Анфиса. Гнев Империи

– У всех, просто у некоторых это не настолько затягивается, – посмеивался тот ей в ответ.

– Спёр бы медовухи для нас, они у тебя всё равно там пьяные, не заметят, – вновь проговорил высокий паренёк в жилетке.

– Я говорю: «когда приезжает», а не что он приехал, ты чем слушаешь? Это пусть она сопрёт, у неё гости, – кивнул Ирвин на Анфису.

– Не буду я ничего! Я не воровка! – возмутилась та.

– Ладно, тогда будешь водящей, – бросил короткостриженный блондин ей спелое красное яблоко, вот только не в угощение, а как игровой предмет.

– Тарантулы! – попыталась придумать что-то самое страшное, мерзкое и несъедобное Анфиса, после чего бросила яблоко девчонке с хвостиками светлых волос.

Та сперва поймала, потом будто представила, что схватила и вправду свору лохматых ядовитых пауков, и с визгом, затрясясь, выронила фрукт на траву, корчась от страха и омерзения. В любом случае, это быстро прошло, и уже ей пришлось нагнуться за плодом и бросить его на свой выбор ближайшему, загадав обычный лимон. Тут-то и начался долгий спор, что лимон – это как бы «съедобное», но никто из них и даже их родных, которыми они часто гордо хвалились в компании, не способен прямо-таки съесть целый лимон, а то и хотя бы дольку.

IV

Через несколько часов не слишком подвижных и по большей части словесных игр на мостике через шумный ручей детвора разбрелась кто куда, в частности большая половина отправилась обедать домой. Осталось несколько мальчишек и светленькая девчушка Присцилла с двумя длинным косичкам.

Анфиса с дерева высматривала одну из двух повозок – либо синюю с золотым орлом, на которой должен был приехать Климент, женишок Наны, либо ту, в которой прибудет архиепископ. Тогда бы был повод бежать на ярмарку и забыть все свои неприятности, проведя какое-то время с отцом.

Но домой возвращаться всё равно было стыдно. Анфиса чувствовала, что подвела его в который раз. Не смогла никак себя проявить перед потенциальным учителем. Оставалось обдумать, что теперь любимому папочке предложить – может, пойти по его стопам, но женщин не брали в такого рода советники, а становиться монахиней она уж точно не собиралась.

Стоя на толстой ветке и держась за ствол полосатой берёзы, она размышляла, кем бы вообще хотела быть. Если в деревне обычно сыновья и дочери наследовали профессии матерей и отцов, для слоёв знати всё было немного по-другому. Была возможность выбрать что-то ещё, если к тому был талант и востребованность. Два тянущихся друг к другу вектора должны были сойтись, не вызывая при этом возражений со стороны родных и со стороны церкви. И тогда всё получалось.

Но для Анфисы сейчас собственное будущее было невероятно туманным. Она даже толком профессий-то многих не знала, а те, что приходили на ум типа писаря, казначея, нотариуса, – все закреплялись исключительно за мужчинами. По крайней мере, никогда сама ни в разговорах взрослых, ни в сюжетах книг или спектаклей она не слышала, например, о женщине-казначее. Хотя была убеждена, что девчонки не хуже мальчишек способны считать чужие деньги и следовать плану по их экономии, преумножении и вложении в выгодные дела.

– Как думаешь, фестиваль такой же, как год назад на летнее солнцестояние был? – спрашивал внизу один мальчишка другого.

– Смотри-смотри, чё покажу, – тыкал тот пальцем наверх, предлагая приятелю заглянуть Анфисе под платье.

– Прекратите! – притопнула на них девчонка с косичками, сдав подружке на дереве намерения парней, так что той пришлось коленями зажать юбку, прикрывшись, хотя вид голой задницы это не скрыло.

– Ненавижу платья… Почему девочки в Империи не могут носить брюки или хотя бы шорты, – сквозь зубы цедила и почти шипела Анфиса.

– Совсем не такая ярмарка будет, – краснея и хихикая, прикрывая рот ладошкой, отвечал теперь Ирвин. – То Солнцестояние справляли, праздник лета, а тут просто архиепископ проедет.

– Может, не только проедет, но и задержится мессу провести, – предполагала девчонка с двумя косичками.

