Катализатор. Серебряный Сумрак

2

И мы вас проводим до самых дверей,

До странных дверей неизвестной квартиры.

И вы вдруг поймете, что будет за ней…

Вампиры…16

Случайна ли именно такая мелодия на телефоне Координатора Северо-Запада?

— Это правда, — ровно отвечает Маркова. — Когда-то было ею. Когда-то. Даже его имя при рождении — действительно Ярослав. Так что память у него своя. Та, что была когда-то единственной.

И он и в самом деле был когда-то смелым и отчаянным охотником на вампиров. Когда-то очень давно.

Чистая правда порой бывает хороша. Откровенная ложь иногда красива. Смесь того и другого — всегда отвратительна.

Кто сказал так или примерно так? Кажется, известный циник прошлых веков Оскар Уайльд. Не проверить ни автора, ни точность цитаты. Под рукой нет ни книг, ни Интернета.

Только простенький Иннин мобильник. Будто в очередную злую, откровенную насмешку. Или без «будто».

Юный, благородный Ярослав искренне любил Катализатора Инну. Древний и циничный Мастер Владимир давно не любит никого. И уж такую, как она, точно. И эти месяцы вместе, как и его прошлое имя, — всего лишь часть чужой долгой памяти. Очень краткая — в сравнении с пройденным жизненным… нежизненным путем.

И такая отличная возможность помнить всё, что предназначалось лишь ее самому родному и близкому… человеку. Кому она впервые за столько лет доверилась полностью.

— Ирина, вы знали? — устало спросила Инна.

Странно, что Маркова вообще ответила на звонок. Наверное, была еще не в курсе последних событий. Но вряд ли повторит столь досадную ошибку снова. Горе побежденным.

А уже тем более — пленным.

— Нет. Точно — нет. Ворон просил меня просто тебя предупредить. Но я не настолько глупа, чтобы не сложить два и два. Жаль, не сразу. Но знай Ворон точно о таких планах наших врагов — рассказал бы мне прямо. Значит, речь о чём-то, что собрался сделать он сам. А поскольку мой Ворон — не лубочный злодей (он им и с полностью демонической природой не был) — значит, хочет помочь. Но так, что тебе будет только хуже. Вариант был изначально один: полное возвращение памяти Ярослава. Значит, возвращение всё же планировалось — рано или поздно. Не зря меня это так тревожило прежде. И я в глубине души даже была против. Еще больше встревожило, что память не вернулась быстро. Но поскольку и Ворон был встревожен — значит, подозрения у него тоже возникли. А сейчас к делу. Где ты сейчас?

— В аду. Где же еще?

— Владимир тебя схватил? — голос Марковой не изменился.

Будто они обсуждают погоду.

Она знала. Или тоже ожидала.

— Да. С помощью Евгения. Правда, даже не забрал у меня мобильник. И любезно оставил одну. Может, потому что знает то же, что и я: мне некого просить о помощи, Ирина. Никто не придет. Провал и плен — моя и только моя глупая ошибка, но это так. На своем коротком пути я уже растеряла всех. А многих из них при этом умудрилась еще и подвести и подставить.

— Так, оставайся на месте, — коротко и резко приказала Маркова. — Никуда не…

— Да куда уж мне? — горько рассмеялась Катализатор.

— Я имею в виду: без срочных попыток неудачного побега, Инна. Продержись. Я сделаю всё, чтобы тебя вытащить.

Злая истерика рвется из горла. Кажется, вот-вот ею захлебнешься. Хорошо бы…

Только разве у Инны есть право на бесполезные слезы? Чем она их заслужила? Разве она сама не прожила на целых четыре года дольше бедной Наташи?

Успела ли сестренка хотя бы заплакать — прежде чем лишилась почти всей памяти? И что исчезло первым — память или молодость?

Хочется безумно взвыть — как тогда, в тюрьме посреди города. Над мертвой сестрой.

Как раз и Мастер Владимир снова рядом. Прямо за дверью. Еще раз… насладится.

Только теперь Инне оплакивать некого. Она сама слез недостойна. Даже собственных.

— Это то, что я обещала Нате! Моей младшей сестре! «Сделаю всё!» Не «вытащу», а «сделаю всё». Уже подразумевается, что этого «всего» может оказаться мало. Но я буду не виновата, я же честно старалась. Я тогда о таком не задумалась, но разве это оправдание, правда? Хорошо, что Веронике я уже даже ничего не обещала.

Белый снег за окном, иллюзия советской комнаты — вокруг. В последний раз снегом можно любоваться сколько хочешь. Как и облетевшим двором Мастера Евгения.

Сегодня Владимир или убьет пленницу, или переправит в другое место. Где ее труднее найти гипотетическим союзникам. Которых не осталось. Их не бывает у побежденных.

— Инна, успокойся, хорошо? Я сказала правду. Продержись. Я тебя вытащу. Ты меня спасла — теперь я тебе помогу. Я тебе уже говорила: Серебристый Сумрак своих не бросает.

— Спасибо.

Даже если это просто обычный обман. Чтобы обреченная Инна не дергалась, назойливо не истерила и не выносила никому занятой мозг такой ерундой, как собственная будущая смерть. А в следующий раз можно действительно просто не ответить на ненужный звонок. А там уже и доставать глупыми просьбами будет некому. Отвлекать впредь от чего-то более важного и интересного.

Когда-то прежде в трубке домашнего телефона были гудки, а теперь — просто молчание. Может, Инна успеет позвонить кому-то еще. Но в одном она точно права: больше обращаться не к кому.

Или не «больше». Просто — не к кому.

Она изначально была только одна — после смерти Наташи. Папа, бабушка и сестра были настоящими. А вот любовь — иллюзией.

Настоящими, может, были еще и друзья. Возможно. Но Инна их так подвела, что уж точно не вправе просить о помощи.

А открывшаяся дверь уж точно не несет ничего хорошего. Вернулся Владимир, или явился оправдаться Евгений? Идите к чертям оба, бывшие союзнички чертовы! Мастера, чтоб вам.

Но на пороге появился лишь… закованный в наручники юный Истребитель. И дверь захлопнулась, оставляя их наедине.

Что ж, хорошо здесь лишь одно — этот уж точно пленник, и никакой дополнительной личности в нем не проснулось. А плохо, что отсюда теперь не выбраться и ему.

Бедная Эля. Бедный ее мелкий брательник Сашка. Вам помочь Инна уже не успеет никогда.

И храбрый Истребитель Леня теперь — тоже.