Страница 63 из 79
– Как?
– Как Вольтер на нашу святую католическую церковь.
– Вы и Вольтера вспомнили…
Рука принца медленно и осторожно, с умением опытного мужчины, обвила мою талию.
– Конечно, – пробормотал он, не спеша расстегивая мой плащ, – Вольтер – это старая обезьяна, только и всего.
– Его уважают в Европе.
– Возможно.
– Он мой любимый писатель.
– О мадемуазель! Какие у вас скверные вкусы.
Его руки сумели расстегнуть мою одежду и, скользнув под плащ, сильнее обняли мою талию. Я стояла не шевелясь. Что-то было не так, как с Анри… Не так поспешно. Намного спокойнее и нежнее. Волнения не было, только слабое томление. Я не решалась признаться себе, но сейчас все казалось куда лучшим…
Он прикоснулся губами сначала к моей щеке – чуть насмешливо, легко, потом к шее, слегка отогнув ворот плаща, потом скользнул по губам. Это даже не был поцелуй – так, ласка, не более.
– Послушайте, вы переходите все границы, – прошептала я, с усилием заставив себя чуть отвернуть голову. – Прошу вас, оставьте меня…
– Раз уж мы перешли все границы, давайте перейдем еще одну – ей-Богу, вам это не будет неприятно…
– О чем вы?
– О том, кто же сумел вас так заморозить, моя дорогая. Кто вас так перепугал своей любовью, что вы боитесь пошевельнуться?
Я не отвечала, благодаря Бога за то, что в темноте не видно, к вспыхнули мои щеки. Мало-помалу, во мне пробуждалось любопытство. Каков он, все-таки, этот граф д'Артуа? Во всяком случае, в его объятиях я не ощущаю ни малейшего страха. И это очень даже хорошо… Но Анри я люблю, а графа нет.
– Позвольте мне продолжить, мадемуазель.
Его руки поднимались все выше, к корсажу, пока не легли на грудь. Все так медленно, плавно, без порывистости… Принц тяжело дышал от желания – он наверняка сдерживал его уже очень давно, но это меня не страшило, и я могла даже закрыть глаза. Пальцами он легко, без видимых усилий, скользил по корсажу, расшнуровывая его, и от этих движений меня охватила легкая сладкая дрожь. Он мгновенно заметил это, крепче привлек к себе, и мой корсаж пополз с груди вниз.
– Я всегда удивлялся, – пробормотал он, – зачем женщины носят на себе столько лишнего… Только на двадцатом году жизни я смог до конца изучить все эти дамские мелочи…
Так как я стояла, из упрямства чуть отвернув голову, его губы мягко прильнули к изгибу моего уха, за которым вился непослушный, выбившийся из прически локон. Припали, щекотнули, легко прикусили зубами… Я задрожала и задохнулась от этого. Он наклонил голову и, не дав мне ни мгновения передышки, прильнул губами к углублению шеи – самому нежному и приятному месту. Я подсознательно ощутила, что он чувствует своим ртом биение моего пульса.
– О, я, кажется, преуспел, – услышала я у самого уха тяжелый прерывистый шепот. Этот звук, а также мужское дыхание, почти касающееся моих барабанных перепонок, подарили мне такие ощущения, каких я не знала за всю жизнь.
Какая-то странная сила так и толкала меня к принцу, его теплым, настойчивым и таким умелым рукам, дерзкому рту, красивому лицу, самоуверенно склонившемуся надо мной. А ведь принц, в сущности, еще ничего и не делал. Было только несколько прикосновений и еще меньше поцелуев… Я дрожала всем телом, пытаясь пересилить себя. Ласки всегда хороши. Гораздо хуже то, что следует за ними… Правда, эта мысль уже не казалась мне вполне убедительной.
– Какой-то провинциальный щеголь уже поработал с вами, это ясно. Увы, моя милая, он был неумел. В любви нет ничего страшного, поверьте моему богатому опыту… Поедемте сейчас ко мне в Тампль, и я докажу вам это.
– Ах, нет, – прошептала я, – нет, этого я не сделаю.
– Дорогая моя, ваше упорство начинает меня злить. Мне же не семнадцать лет, правда? Вы совершенно явно толкаете меня к насилию.
Это было уже слишком. Я с силой вырвалась.
– Оставьте меня! – выдохнула я в бешенстве. – Ступайте к своей герцогине де Полиньяк – она вас утешит. Я не желаю выслушивать ваши угрозы…
Он не сделал ни малейшей попытки удержать меня, но я на всякий случай предупредила:
– Будете настаивать, я закричу, и очень громко!
