Страница 15 из 78
Мы работали до самого заката, который в горах наступает быстро, уже в четыре часа дня. Но у нас случилось и похуже, после обеда погода испортилась. Теплый ветер из ущелья сменился лютым студеным с ледника.
Быстро набежали грозовые тучи, небо нахмурилось. Мы едва успели закончить стену, как пошел дождь. Спрятались в хижине и работали уже внутри, при колеблющемся свете свечей, замазывая щели.
Развели дрова в печке. Огонь весело загудел внутри. По крыше бил дождь, ветки мягко принимали капли. За стенами завыл ветер. Когда стало темно, мы поужинали и разложили спальники.
Носков, между прочим, отказался от консервов и свалился спать самый первый.
— Слишком быстро я высоту набрал, — вяло пожаловался он. — Только вчера приехал из Ставрополя. Ох, что-то сердце колотится, как шарики у лотерейном колесе.
Он попытался встать и походить по хижине, как и рекомендуется при горняшке, чтобы быстрее приучить организм к высоте. Потом он сказал, что в него сильно болит голова. Он вышел из хижины и вывалил за камнями наружу весь съеденный недавно ужин.
Вернулся мокрый и озябший, перестал ходить по хижине, улегся в спальник и отвернулся к стене. Я сидел перед печкой и грел руки. Пил чай с сахаром. Иногда проверял свои ощущения и благодарил небеса, что чувствую себя прекрасно.
Харазов и Ворсин тоже легли спать. Я задул свечи и сидел перед огнем, подкладывая дровишки. Вспоминал, как лазил по горам в прошлой жизни. И еще в голову назойливо лезли эпизоды из жизни настоящего Сохатого.
Во мне как будто бы жили две личности. Как бы не свихнуться от такой шизофрении.
Носков забормотал во сне, потом захрипел. У него продолжалась гипоксия. Головокружение и головная боль. Что-то у него слишком сильные симптомы, вроде бы они гиды, значит уже добрались до первого разряда. Не новички в горах.
Раздался кашель, Носков захрипел, заметался из стороны в сторону. Вот бедолага. Таких страданий даже врагу не пожелаешь. Я поглядел на страдальца, но ничего не мог сказать. Ничего не поделаешь, придется ему терпеть. Только так можно справиться с горняшкой.
А потом снаружи послышались шаги.
Я обернулся к двери и прислушался. Кто-то молча ходил вокруг хижины по камням. Через щели ничего не видно, вокруг сплошная темнота. Что за чертовщина?
Тоже заплутавший турист? Тогда чего он ходит снаружи, не заглядывает внутрь? Слишком скромный и церемонный, что ли, думает, что забыл дома фрак и поэтому не решается зайти? Или тут что-то другое? Может, мне кажется, что это шаги?
Я подошел к двери и прислушался. Снаружи все утихло. Сначала ничего не было слышно. Только хрип Носкова и храп Харазова. Да гудение и треск дров в печке.
А потом снаружи снова раздалось шарканье по камням. Потом кто-то шлепнул по лужам и по земле. Вот проклятье, а если это медведь или волки? Хотя звук такой, будто это ходит человек, шлепает ботинками.
Я послушал еще немного, потом открыл дверь и вышел наружу.