Страница 121 из 170
3
Холодная зима и белый снег. Де-жа-вю. Где-то греется на пышных Югах раздобревший глава гигантского холдинга валютных займов. Его всё еще никто с аппетитом не съел. И, может, даже не съест вовсе. Потому что Инна — здесь. Вместе с Ярославом.
Жаль, без других вампиров. Для дружной компании. И поддержки. И боевой силы.
Но в этих снежных лесах только они вдвоем. Пока. Летят (точнее, идут на лыжах) — в «Веру». Вместо того самого Куратора-пастора.
А Мастер Евгений — на месте своего правления. Отдыхает между лихими рейдами.
Что ждет его и Веронику, если Маркова перекроет кислород? Как тогда сложатся их отношения?
Впрочем, Инна ничего не обещала за Мастера. Она и за себя-то железно ничего не гарантирует.
Но на этом задании Инна с Яром — только вдвоем. И скоро она станет пытаться лихорадочно определить,
Кто на этом мрачном готическом кладбище — замаскированное розовощекое дитя?
И когда пора звать на помощь голодных вампиров?
— Насколько ты веришь Ирине Марковой?
— Я хочу ей верить. — Хорошо, что именно Ярослав озвучил их общие опасения. Можно наконец высказаться. — Но даже если этих детей заберет Серебряный Сумрак — это не так страшно, как…
— Как Свет или Тьма? — резко перебил Яр.
Раньше он так поступал крайне редко. Или никогда.
— Да. — Хочется завернуться во что-то теплое. Немедленно.
Но на лыжах даже толком не обнимешься. И почему Инну вдруг настолько напугал резкий тон друга? Потому что слишком привыкла к его вечной мягкости, пониманию и заботе?
А сорваться может кто угодно. В отношениях бывает многое. Да и не срыв это еще — по большому-то счету…
— Инна… — вновь слишком решительно и настойчиво начал Ярослав. Слишком — для него.
— Что? — нетерпеливо пожала затянутыми в слишком уж тонкую куртку плечами девушка. Надо было одеться теплее. Ишь, действительно разбаловалась. У южного моря. — Что я опять не учла?
Потому что это происходит вечно. Раз за разом.
Или просто заснеженный лесной санаторий впереди слишком вгоняет в панику и серую тоску. Лишает сил и воли.
И заставляет видеть любую проблему раздутой в десятки раз. Будто смотришь на всё вокруг в кривое зеркало. Или в лупу. Или в кривую зеркальную лупу.
— В Серебряном Сумраке состоят еще и демоны. Тот же Ворон, к примеру. Чем они питаются, как думаешь?
Холодно. Ворон — вегетарианец. Но это в том, что касается человеческой пищи.
Или материальной. А есть еще и подпитка Силой. Энергией.
Бездонное серое небо — низким куполом над головой. Молчит.
Ледяные белые снега. И черные голые палки лиственных деревьев — пополам с мрачной хвоей их более удачливых собратьев.
Ледяное бескрайнее безмолвие. Только впереди — занесенная северными лесными сугробами «Вера». Сколько в мире невинных людей за долгие века погибло вместе с отчаянной верой? И даже раньше, чем угасла их последняя надежда?
Здесь слишком холодно. Слишком.
Слишком тяжело возвращаться в прошлое. Без Наты.
И слишком тяжело рискнуть.
— Я не верю.
— Не веришь, что это делает Ворон или другие? — Кажется, впервые в черных глазах ее лучшего друга… и не только друга промелькнуло что-то по-настоящему жесткое. Будто острый капкан — в светлой, спокойной воде.
А если воду взмутить — ты его вообще не заметишь. Пока стальная пасть тебя не схватит.
До сих пор Инне казалось, что Ярослав — точно мягче и спокойнее ее самой. Но он вообще-то вампир. Ночной хищник, годами (или веками) охотящийся на людей. Да, только на настоящих, жестоких преступников. Но здесь Ирина Маркова права: чтобы вдруг перестать считать их людьми и, может быть, заслуженно перевести в другую категорию, в себе тоже нужно переступить некую незримую грань. Иначе совесть сожрет.
Сама Инна переступила. Давно. И, так или иначе, ее это уже изменило. Так почему не могло изменить Ярослава? Если она таскала его с собой всё это время? Всю свою вендетту? Потому что ей самой так было легче? Теплее — рядом с ним. Уютнее.
Всегда легче, когда тебя обнимает кто-то близкий. Когда в любой беде ты можешь согреться — рано или поздно.
Или Ярослав и вовсе шел в нынешний день и час совсем другим путем? Он начинал с «бездушных» чудовищ-вампиров и справедливой мести. Бить бесчеловечных нелюдей, злобных, бездушных и бессердечных тварей, жестоких убийц — легко. Особенно мстя за свою родную семью. И за собственное обращение — против воли.
И уже потом дойти до здравой мысли, что вокруг ведь хватает и других опасных тварей. Таких же злобных и бесчеловечных, как те. И неважно, что у них есть живая душа, бьется сердце, а в жилах струится горячая кровь. Зато этими, живыми, можно еще и питаться. И это спасет от тебя других людей — настоящих, невиновных, чье убийство иначе станет уже твоим преступлением.
Серое-серое небо. На побережье оно успокаивало, а сейчас тревожит. Вгоняет глубже в столь же серую тоску.
До «Веры» — меньше километра. Скрипят под ногами лыжи. Точнее, наст. По-зимнему твердый.
Маркова говорила, что «Вера» — много южнее «Надежды». Сейчас в это трудно поверить.
— Инна, я не говорю, что Светлые лучше Темных или демонов, — уже мягче возразил Ярослав. Будто… укрощая себя. — Но и не хуже. И если они для себя такое допускают…
Бледно-стальное небо вот-вот рухнет на голову. Придавит.
Инне и прежде не нравилась зима. Почему с каждым ее днем кажется, что ты всё глубже погружаешься куда-то в холодную, бело-серую яму? Будто мельничное колесо мерно опускает тебя вниз. В мертвую стынь, всё глубже проникающую в кровь… в душу.
И ты никогда заранее не знаешь, поднимет ли оно тебя потом вверх или вдруг сломается, оставив тебя навсегда в холоде и тьме. Тебе же никогда не везло, верно?
— Яр, ты на моей стороне? — остро глянула ему в непроглядно-черные глаза Инна.
Потому что если — нет… Как, как она снова сможет одна?!
— Да, — спокойно и твердо ответил он. — Я — на твоей.
Обняться на лыжах — можно, если постараться. И от его рук на плечах — снова теплее. Даже если вокруг лишь ледяная зима, белые как саван снега, замерзший, облетевший лес и недремлющие враги. И вечная опасность. Всегда. Со всех сторон.
Главное, они — вдвоем, правда?
И их вряд ли кто сейчас слышит, верно?
— Тогда мы можем сыграть по своим правилам, — Инна вновь усмехнулась. Нельзя падать духом. И терять уверенность. Это — не «Надежда». И новый раунд Катализатор еще не проиграла. — Мы их там, в «Вере», можем еще и просто вовремя предупредить.
— И спасти от всех, — не разжимая крепких объятий, в тон Инне закончил Ярослав. Куда-то ей в самое ухо.