Снежный человек

— Ты расстроилась, когда я сказал, что ты нравишься мне?

Кэтрин покачала головой — в его глазах все так ясно читалось, и это одновременно и пугало, и притягивало ее.

— Ты такая красивая, Кэтрин.

Она замерла. Одна ее половина хотела слиться с ним в объятии, другая — была в ужасе от того, к чему это могло бы привести.

— Я смотрел на твои губы, когда ты спала. Мне очень хотелось их поцеловать. Но я подумал, что не могу этого сделать, потому что не знаю тебя. Но теперь я тебя знаю. И еще сильнее хочу поцеловать.

Похоже, Брук не замечал того, что она дрожит всем телом.

— О чем ты думаешь? Разве это хорошо? — срывающимся голосом спросила она.

Вместо ответа Брук прижал девушку к себе. Ему не пришлось прилагать никаких усилий. Очарованная им, она была не в силах ему сопротивляться.

Брук наклонил голову и нежно коснулся губами ее губ.

Кэтрин не оттолкнула его. Она дала ему целовать себя, восхищаясь, как, подобно паутине, оплетают ее лицо борода и усы Брука. Губы его были влажными и чувственными.

Кэтрин ощутила покалывание в груди. Теперь он уже жадно целовал ее, а язык его проникал все глубже и глубже. Его набухшее естество вернуло ее к реальности. Она не должна была поддаваться ему. Ни к чему, кроме как к беде, это не могло привести. Кэтрин собралась с силами и заставила себя высвободиться из его объятий.

— Нет, — пробормотала она, — Брук, мы не должны.

Несмотря на ее протесты, он начал покрывать поцелуями ее шею.

— Нет! — уже во весь голос закричала она.

Брук столь быстро освободил ее, что она чуть не упала.

— Что случилось?

— Я не хочу, чтобы ты целовал меня.

— Но почему?

Она метнулась к очагу.

— Оставь меня!

— Кэтрин, но что такого я сделал? Я просто хотел поцеловать тебя. Я думал, что ты тоже этого хочешь.

— Нет, не хочу!

— Но… я подумал.

— Ты ошибся, Брук! — Сердце у нее заколотилось, и она почувствовала себя так, как тогда, когда к ней приставал пьяный Джеффри Килман. — Просто не трогай меня!

В его глазах появились гневные искорки.

— Я делал только то, чего, как мне казалось, тебе хотелось.

— Извини, если ввела тебя в заблуждение. Я просто посочувствовала тебе, а ты принял это за что-то другое.

Брук отрицательно покачал головой.

— Нет, ты боишься чего-то.

— Да нет, я сама виновата. Не пытайся больше меня целовать.

— Ладно, я иду спать. — Он зашагал по направлению к нише, где была его постель.

— Брук, — позвала Кэтрин.

— Что? — остановился он.

— Извини, это я виновата.

— Почему ты не сказала, что я тебе не нравлюсь? Все было бы гораздо проще.

— Но это неправда. Ты очень нравишься мне. Только не в том смысле.

Не сказав больше ни слова, Брук скрылся под сводами своей спальни.

9

После ухода Брука Кэтрин некоторое время стояла возле потрескивающего костра. Она пребывала в полной растерянности от случившегося и не исключала возможности того, что, когда он в следующий раз захочет овладеть ею, все закончится иначе. Ведь он напомнил ей, что здесь они находились в его мире, мире, где он был полновластным хозяином.

Что бы ни случилось, все равно со временем им суждено стать любовниками, это представлялось Кэтрин неизбежным. Если, конечно, она не убежит отсюда до того, как это произойдет.

Ей придется отойти подальше от пещеры, чтобы не выдать Брука. А если вертолет не прилетит, ей надо будет просто-напросто спуститься с гор. Другого выхода у нее нет.

Безусловно, он попытается помешать ей, так что выйти придется рано, на самом рассвете. С этими мыслями Кэтрин легла спать.

Сон ее был беспокойным, время от времени она просыпалась, чтобы удостовериться в том, что не проспала.

Решив, что пора выступать, она встала и подошла к окну. Снег, похоже, перестал сыпать из поднебесья.

Когда она оделась и приготовилась к уходу, на небе уже появились первые предвестники рассвета. Отбросив последние сомнения в правильности своего поступка, она вышла из пещеры и пошла вдоль хребта. Луг, по которому она расхаживала не так давно, пытаясь привлечь внимание Брука, был где-то ниже. Что же, она пойдет по направлению к нему, и если ей повезет, то сумеет уйти достаточно далеко.