– Вас услышали бы только мои лакеи.
Он внезапно рассмеялся – и раздраженно, и насмешливо.
– За кого вы меня принимаете? Я не разбойник. Я не намерен нападать на вас с ножом, опрокидывать на землю и срывать одежду, как бывает в романах. Если я захочу вас взять против вашей воли, я буду куда изобретательнее, уж поверьте.
– Ах, даже мороз по коже, – сказала я в тон ему так же насмешливо. – Как страшно!
Он смотрел на меня очень внимательно, со смешанным выражением гнева и восхищения.
– Дорогая принцесса, я согласен на время оставить эту тему. Поговорим о другом.
– О чем же?
– О политике.
Принц снова предложил мне руку, однако я вежливо отказалась.
– Что же вы хотели мне сообщить, ваше высочество?
– Только то, мадемуазель, что граф де Мирабо нуждается в вашей помощи.
Я остановилась. Имя графа де Мирабо всегда было для меня магическим. Скандалист, дуэлянт, донжуан, перед которым не может устоять ни одна женщина, несмотря на то, что граф безобразен, мятежник, много лет проведший в заключении, жертва собственного отца, автор едких памфлетов на монархию и государственное устройство, – его имя вызывало самые разные чувства, но никто не мог отрицать гениальности этого сверхизвестного человека.
– Мирабо?
– Да, мадемуазель, граф Оноре Габриэль Рикетти де Мирабо.
– Вы шутите, принц! Я его даже не видела никогда.
– Ну и что?
Лицо графа д'Артуа было необычно серьезно.
– Послушайте, моя строптивая красавица, – воскликнул он, хватая меня за локоть, – вы ведь умны, не так ли? Вы одна еще чего-то стоите среди всех фрейлин королевы…
– А Габриэль де Полиньяк? А Мари Луиза де Ламбаль?
– О, эти старые распутницы! Они думают только о себе.
– А разве я думаю о ком-нибудь другом?
– Вам небезразлична судьба Мирабо.
– Да, это правда, – сказала я настороженно. – Но лишь отчасти. Я ведь знаю его только по рассказам…
– Ну так выслушайте меня. Туанетта давно имеет огромный зуб на Мирабо.
– Я знаю. Она всегда бранит его.
– Более того, Туанетта не прочь арестовать Мирабо.
– Зачем.
– Вам не обязательно это знать. Ваша задача в другом.
– Что еще за задача?
– На некоторое время не допускать к королеве этого проклятого австрийца, графа де Мерси д'Аржанто. Если продержать его несколько дней вдали от королевы, она ничего не предпримет, и Мирабо сумеет покинуть Францию. Мы поможем ему. Австриец что-то пронюхал про наши планы. Нельзя позволить ему рассказать об этом Туанетте.
– Это правда? – спросила я недоверчиво.
– Клянусь могилой моей жены, черт побери!
– Ваша жена жива.
– Тогда клянусь ее жизнью.
– И королеве не причинят вреда мои действия?
– Нет. Это только помешает ей арестовать Мирабо.
– Мне довольно трудно сделать то, о чем вы просите. Как вы понимаете, я не могу запретить ее величеству видеть австрийского посланника, если она того захочет.
– Об этом можете не тревожиться. Со стороны Туанетты не возникнет никаких затруднений. Она терпеть не может политики. А вот Мерси д'Аржанто… Сделайте так, чтобы он ни под каким предлогом не попал к королеве.
Я рассмеялась.
– Я дежурю только три следующих дня, принц. Но ради Мирабо…
– Вот и прекрасно.
– А куда отправится Мирабо? – вдруг спросила я.
– В Англию. Там хорошо встречают эмигрантов.
– Ах, вот оно что! – протянула я. – Хорошо встречают!
– А что такое?
– Да так. Просто я могу рассказать вам все, что вы от меня утаили.
Я была довольна собственной догадливостью. Неужели принц считает меня дурой? Вовсе не о судьбе Мирабо он заботится, а, как всегда, его интриги – против королевы. И против ее родины – Австрии. Графу д'Артуа явно больше по вкусу другие державы – Англия и Пруссия, в которых у королевы нет никакой поддержки. Мирабо наверняка ехал в Англию для того, чтобы нащупать почву для политического союза. В случае успеха власть королевы сильно пошатнется…