Дети Ченковой

Эту часть книги Ганка читает с особым интересом. Она внимательно следит за затеей Бруно: ведь и она хочет убежать. Тогда она станет похожей на Бруно, но постарается не повторять его ошибок, какие он допустил при своем бегстве. Да, убежать! Она не станет больше сносить несправедливости! Близится весна. Дороги подсыхают. Пробивается травка. И птицы поют…

Нужны сильные пальцы, чтобы доить корову. Тяжелая это работа. Ганка к ней привыкает с трудом. Все время болят большие и указательные пальцы на руках. На них настоящие мозоли.

Вот и сейчас Ганка доит. Она сидит на низенькой скамейке рядом с коровой, поставив между коленями подойник. Тянет за соски, и молоко брызжет в него. Уже полподойника полно пенящегося молока, когда вдруг кто-то входит в хлев.

— Это ты, Ганка Ченкова? Я принес тебе письмо.

— От кого?

— Не знаю. Вчера я на почте был в Врбовке, и мне его там дали.

С этими словами пограничник протягивает Ганке письмо и уходит.

«Письмо? Кто же его написал? — удивляется Ганка, разрывая конверт. — И как скорей его прочитать? Нельзя же оставить корову, не подоив ее. Что, если хозяин войдет? Положу-ка я лучше письмо на колени и буду доить и читать!»

И Ганка доит и читает:

Милая моя сестренка, ты наверно удивишься, когда получишь это письмо! Откуда я узнал твой адрес? Я был в канцелярии попечительства над молодежью, и там мне его сказали. Правда, долго я ломал голову, пока догадался, как узнать о тебе и об остальных. Маме я уже давно написал два письма, но ответа не получил. Думаю, что не дошли мои письма. Хоть бы ты это письмо получила. Я знаю, что ты не умеешь ни читать, ни писать («А я уже умею!» — с гордостью думает Ганка), но надеюсь, что найдется добрый человек, который тебе письмо прочитает и не откажется написать несколько слов о тебе. Мне ведь так скучно без вас в этом чужом городе! Много месяцев прошло, а я ничего о вас не знаю! Может, о тебе что-нибудь узнаю. Напиши мне, что с мамой, Эвичкой и Палько и как тебе живется.

У меня всякое бывает. Невзгод здесь в сто раз больше, чем было у нашей доброй мамы. И работаю я словно батрак. Я и за прислугу и за санитара. Но санитар я плохой, потому что как раз в понедельник похоронил одну из своих пациенток. Умерла моя хозяйка. Всю зиму она лежала и кашляла кровью. Лекарь, которого хозяин вызвал к умирающей, пришел в ужас. Спасти больную было уже невозможно. И она тут же скончалась. После похорон врач осмотрел всех, кто тут жил. И выяснил, что у всех нас больные легкие. И у хозяина, и у его детей, и у меня. Мы должны, мол, поехать лечиться в Татры. Красный Крест об этом позаботится. Я и хозяйские дети поедем в детский санаторий, что в Нижнем Смоковце. Я очень обрадовался. Даже моя болезнь меня не пугает. Лишь бы домой поехать! Снова туда, к нашей маме! И снова в лес! Право, там куда лучше, чем в Братиславе, хоть и в Братиславе хорошего много.

Может, и ты приедешь? Приезжай, попытайся, а если тебя не отпустят, уйди! Приезжай, будем опять по грибы ходить и гоняться за белками! Приезжай, опять у озера будет так хорошо!

Итак, до свидания!

Сердечный привет от твоего брата Мишо.

И Ганка забывает, что у нее между коленями подойник и что она доит корову. Не помня себя, она сжимает соски, которые у Рысули очень болезненны. Ганке хочется воскликнуть: «Домой! Домой!», а корова в это время от боли дергается, и полный подойник катится по земле. Парное молоко течет прямо в навозную жижу. Ганка глядит на все это, ничего не понимая, а потом вся дрожит от ужаса.

— Что же я натворила! Хозяин меня изобьет! Ой! Нет, нет! Я убегу отсюда, убегу! Здесь меня только бранят ни за что ни про что. Бежать скорей отсюда! Здесь мне так плохо… Бежать от этих злых людей, пока они не узнали, что я натворила!.. Бежать! Бежать!..

