось мне.

К одиннадцати все учащиеся и преподаватели разбрелись по своим секциям. Я должна была выступать четвертой, и что странно, меня даже не трясло. Стало безразлично на то, как я прочту доклад, будут ли мне задавать вопросы, завалят ли меня… Одна мысль была в голове, один человек. Остальное перестало иметь значение. Когда-то совсем недавно.

И вот я уже поднимаюсь с места под общие аплодисменты, которые слышу будто через слой ваты, где-то далеко, словно из другого мира; и иду к кафедре, держа в руках синопсис собственной курсовой. Когда ободряющие аплодисменты стихли, я только открыла рот, чтобы представиться, как дверь раздалась стуком и приоткрылась. Одна из ответственных за проведение мероприятия преподавателей прошла к двери и впустила запоздалого гостя с таким удивленным лицом, будто вошел… Повернув голову, я и сама не смогла не уронить челюсть.

Константин Сергеевич спешно извинился и стал пробираться в глубины маленькой аудитории, плотно забитой выступающими, членами и жюри и просто слушателями.

«Какого хера вы здесь делаете?» – спросила я его глазами, но он, найдя себе место среди ошеломленно здоровающихся студенток, лишь улыбнулся мне, тоже глазами. Что он делает не на своей кафедре? Нет, я понимаю, что послушать интересующие доклады может любой желающий, но уж как-то слишком далеки друг от друга русская литература и латынь.

– Вот видите, наша секция настолько интересна, что даже преподаватели с другой кафедры приходят послушать, – не без удовольствия сказала председатель. – Константин Сергеевич, мы рады Вас видеть. Яна, пожалуйста, продолжайте.

У меня комок застрял в горле, но теперь-то уж я никак не могла ударить в грязь лицом. В сущности, все вышло как раз наоборот: я круто опозорилась.

Не поднимая глаз от страниц доклада, я вычитала все так быстро и сухо, как только могла. К концу выступления у меня даже сел голос, но аплодисменты все равно слышались, пусть и скудные. Выслушав вопросы и пожелания жюри, и заняла свое место и схватила сотовый телефон, собираясь высказать ему все, что о нем думаю, но наткнулась на два входящих сообщения: «Прикинь, Довлатов позвонил нашей главной из жюри и сказал, что его не будет:( Обидно!» – от Ольги; и еще одно: «Яна, на какой кафедре Вы выступаете?» – с незнакомого номера. По времени они пришли мне как раз в тот момент, когда я уже поднялась с места и шла выступать. Бедняга, так и не дождался ответа, пришлось самому искать мою аудиторию. И вот вопрос: зачем ему это?

Отвечать ничего ему я не стала, да и он больше ничего не писал. Едва досидев до окончания заседания, выслушав еще шесть докладов после своего, я вырвалась из аудитории на свежий воздух, слыша за спиной возглас:

– Яна! Подождите.

Но я и не думала реагировать на этот красивый мужской голос, обладатель которого не стеснялся звать меня при всех по имени, а потом и гнаться за мной по коридору. Я взбежала по лестнице на этаж выше – пустующий. Кажется, здесь никто не выступал сегодня. Тем лучше, можно переждать. Но шаги на лестнице задробили, отражаясь эхом от стен. Он следовал за мной.

– Яна, стойте!

Довлатов показался на лестничном пролете – запыхавшийся от бега, волосы торчат в разные стороны, рубашка сбилась и расстегнулась больше, чем требует приличие, в вырезе болтается деревянный крестик на веревочке и серебряная цепочка. Я рванула по коридору, пока он не поднялся на этаж, но не пробежала и десяти метров, как почувствовала, что меня тянут за джинсовую жилетку, пытаясь остановить. И как этот пузан так быстро догнал меня? Спортом занимается, что ли?

Перед лицом мелькнула его борода, руки с кучей грубых мужских колец и фенечек на запястьях, рубашка в клетку. Стоило мне остановиться, как он тут же отпрянул, отпуская мою жилетку.

– Без рук! – отстраняя его от себя, предупредила я.

– А как еще Вас остановить? Почему Вы меня избегаете?

В голове тут же зароились тучи ответов, словно стаи саранчи, один обиднее другого. Обиднее для него, разоблачительнее для меня.

– Как Вы можете при всех гоняться за мной по коридорам, как маленький? Что скажут люди? Они уже сейчас сидят и обсуждают нас, я уверена! – с кислым лицом отчитывала я его, пока он переводил дыхание, стоя от меня на расстоянии вытянутой руки. Моей вытянутой руки.

– У меня к Вам деловой разговор, Яна. И не переводите стрелки: я бы не побежал, если бы Вы не побежали. Ведите себя соответствующе приличной студентке.