Здесь вам не равнина...

Глава 17. Путешествие продолжается

Единственная надежда, что осталась у меня, так это упование на верный и непоколебимый ледоруб. Стальной слуга, которого невозможно смутить пустяками вроде соскользнувших зубьев «кошки» или осыпающегося льда.

К счастью, он оправдал мои надежды. Остался висеть в скале, как прибитый и даже не думал пошевелиться. Если мне удастся вернуться в недосягаемый ныне Ошхамахо у подножий Безенги, я покрою ледоруб алмазной крошкой и позолочу рукоятку. Даю священную клятву.

Вот о чем я думал в панике, когда моя незадачливая тушка висела над ледяной пропастью, так и не хотевшей отпускать меня из своего плена. Но благодаря непреклонному ледорубу я удержался на стене, а потом уже пустил в дело цепкие когти «кошек» и хищно изогнутый якорь крюка. Эти мои инструменты быстро заработали на стене и позволили мне удержаться на ней. И не только удержаться, но еще и подняться наконец выше.

Я добрался до края трещины, прикрытой лежалым снегом и вытащил туловище наполовину из отверстия. Да, вот он, заснеженный склон и гребень перевала, до которого мне осталось так мало, когда я провалился в трещину. Уже почти вечер, солнца не видно, скоро стемнеет. Я вонзил ледоруб и крюк в снег, снова подтянулся на руках и выкарабкался наконец из трещины полностью.

Это было как новое рождение. Я уже и так не совсем легально появился в этом мире, заняв чужое тело, а теперь и вовсе переродился. Надо же, как мне повезло.

Хотелось петь и кричать от восторга. Что я, впрочем, не преминул сделать.

— Я сделал это! — завопил я истошно, сидя на коленях и обращаясь непосредственно к горам. — Вы слышите, я сделал это!

Властелины этих мест молча слушали мои хвалебные отзывы и наверняка мысленно качали головами. При желании они могли раздавить меня за пару секунд. Но пока что по доброте душевной так и не сделали этого.

Я знаю, о чем говорю, ведь я сумел выбраться из проклятой трещины, а сколько моих товарищей остались в них навсегда. И я тоже мог бы валяться там с проломленным черепом, но повезло, мне дьявольски повезло.

Закончив издавать крики и победные песни, я занялся подъемом рюкзака и других моих припасов. Чтобы опять не свалиться в трещину, я вклолотил ледобуры в снег неподалеку и подстраховал себя веревкой. Теперь я был готов к любому повороту событий. Быстро поднял рюкзак и вытащил ледобуры.

Посидел на месте, наслаждаясь небывалой свободой и заставилтсебя подняться. Пошел к гребню перевала, разыскивать место для ночлега. На эту гребаную трещину у меня ушел весь световой день, и так короткий здесь, в горах.

Двигался я медленно и устало, высматривая себе место для ночлега. Так, как же теперь быть. У меня имелось два варианта дальнейших действий.

Можно было бы найти здесь, на гребне, место для ночевки и устроиться отдыхать и спать. Целый день таким образом, пропал бы зря. Хотя теперь, вылезя из трещины, я себя чувствовал вполне приемлемо.

А когда я вышел на гребень и увидел внизу спуск на плато, то подумал и о другом варианте. Почему бы и не попробовать спуститься ниже? Склон передо мной получился довольно пологий, местами покрытый снегом, местами каменистый.

Можно двигаться потихоньку и вон там, рядом с теми скалами у подножия ледопада устроиться на ночлег. Так я пройду хотя бы половину своего пути, намеченного на сегодня. Я посмотрел на неприветливое плечо гребня, покрытого снегом и льдом и почти наверняка склонился ко второму варианту.

Кроме того, как только я увидел издали открытый зев пещеры, из которой только недавно вылез, как мне тут же захотелось быть как можно дальше отсюда.

Идти с перевала на плато я буду аккуратно, то и дело проверяя снег перед собой на наличие трещин. Не хватало еще мне снова провалиться в эти трещины. Решено, несмотря на усталость и довольно позднее время, я пойду вниз. Думаю, что успею дойти до места ночевки еще до наступления темноты.

Я так и сделал. От замысла до его реализации я обычно оставлял себе очень мало времени. Так и теперь, перевалив через гребень, я пошел дальше, постепенно спускаясь по склону. Идти я старался по каменистым осыпям, благо, что их здесь было достаточно.

Правда, поскольку с перевала дул сильный ветер, на моем пути тут же возникли другие проблемы. Оказалось, что в местах, где лежали камни, сейчас под воздействием ветра они имели обыкновение падать. Причем норовили сделать это именно там, где я шел.

В таких случаях, даже несмотря на каску, один небольшой камешек мог надолго вывести меня из строя. Но даже сейчас, под угрозой камнепада, я не хотел выходить на предательский снег, чтобы снова не свалиться в трещину. Поэтому чтобы не получить камнем по голове, пришлось постоянно оглядываться по сторонам.

Это мне помогло. Благодаря тому, что я оставался настороже, мне удалось три раза избегнуть по-настоящему серьезной травмы. Камни размером с мою ладонь с грохотом обрушились прямо передо мной. Если бы я не остановился, пережидая их падения, то наверняка получил бы удар по корпусу или голове.

Когда каменистые места закончились и пришлось идти по снегу, я постоянно проверял дорогу штычком ледоруба. Шел только по надежным местам. Это сильно замедлило темп моего продвижения, но я справедливо полагал, что лучше уж так, чем упасть в трещину и снова потерять силы и время на то, чтобы вылезти из нее.

Короче говоря, к намеченным скалам, возле которых я намеревался переночевать, я добрался почти в темноте. Я осветил это место фонариком и нашел уютное местечко под козырьком скалы. Тут я буду ночевать.

Быстро установив палатку, я выпил воды, залез в спальник и уснул. За этот ужасный день я настолько вымотался, что даже не стал ужинать.

Спал я опять без сновидений. Кстати, если уж на то пошло, то вчера я тоже должен увидеть плохой сон, предупреждающий меня о падении в трещину. Но я его не увидел. Я вообще ничего не видел или не помню, что видел.

Что действительно дает основание подумать о том, будто тот мрачный черно-красный сон и в самом деле был навеян просто усталостью и паникой. И поэтому я не получил никаких предупреждений уже о провале в трещину.

Поэтому по привычке я проснулся рано утром, но ничего такого нелицеприятного не увидел. В палатке было еще темно и только взгляд на фосфоресцирующие стрелки наручных часов дал понять, что сейчас утро. Я попытался встать, чтобы приготовить завтрак, но тело было как будто каменное.

Невозможно пошевелиться. Хочется лежать и лежать, просто смотреть в одну точку и даже не хлопать ресницами, чтобы не делать лишних движений. Не двигаться, совсем не двигаться.