IV. ПАЛЬКО

ПРИВОЛЬНАЯ ЖИЗНЬ

А теперь навестим Палько. Мы уже знаем, где его искать. Это не мрачная трущоба братиславского еврейского квартала, где мы встретились с Мишо, не темный хлев южнословацкого поселка, где мы столкнулись с горестями Ганки. Палько живет в красивом доме, в уютном городке под Высокими Татрами.

Если нажать у ворот маленькую белую кнопку, в доме послышится электрический звонок, и на пороге появится бойкая девушка. Она подбежит и откроет калитку.

— Что вам угодно? — спросит она.

— Нам бы хотелось навестить маленького Палько Ченко. Мы уже были в Братиславе у его брата, у сестры на венгерской границе. Теперь мы хотим знать, как живется Палько.

— Пожалуйте! — отвечает девушка и ведет нас в дом.

Честное слово, тебе, дружок Палько, выпал лучший жребий, чем твоим сестрам и брату! Посмотрите только, какой важный барин из него получился! На Палько прекрасный, отлично выглаженный костюмчик, а в туфли вы можете поглядеться, словно в зеркало! Волосы подстрижены ежиком, на шее — шелковая ленточка, на пальчике — золотое колечко. Он умытый, чистенький и даже надушенный — от него пахнет фиалкой. Право, и не узнать Палько, если бы он не улыбнулся нам своей милой улыбкой.

— Ну, как ты живешь, Палько?

— Холосо, — отвечает он и ведет нас из передней в комнаты.

Мы проходим через гостиные, столовую, спальни. Какая роскошь, какое богатство! Персидские ковры, мебель красного дерева, картины в золоченых рамах. Каждая комната окрашена в другой цвет, каждая по-другому обставлена. Статуэтки, салфеточки, подушки, оленьи рога, чучела птиц, тяжелые занавеси, вазы, картинки, сувениры и бесконечное множество других безделушек. На стенах зеркала и большие портреты. Словно в музее. Но все вместе довольно безвкусно. Конечно, тут не всякому человеку понравится, но всех ошеломит эта роскошь и богатство. Не всякого порадует такой бьющий в глаза хлам, но всех может поразить факт, что эти бесполезные вещи стоят огромных денег…

Как в сказочном заколдованном замке, комнат двенадцать, а может, и больше прошли мы, прежде чем Палько привел нас в свою комнату. Да, да, и у Палько есть своя комната, где малыш принимает своих гостей, и есть еще отдельная спальня. Он усаживает нас и открывает большой дубовый шкаф, показывая свои игрушки.

Первым делом Палько достает красивую деревянную лошадку с кожаным седлом. Его самая любимая игрушка. Лошадь зовут Факом. Палько берет ее за узду, вдевает ногу в стремя, садится верхом и уже кричит:

— Но, лошадка, до Плешова, но, но!..

Потом гудит автомобиль и с треском мчится от одной стены до другой, свистит паровоз и несется кругами по рельсам, маршируют оловянные солдатики, и прыгают резиновые мячи. Наконец Палько строит из кубиков фабрику, точно такую, как у его «папы».

— Да, хорошо тут у тебя! А ты вспоминаешь своих сестер и брата?

Палько пожимает плечами.

— А маму свою ты не забыл?

— Она меня навещала. Плакала.

В комнату входит служанка:

— Палько, давай переоденемся. В столовой уже накрыто. Будем обедать.

Попрощаемся и расстанемся с Палько, чтобы он мог пообедать. Мысленно пройдемся еще раз по анфиладе роскошных комнат, в которых живут трое: фабрикант, его жена и Палько. Для трех человек двенадцать, если не больше, комнат! Мишо, а где ты живешь со своим хозяином и его семьей? Ганка, где ты спишь? Дети, где нашла себе приют мать с вашей младшей сестренкой?

В столовой все готово: закуска, суп, гарниры, жаркое, пирожки, фрукты, вино. Образцовая сервировка на троих: для фабриканта, его супруги и Палько.

Палько, ты позабыл свою мать и брата с сестрами. Почему? Почему не могут забыть тебя Мишо и Ганка?

Гм… В богатстве нужда легко забывается…

НА ЛЫЖАХ

На юге Словакии, может быть, сейчас слякоть, на улицах Братиславы — морозная пыль, но татранская зима никогда не обойдется без снега. На высоких горах снег идет с ранней осени до поздней весны. В то время, как жители южных областей Словакии зимой горюют, увидев даже отдельные снежинки, под Татрами непроезжие сугробы заносят железнодорожные пути.