Мороз крепчал, холодный ветер лишал ее даже того немногого тепла, что давала немудреная меховая одежда. Подошвы самодельных башмаков были скользкими и мешали устойчивому сцеплению с поверхностью голых скал. Несколько раз она падала и однажды сильно ударилась бедром.

В конце концов, Кэтрин совершенно выбилась из сил, но вспомнила любимое бабушкино выражение: «Никогда не сдавайся». Она продолжала движение вперед уже практически на четвереньках, беспрестанно повторяя про себя: не сдавайся, не сдавайся.

В конце концов, девушка провалилась по пояс в сугроб. Все было кончено. Теперь оставалось или преодолеть снежную завесу, или устремиться прямо на небеса.

При этой мысли на сердце ее снизошла странная благодать. Она расслабилась, прикрыла глаза и приготовилась было уже заснуть вечным сном. Но в следующее мгновение почувствовала, что кто-то трясет ее за плечи. Она распахнула глаза — на нее смотрел разъяренный Брук. На его лице читался еще и страх. Изо рта шел пар. Выглядел он совсем как некое мстительное божество.

— Кэтрин, черт возьми, что это тебе взбрело в голову? Ты не сможешь убежать! Они же все равно не прилетят в пургу.

Она не могла ответить ему, скованная одним только неодолимым желанием — спать, спать, спать… Тогда он изо всех сил встряхнул ее.

— Проснись, Кэтрин. Мы должны идти.

— Я не могу, слишком устала.

Без лишних слов Брук отволок ее к соснам, где разрыл сугроб и, завернув ее в меховое одеяло, положил в образовавшееся углубление.

Кэтрин осознала, что он не позволит ей умереть. Она уткнулась лицом в его бороду и зарыдала. Брук прижал ее к себе. Прошло всего лишь несколько минут, а она уже почти согрелась. Убежище это, однако, не могло служить им долго.

— Для человека, который преподает в колледже, ты просто невообразимо тупа, — сказал он. — Учти, подниматься наверх будет намного труднее, чем спускаться.

— Я не осилю подъема.

— Придется осилить. Нельзя задерживаться здесь. Пурга сильная, а может еще больше разбушеваться. Мы должны немедленно идти к пещере.

— Не могу, Брук. Просто не могу. Спасайся сам, оставь меня здесь.

Он улыбнулся так, будто она сказала самую большую глупость, какую ему когда-либо приходилось слышать.

— Теперь твоя очередь готовить ужин. Ты же не хочешь, чтобы я кашеварил два раза подряд.

Девушка слабо улыбнулась.

— Как ты можешь сейчас шутить?

— Ну, когда все идет не очень гладко, как раз и надо шутить. Как-то раз, когда меня помял медведь, и я на корточках полз в свое логово, я выжил только благодаря тому, что рассказывал сам себе анекдоты. И пару раз даже рассмеялся.

— Брук, ты чудо, но я просто не могу идти вверх. Действительно не могу. Так что оставь меня.

— Если ты не можешь идти, я тебя потащу. Я уже проделывал это.

Что оставалось Кэтрин? Только покориться его невероятной энергии и воле.

Какое-то время ей удалось брести самостоятельно, правда, она очень скоро совершенно выбилась из сил, и Бруку пришлось взвалить ее на плечи.

— Почему ты убежала? — беззлобно спросил ее Брук, остановившись, чтобы передохнуть.

— Я испугалась тебя… и себя.

— Не понимаю.

— Теперь это уже не важно. Мы все равно не сможем вернуться.

— Нет, сможем! — рассердился он. — И оба!

Что толку было спорить? Брук уже показал себя человеком необыкновенной силы воли. Ему удавалось добиться всего, чего он хотел.

— Через час стемнеет. До этого времени нам надо добраться до пещеры.

— А сколько еще идти?

— С четверть пути. Но мы одолеем его, Кэтрин.

Брук с трудом карабкался по склону, то и дело спотыкаясь. Кэтрин же изо всех сил старалась уцепиться за ускользающее сознание. Временами она проваливалась в забытье, и тогда Брук приводил ее в сознание, хлопая по лицу. Когда она очнулась в последний раз, было уже почти темно. Брук тяжело дышал, глаза его больше не горели, а были какими-то тусклыми.