– Он с самого утра по разным городам проездом, сквозь деревню промчится, как на духу, даже не останавливаясь, – махнул мальчишка-шатен без одного зуба. – В лучшем случае встанет, перекрестив толпу, и дальше двинется. Что тут праздновать.

– А бабушка говорит, они совпадают! Солнцестояние и приезд первосвященника в этом году. Типа древний праздник на этот день выпадает, что предки справляли, – рассказывал ему Рем.

– Справляли, да Творца не славили, – фыркнул Ирвин. – Раз архиепископ приедет, никаких древних обрядов безбожных недозволенно!

– Что ж теперь, без Творца и праздников нет? Я же могу на ушах стоять, когда родителей нет дома! – противился другой мальчуган.

– Во-первых, Творец вездесущ! От него не скроешься! – заверял мальчик с ровной чёлкой.

– Даже в бане?! – раскрыла рот Присцилла.

– Даже в туалете? – расхохотался младший мальчишка в компании с длиннющими волосами, видимо, ещё до первых стрижин.

– А во-вторых, – продолжал Ирвин объяснять Рему, – на ушах стоять нельзя! Максимум на голове или на руках! – показал он, сделав кувырок, так что какие-то деревянные солдатики выпали у него из кармашка и он рухнул на траву, чтобы их подобрать.

– Едет кто? – прикрыв ладошкой глаза от солнца, как козырьком, поднял голову вверх на Анфису младший мальчишка.

– Пока нет, – отвечала та, держась поближе к стволу, чтобы с той стороны дерево и крона защищали от ветра и юбка слегка перепачканного травой платья не колыхалась.

– Сдались тебе эти солдатики, лучше давай мечи из досок выпиливать, – предлагал Рем.

– Из города их привёз с собой! Дорогущие, подарили недавно. Десять штук ровно, и все разные! Можно пять на пять сражение устраивать. Кто с луком присел, кто копьём замахивается, кто с мечом бежит. Нельзя ни одного потерять! – заявлял Ирвин.

– Я надеюсь, ты их не все десять распихал по карманам, – закатывала глаза девчонка, стоявшая рядом.

– Двоих, – отвечал тот, – уже нашёл, – показывал он в руках деревянные фигурки среди нескольких сорванных травинок. – Сам в солдаты пойду! Генералом буду! И буду отдавать приказы войскам, – делился Ирвин своими планами. – Будут фигурки и такая карта местности. Лучник за полк стрелков, мечник за пехоту, тот, что на коне, за кавалерию! Я их двигать и отдавать приказы!

– Ага, а если тебе надо конницу поделить, чтобы взять вражескую пехоту в клещи? – нахмурившись, оспорил Рем. – Что тогда будешь делать?

– Тогда у меня будут запасные фигурки! – хмыкнул Ирвин. – Большая коллекция! – Было видно, как он сдерживается, чтобы не показать язык спорщику, но, видимо, воспитание или нежелание провоцировать драку его сдержало.

– Я бы хотела в конницу, верхом на лошадке, – мечтательно проговорила Присцилла.

– Так не бывает, откуда женщины в кавалерии?! – хмурился Ирвин.

– Бывает! Даже слово есть такое: «всадница», а не только «всадник». Папа рассказывал, – стояла девочка на своём.

– Твой папа мебель делает, что он вообще может знать о солдатах, о коннице, о всадницах! – качал головой Ирвин.

– Да нет, точно тебе говорю, бывают женщины-кавалеристки, – уверял и Рем.

– В сказках! – не соглашался другой мальчишка.

– Бывают! – заверял снова Рем.

– В твоих мечтах! – кривился Ирвин.

– Бывают! – спорила и девочка с косичками.

– Во снах у тебя! – фыркал мальчишка, сжимающий деревянных солдатиков.

– Сдалась вам эта кавалерия. Была бы лошадь, можно было бы поехать путешествовать вообще, – сказал Рем.

– И куда ты поедешь? На север мёрзнуть? Или в лонгширские тропики? – усмехнулся Ирвин. – Дома не сидится ему!

– К тарантулам, – нахмурилась и вздрогнула Присцилла.

– На болота, – хохотал младший со стрижкой под горшок.

– В Дайкон, например! Привезу оттуда лучшие изогнутые сабли! – показывал Рем, как будет ими сражаться.

– Биться иностранным оружием не патриотично, – хмыкнул второй, убирая солдатиков в кармашек.