Катализатор. Серебряный Сумрак

— Ваш сын — вражеский шпион, — совсем тихо, свистящим шепотом объявила она. — И будущий убийца половины ничего не подозревающих гостей этого пансионата. В том числе, других детей. И их родителей, братьев, сестер — всех, кто им помогал, спасал. А враги — это те, кто станут убивать. И это даже не будет быстро и безболезненно.

Молча и бесполезно рвется из хватки Ярослава мамаша, замер у двери Женька, упрямо и насуплено молчит пацан. И затаился некто за стеной. Теперь уже Инна в этом не сомневается.

Диме действительно десять лет. Человеческих десять. Инна могла бы его даже пожалеть… будь в ее сердце меньше холода, чем в снежной метели за окном.

— Я тебя ведь не убедила, правда, Дима? — Теперь в упор — только ему в глаза. Как с Истребительницей Вероникой. Или с железным Координатором Ириной Марковой. — Любимая мама — по-прежнему важнее? Она ведь у тебя одна. А всех этих, почти незнакомых, ты сумеешь потом забыть. Ты ведь и подружиться с ними не очень-то пытаешься, хоть тебе и велели. Но ты уже знаешь, что так проще потом будет всё забыть.

Молчит. И не возражает. Но и не согласен.

— Только знаешь, Дима, в следующий раз мамы с тобой уже не будет. И это задание — не последнее. Но в твой следующий пансионат ты уже поедешь с чужой тетей — тоже верным агентом тех, на кого сейчас уже работаешь. И именно ту опасную тетю ты станешь при всех звать мамой. Чтобы твою настоящую маму не убили. Тебе больше не дадут ее даже увидеть, Дима. Никогда. И ты просто впредь всегда будешь делать всё, что тебе прикажут. За одно только обещание не убить ее прямо сейчас.

Теперь в его глазах — бесконечный ужас. Вмиг заполнил их целиком. Детские глаза кажутся намного больше — когда детям по-настоящему страшно. И именно Инна сейчас вызвала всё это.

Вот только у нее по-прежнему нет права сделать ему скидку на юный возраст. Даже самую малую. Потому что ее никогда не сделают циничные, безжалостные враги. Ни всем, кто сейчас в ночном пансионате мирно спит и уверен в своей полной безопасности, ни самому юному предателю Диме. Иногда слезливая, сентиментальная жалость — опаснее всего.

— И ты, Дима, до последнего даже не узнаешь, что твоей мамы уже нет, — спокойно закончила Инна. — Они никогда не держат слово, Дима. Не таким, как мы. Не расходному материалу. Катализаторов потом просто убивают. Их родню нет смысла щадить с самого начала.

— Что вы несете?! — бешено орет мамаша, еще яростнее вырываясь из крепких рук Яра. Безуспешно.

— Это еще лучший сценарий. В худшем Диму самого убьют уже после этого задания. — Должна же она наконец понять! Испугаться не за себя, так за ребенка! — Вдруг оно действительно было последним? Век Катализатора недолог. Слишком опасный Дар. А наши родственники — для них всего лишь материал для выкачивания силы. На что еще годятся обычные люди?

За окном что-то мягко рухнуло — охапка снега с крыши. Прямо к ним под окно.

И мальчик сорвался, ужом вывернулся из хватки, бешено бросаясь вперед. Но не на ненавистную Инну. И не на Ярослава. Даже не на Женю. На… мать. С искаженным ужасом и яростью лицом:

— Где моя мама?! Вы убили ее?! Где она?!

— О, господи! — побелел Женя, отклеившись наконец от двери. Где он упорно отводил глаза, пытаясь не смотреть на голые ноги чужой тетки. Небось, на Иннины так не пялился, хоть они и симпатичнее. Моложе и стройнее. — Когда ты догадалась?!

Конечно, она — не Маг. Взрослый (и не пойманный) Маг здесь слишком выделялся бы. Как младенец на кладбище ужасов. Свету и Тьме тоже хорошо известна специфика таких игр.

И потому на задание в «Веру» послали обычную бабу. Просто очень тренированную. А пацан и так сделает всё, как надо. У него же есть ох какой стимул.

— Только что, — Инна крепко прижала вырывающегося мальчишку к себе. Пока Ярослав намертво скручивает безнадежно брыкающуюся липовую мать. Хоть кто-то не глазки отводил. И следил за чужим опасным взглядом, а не за соблазнительными задними конечностями. — Извини, Дима. Я действительно не догадалась, что для тебя этот пансионат — уже не первый. Но всё остальное — правда. Они всегда поступают именно так.