Страница 3 из 169
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
73
74
75
76
77
78
79
80
81
82
83
84
85
86
87
88
89
90
91
92
93
94
95
96
97
98
99
100
101
102
103
104
105
106
107
108
109
110
111
112
113
114
115
116
117
118
119
120
121
122
123
124
125
126
127
128
129
130
131
132
133
134
135
136
137
138
139
140
141
142
143
144
145
146
147
148
149
150
151
152
153
154
155
156
157
158
159
160
161
162
163
164
165
166
167
168
169
170
171
172
173
174
175
176
177
178
179
180
181
182
183
184
185
186
187
188
189
190
191
192
193
194
195
196
197
198
199
200
201
202
203
204
205
206
207
208
209
210
211
212
213
214
215
216
217
218
219
220
221
222
223
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
73
74
75
76
77
78
79
80
81
82
83
84
85
86
87
88
89
90
91
92
93
94
95
96
97
98
99
100
101
102
103
104
105
106
107
108
109
110
111
112
113
114
115
116
117
118
119
120
121
122
123
124
125
126
127
128
129
130
131
132
133
134
135
136
137
138
139
140
141
142
143
144
145
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
73
74
75
76
77
78
79
80
81
82
83
84
85
86
87
88
89
90
91
92
93
94
95
96
97
98
Оттепель на стадии подмораживания
9 марта 1966. Непонятное, темно-серое время. Все в противоречиях. Ничего нельзя, и все можно.
24 июня 1963. Все время думаю об одном: надо постепенно, неотрывно, исподволь все время писать что-то большое. Иначе жизнь не имеет цены, балласта осмысленного труда.
При беглом взгляде советский драматург Александр Константинович Гладков (1912–1976) производит впечатление человека весьма поверхностного и может быть причислен к авторам литературы популярной, несерьезной. Кажется, ну что за важность: сочинил когда-то, еще перед войной (1940), пьесу «Давным-давно» (с самоназванием — «героическая комедия», которая по сути — просто фарс в стихах)[1]. По ней кинорежиссер Эльдар Рязанов в 1962 году снял один из своих «брэндов», фильм «Гусарская баллада»[2] с главным героем поручиком Ржевским, вышедшим затем в «тираж», получив окончательное закрепление в русской культуре — через множество похабных анекдотов, в наиболее опошленном своем амплуа грубого солдафона и бабника или даже полного идиота. (Оставим здесь за скобками вопрос собственно соответствия Ржевского, героя пьесы, — во-первых, герою рязановского фильма, сыгранному Юрием Яковлевым, а во-вторых, «прототипу» анекдотических текстов…)
В лучшем случае, про Гладкова было известно, что по его сценариям в 1960 — 1970-е годы было поставлено много спектаклей и снято какое-то число фильмов — «задуманных как мелодрамы в высоком смысле этого слова»! Так, в частности, сказано в газетной заметке о съемках фильма по его сценарию, «Зеленая карета»[3] — да, наверно, это же определение применимо вообще к любой его пьесе или сценарию. В некотором смысле они выглядели как «ширпотреб». И сам Гладков как будто прекрасно отдавал себе в этом отчет. Пьесы игрались на театре, звучали по радио (например, «Давным-давно» — 8 августа 1941 года), ставились на телевидении и снимались в кино. Вот в качестве автора этих легкомысленных мелодрам он и остался известен своим современникам. Здесь его спасал юмор. Хотя в «худшем случае», наверное, можно и упрекнуть его — как делают некоторые современные биографы, — в пособничестве советскому «режиму»[4]. Но кто же из творческих людей того времени с этим «режимом» не сотрудничал? Разве что диссиденты. К последним Гладков очевидно не принадлежал, хотя общался со многими из них и безусловно старался обо всем, творящемся вокруг, знать. Борцом с коммунистическим режимом он никогда не был, зато стал его внимательным описателем и хроникером…
Была и другая ипостась у этого незаурядного человека, сделавшая его известным уже не современникам, а потомкам. Это — талант мемуариста. Он написал удивительно тонкие по запечатленным деталям и по точности анализа воспоминания: во-первых, о своем учителе Мейерхольде[5], у которого работал в театре (1934–1937), и во-вторых, о Пастернаке, с которым познакомился и сблизился во время войны, в эвакуации в Чистополе[6], а также еще о примерно десятке своих современников[7]. Правда, эта сторона его таланта не была оценена при жизни, и его воспоминания не были так широко известны, как спектакли и фильмы. Лишь сравнительно небольшой круг ценителей, близких друзей и знакомых были осведомлены об этой сфере его деятельности. Мемуарные тексты Гладкова распространялись в основном рукописно, через тогдашний «полулегальный» самиздат, а информация о них ходила по так называемому «сарафанному» радио.
Тем не менее была и еще одна — уже третья и, на мой взгляд, как раз основная — сфера его деятельности, которая остается вплоть до сих пор в значительной степени в тени, будучи почти никому не известной[8]: Гладков — автор уникального по объему, плотности, охвату событий и продолжительности дневника, каковой он вел в течение почти полувека: с 1928 года (когда ему еще только 16 лет) и до смерти, в 1976-м. В полном объеме дневник остается неизданным. При этом сам его текст (особенно поздний, за последние два десятка лет) никак нельзя отнести к «наивным» дневникам, куда заносят все подряд, всякий дневной сор и вздор — что только человек ни наблюдает, что ни узнает у знакомых, что ни видит на улице, что ни вычитывает из газет…[9]