Сафари на…

— Не, дед, это не невода и не бредни, это сетки-путалки. Но на крупных рыб они не годятся, щук-сомов будем по другому ловить. Техникой. — И Стас начал выкладывать из вьючника рыболовные снасти. — И с лодкой проблем нет, у нас складная-надувная есть. Легкая и удобная для переноски.

Наши кружки, купленные в московском магазине, вызвали восхищение и зависть мальчишек — внуков деда, постоянно крутившихся у москвичей, и довольно-таки скептические замечания самого старого рыболова деда Гриня:

— Я так понимаю, баловство это одно, — сказал он. — Не сурьезное дело. Рыба-то, брат, не дура, она тоже с понятием. Ее запросто не возьмешь…

Проворчав еще что-то насчет «ейного соображенья», он добавил:

— А может, и обласкает какая… Только вряд ли. Никто допреж тут этак не лавливал…

— Э-э, дед! Да ты, я вижу, против новой техники? — улыбнулся Станислав.

— Во-о-на! Техника! — воскликнул дед. — Я вот буду бреднем ловить, а ты валяй на свою технику! — там и поглядим.

С рассветом заядлые рыболовы — Стас с Алексеем, захватив надувную лодку, верхом выехали на Мамонтовский омут. Пра здесь не широка, и течение почти не приметно, а в омуте, кажется, и вовсе его нет — чего желать лучшего для кружков!

Алексей, всю жизнь проживший на Волге, недовольно поморщился:

— Не, тут на кружки ничего не поймаешь. Ты как хочешь, а я жерлицы буду ставить.

— Ну здрасте. Какая разница то? — возразил Стас. — Что кружок, что жерлица — один фиг — на живца.

— А давай, пробуй — рассмеялся лейтенант.

Наудив мелких окуней, он расставил на тщательно выбранных местах двенадцать жерлиц, и к полудню на берегу уже лежало шесть хороших щук. Жерлицы Алексей ставил мастерски, и если поблизости гуляет хоть одна щука, — она непременно «сядет» на его крючок. К жерлицам был хороший «подход» для хищниц и из омута, и с русла, и от заводи или из прибрежных трав — живец отовсюду, хорошо виден. Лучший живец — окунь. Плотва, красноперка и другая «бель» быстро засыпают, окунь же может проходить на поводке сутки и более. Не забывал лейтенант проверить, нет ли вблизи от живца под водой сучков, водорослей и даже отдельных травин, и убирал их сразу же, иначе окушок непременно приткнется к ним и будет стоять неподвижно — к такому щука уже не подойдет. И, наконец, еще одно — ходовой шнур заядлый рыбак защемлял в вилке как можно слабее, чтобы только-только держал приманку. Осторожная щука и еще более осторожный жерех, почувствовав сопротивление шнура, выбросят живца из пасти и уйдут. Длина же поводка не позволяла схватившей рыбе добраться до каких-либо затопленных кустов или глубинных коряг — иначе будут потеряны и снасть и рыба…

Из-за леса медленно поднималось солнце. Легкая сизая дымка расстилалась над рекой и, редея, тянулась к бледно-голубому небу, обещавшему безоблачный, жаркий день. На реке еще было свежо, а из леса тянуло теплым, со вчерашнего дня нагретым воздухом с запахами полыни, сухой травы и свернувшихся от жары листьев. В тишине посвистывала какая-то лесная пичуга, и было хорошо слышно, как где-то далеко за рекой играл на жалейке пастух…

Станислав, расставивший вопреки мнению опытного рыболова свои кружки, побродил немного по берегу со спиннингом, натащил хворосту для костра и, не вытерпев, начал проверять.

Три из них были уже перевернуты и оттащены к берегу. Стас подплыл к первому, сделал резкую подсечку и… вытащил безголового живца. На втором кружке живец оказался без хвоста, а на третьем — и без того и без другого. Что за оказия? Стас сменил живцов — не прошло и часа, как история повторилась, почти все живцы были повреждены. А вскоре клев и вовсе прекратился…

Лишь к вечеру Стас дождался момента, когда перевернулся и начал разматываться первый кружок. Он быстро подъехал, подсек шнур и… извлек из омута рака. Огромного бурого рака. Тройник зацепил-таки его за клешню, в которой он зажал живца. Так вот кто тут мародерствует!

— А что я тебе говорил? — позлорадствовал лейтенант. — Для кружков нужны большие водоемы.

