Инсайт. Книга 2

— Потому что «о чем думаешь, то и получаешь», Морис, — услышал он голос в своей голове. — И потому что прошлому место в прошлом. Давно пора было это понять.

— Похоже, ты все знаешь обо мне? — флегматично поинтересовался лорд.

— Обо всех, кого забираю на перекрестках.

— А о других?

— Живых? — уточнил Треор.

— Да.

— Возможно, — уклончиво ответил перевозчик.

— Значит, встретив на перекрестке Еву, ты знал, кто она?

— Не знал, но догадался.

— Почему же не сказал ей сразу?

— Нельзя вмешиваться, — ответил Треор. — Всему свое время.

Лорд не стал выспрашивать. Чем дальше оставалась Сенталия — мир живых, тем меньше она его интересовала.

— И о чем же я таком думал? — уточнил лорд, возвращаясь к прежнему разговору.

— О том, что теперь и умереть не жалко. Забыл?

— Забыл.

— А мог бы еще пожить эту жизнь, — продолжал голос.

— Разве я мог повлиять на случившееся? — возразил Мориус. — Меня же убили.

— Убили, — согласился Треор. — А теперь оглянись чуть назад. У тебя был такой шанс! Ты создал лекарство, получил признание, уважение, почет. Ты мог уехать на родину и жить там. И та девушка — твоя верная спутница… она любила тебя, Морис. У тебя было все. Но ты так боялся потерять свою связь с прошлым, что в итоге стал им сам.

Треор был прав. Мориус, преданно любивший лишь одну женщину в своей жизни, так и не нашел в себе силы полюбить снова. На протяжении долгих лет он старательно лелеял свою боль от потери Электы, не только лишь из-за страха перед новыми утратами: лорд искренне верил, что места для новой любви в его сердце не хватит, а вытеснить старую не был готов.

— Живя прошлым, Морис, ты совершенно не замечал настоящего, — продолжал возничий, — и твое будущее не наступило из-за того, что прошлое ты так и не отпустил. Ты буквально вцепился в него мертвой хваткой.

Конечно, он имеет в виду возвращение Мориуса в усадьбу за дневником Электы. Даже умирая, лорд прятал тетрадь во внутреннем кармане плаща — прямо возле сердца.

— А теперь скажи, действительно ли ты не мог повлиять на то, что случилось? Ты ведь прекрасно знал, что убивает твоих пациентов, однако забыл, что разрушительные мысли действуют на всех без исключения. Даже на гениальных ученых. Обронив, даже мысленно, столь меткую фразу, ты заставил обстоятельства складываться ровно таким образом, чтобы умереть, пока ты к этому готов. Именно поэтому ты сейчас не со своими друзьями, а здесь, со мной.

И снова альбинос был прав. Лорд не собирался умирать нарочно, но подсознательно был готов к этому и принял смерть так, будто свою миссию в мире уже исполнил.

— Чтобы отменить запущенный механизм смерти, — продолжал альбинос, — достаточно было не возвращаться в дом за тетрадью, отказавшись тем самым от прошлого в пользу будущего.

Лошади бесшумно мчали по туманной мостовой. Казалось, экипаж летит, не касаясь колесами дороги. Да и была ли дорога? Лорд выглянул в окно и изумился — он увидел мир сверху. Материки, океаны, горы, реки и моря — как же красиво! Даже жаль покидать такое прекрасное место.

— Куда ты везешь меня? — вдруг спросил лорд, чувствуя, что лошади замедляют ход.

— Домой, — кратко ответил перевозчик и остановил экипаж.

Мориус вышел и осмотрелся. Вокруг ничего нет, пустота. Все абсолютно белое. Ни потолка, ни пола, ни неба над головой. Какой-то белоснежный вакуум или чистый лист, на котором лорд почувствовал себя черной кляксой.

— До встречи, Морис, — улыбнулся перевозчик и повернул коней в обратном направлении.

Лорд остался один в полной тишине и пустоте. И что, это и есть мир мертвых? Абсолютное ничто, в котором Мориус — абсолютный никто. Мысли лихорадочно закружились в голове. Лорд, не желая стоять на месте, шагнул вперед в это самое ничто и не спеша побрел, сам не зная куда. Мысли постепенно заполняли его сознание, и воспоминания разных лет зароились в… лорд так и не понял, где они возникли. Он всегда считал, что человек думает мозгом, то есть головой. Но теперь, не имея физического тела, он вдруг понял, что мысль рождается прежде всего в разуме, а серое вещество лишь генерирует электричество для того, чтобы заставлять сердце биться и тело — жить.

Чем дольше лорд думал, тем сильнее мысленно приближался к одному важному эпизоду в своей жизни. Внезапно белое ничто вокруг начало окрашиваться и приобретать знакомые очертания: словно невидимая кисть вдохнула в пустой холст жизнь.

Лорд огляделся и с изумлением обнаружил себя во дворе монастыря Марагда. Навстречу ему спешила темноволосая девушка в малахитово-зеленом плаще. Мориус взглянул на свои руки и заметил, что они не такие узловатые, какими он привык их видеть. Перед ним были руки молодого мужчины.

— Ах, Морис! Как я рада видеть тебя! — подойдя, воскликнула Электа и, взяв лорда за руку, залюбовалась изумрудом в его кольце. — Я пришла сказать тебе что-то важное.

Вот он — момент, который лорд считал роковым. Он никогда не задумывался о том, что именно этот разговор был для него так важен. А ведь Мориус не единожды прокручивал его в голове, полагая, что, если бы в этот самый день сказал Электе правду о своих чувствах, все сложилось бы иначе. Внезапная мысль озарила сознание лорда: что, если это не посмертные галлюцинации, а шанс все исправить?

Недолго думая, лорд заключил Электу в объятия.

— Я так скучал по тебе, — сказал он ей на ухо.

Электа подняла на священника изумленный взгляд и хотела было что-то спросить, но Мориус приложил палец к ее губам и покачал головой.

— Я знаю, что ты хочешь сообщить мне, Электа, — сказал он, заметив на ее пальце кольцо с сапфиром. — Но мне тоже есть, что тебе сказать. И я должен сделать это прямо сейчас.

— Но… как ты…

— Не спрашивай, — улыбнулся лорд. — Понимаешь… я будто прожил двадцать лет без тебя и теперь вдруг осознал, что должен был давно тебе признаться. Ведь с тех самых пор, как мы знакомы, я тайно люблю тебя.

Электа охнула.

— Но Морис… ты же священник!

— Оказалось, что у священников тоже есть чувства.

— Я… я не знаю, что сказать… я думала, мы друзья. Прости…

Признался. И что? Она не бросилась к нему на шею, не расцеловала, не ответила взаимностью. Но, несмотря на это, лорд не испытывал сожаления, напротив — чувствовал, что все теперь делает правильно.

— Мне важно понять одну вещь, — продолжал Мориус. — Всегда ли ты считала меня другом? Мешало ли тебе то, что я дал обет безбрачия? Полюбила бы ты меня, как я тебя, не будь я монахом?

— Морис, прости… — совсем расстроилась Электа.