— Ладно, тогда завтра реванш, только не здесь, а дальше — на сомином плесе. Идет?

— А чего, можно и туда сходить, все одно я больше рыбы добуду. — Засмеялся лейтенант.

На сомином плесе Пра извивается по широкой низменности и примерно в километре подходит ко второй более низкой скале. Станиславу, Алексею и увязавшемуся за ними Валентину, пришлось потратить много усилий, чтобы пробраться по берегу, заросшему густым ивняком и ольшаником.

Валентин с гаишником размотали донки, насадили на крючки по мышенку и закинули в реку. А Стас пошел по берегу кидая спиннингом блесну.

— Стас, ты лучше вон туда иди, к осоке, здесь вряд ли щуки будут.

— А вдруг сом схватит?

— Сом? На блесну? Да ну тебя…

— А чего? Здесь рыба неграмотная, блесен никогда не видела. Ладно, пойду и правда к кустам.

Стас подтягивал жилку после очередного броска, как вдруг движение остановилось. Сначала Стас подумал, что это зацеп — не было обычных рывков бьющейся рыбы, но вот поводок отянуло поперек течения.

«Есть» — подумал Стас и начал медленно вываживать рыбу, не давая леске ослабнуть. Внезапный рывок вырвал из рук катушку спиннинга и несколько метров лески вновь усвистели в реку.

— Не уйдешь, — приговаривал рыбак, продолжая борьбу.

Здоровенный сом прочно засекся на блесне. При вываживании, вблизи берега он опять стал делать верткие рывки, но Стас уже подводил его на мелководье. Вот из воды показываются два уса, затем приплюснутая голова и туловище. Упорно не сдававшийся хищник вскоре был на берегу. Все три крючка прокололи мясистые губы сома. С большими усилиями, с помощью ножа, рыболов извлек тройник из пасти все еще продолжавшего отбиваться хищника. И вес-то его был не более трех килограммов, а какую он показал силищу, борясь за существование!

Алексей с Валентином тоже поймали по рыбине, но у них очень быстро кончилась наживка — десяток загодя наловленных мышей. Причем у лейтенанта сошел очень крупный сом — вместе с тройником, оборвав толстенную леску. Алексей продолжил ловить на живца, но больше удача ему не улыбнулась. Зато всех удивил Валентин. Не имея спиннинга, он попробовал использовать в таком качестве донку, а вместо блесны привязал кусочек обыкновенной темно-зеленой банной губки, прикрепив к ней тяжелое грузило и тройничок. Как ни странно, губку сомы стали хватать активнее, чем блесну. Не потому ли, что губка хорошо имитировала водяную мышь, которой любят полакомиться сомы? И Валентин извлек еще парочку небольших сомиков, благодаря которым Станислав и Алексей дружно признали шофера победителем в их спортивном состязании.

Эпилог

— Ну и чего теперь делать будем? — спросил Евгений.

— У тебя патроны остались? — спросил в ответ Алексей.

— Не-а. Граната одна есть, а патронов нет.

— И у меня тоже… Придется автоматы уничтожить, а то не дай Бог, не тому достанутся…

— Жалко грузовичок.

— Да, сгорел как свечка. Теперь пехом придется.

— Эх, да что я — о грузовичке, двое мы остались, все наши, похоже, погибли… а все этот гад, Зайлетдинов, ну кто бы мог подумать?

— Ничо. Сам тоже не далеко ушел. Предателю — собачья смерть. А теперь надо поспешать, чтоб к дыре успеть, я в то время хочу вернуться, где свою Оленьку оставил. Я ж ей вернуться обещал. — сказал Евгений.

— Может лошадь какую? Вон их сколько безхозных по лесам бегает.

— Это уже не лошади, а ходячие трупы. Зимой то они в лесах долго не протянут. А ты умеешь на лошади?

— А то. Это ты все лето дома сидел, а я с Евпатием столько верхом проскакал, что даже мозоли на заднице появились.

— Что ж, повезет поймать — и я научусь. По дороге. Куда же Стас провалился? Ведь не могли же его так просто убить… При нем Кокорь, вместо телохранителя… Стас, его от смерти на жертвенном алтаре спас, вот тот и стал верней собачки… Пока Кокорь живой, со Стасом ничего не могло случиться, а Кокоря так просто не возьмешь… Знатный воин…