Анфиса. Гнев Империи

– Как же меня бесит всё розовое, ты бы знал, – хмыкнул Мельхиор.

– Потому и выбрал такой цвет, для тебя старался, – скалился Маркус, и глазницы навершия его посоха засверкали ещё ярче.

– Верни себе рассудок, друг. Царица-тьма направляет нас обоих, пусть и разными путями. Они вечно пересекаются, как видишь. Не пора ли уже прозреть? Сбрось церковные оковы, забери у них книгу и передай мне, – велел некромант в маске. – У тебя даже имя в честь Мары. Не позорь свои корни и своих предков! Я знаю, как распорядиться гримуаром. Тебе понравится. Ты будешь очень удивлён.

– Зря стараешься! – топнула вперёд Анфиса, выглядывая из-за закрывавшего её Маркуса. – Я бросила её в огонь! Сожгла твою хитрую тетрадочку с ответами для контрольных! Всё! – показала она ему язык, правой рукой всё ещё держась за ушибленное плечо.

– Рукописи не горят, – хладнокровно хмыкнул чернокнижник с тросточкой, переведя взор с другого некроманта на девчонку.

– А я отпел душу архиепископа, так что его секретов вы здесь не добьётесь, – широко улыбнулся Альберт.

– Понял, голубчик? – с улыбкой подошёл с правой стороны паренёк лет шестнадцати с пылающими руками. – А как это – «отпел душу»? Что-то случилось? Мы что, не успели? Специально шагали с той стороны дороги, и повозка здесь…

– Вы мне только помогли, – явно, судя по глазам в прорезях, ухмыльнулся под своей маской Мельхиор.

– Я сказал тебе, убирайся! Мы шли с самой церкви по пятам за тобой, с кладбища, сожгли всех твоих упырей… – цедил Маркус.

– Зажигали не на шутку! – его молодой помощник с озорством дунул на танцующие огоньки правой руки, как бы задув их, а через миг снова возобновляя пляску ярких горячих язычков своего магического пламени.

Теперь Анфиса могла увидеть, что в левом ухе у него золотая серьга-кольцо. Брови его были какими-то необычными, сильноизогнутыми, а глаза ярко-зелёными, совсем не такими приглушённо-малахитовыми, как у неё, а прямо-таки яркие, сочные, цвета свежей зелени.

– Синдри, – недовольно выдохнул ему некромант с посохом, покачав головой и вновь подняв взор тёмно-синих глаз на Мельхиора и продолжая свою речь. – Сожгли всех твоих упырей, разделаемся и здесь с каждым мертвецом! У тебя нет больше армии! Лучше сдайся на милость Императора! Это тебе, может, ещё не поздно сменить сторону, раскаявшись в том, что ты сделал, – проговорил мужчине в металлической серебристой маске альбинос.

– Вот ещё, – хмыкнул тот. – У меня немало единомышленников. Сколько ни жги костры, друг, а ночь по-любому наступит. Что вы станете делать, когда света больше не хватит, чтобы сиять сквозь густую тьму?

Мельхиор выпустил трость, вспорхнувшую и зависшую перед ним. Он элегантным, но быстрым движением достал из кармашка небольшую прозрачную склянку и пробку к ней, сжимая ту пальцами. Сделал несколько пассов руками, отчего завращалась и трость. И из раны первосвященника крупицы крови, переплетаясь в воздухе алыми нитями, в одно мгновение проплыли мимо всех прямо к нему, опускаясь в горлышко сосуда и заполняя тот. Затем он резво его закупорил и подхватил трость выпадом руки вперёд.

Прежде, чем кто-либо успел что-то сообразить и что-либо сделать, Мельхиор, едва заметно ударив кончиком трости о землю, вызвал вспышку густого синеватого дыма, застлавшего его в полный рост. А когда дым рассеялся, перед ними уже не стояло этой статной фигуры, как не виднелось некроманта и где-либо ещё вокруг.

VIII

Оставшиеся озирались по сторонам, но даже если кто и собирался ринуться в погоню и преследовать Мельхиора, было совершенно не ясно, в какую сторону за ним бежать. Быть может, след могли бы взять какие-то ищейки: призванные либо созданные духи, а может, охотничьи деревенские псы, но тех должны были забрать с собой хорошие и ответственные хозяева, покинувшие деревню.

– Исчез? Сбежал, голубчик? Вот конь-огонь, а! – изумился Синдри. – Трусишка! – крикнул он, приподняв голову и чуть покрутившись вокруг свой оси, явно желая оскорбить и задеть некроманта, если тот ещё слышал, а не исчез в каком-нибудь портале. – Я-то думал, будет драка… Ох, бедный Магнус – заметил он лишь сейчас, во время действий Мельхиора, валявшееся рядом с каретой тело архиепископа с кровавой раной по центру груди. – Вот что значит «душу отпел». Маркус, мы всё-таки не успели к покушению…

– Произошла трагедия, но благодаря вам удалось избежать больших жертв, – проговорил Альберт как бы двум подошедшим, но сжал несильно плечо дочери, намекая, что и ей эти слова тоже предназначаются.

Внутри от его прикосновений и выраженной гордости стало невероятно тепло. С совестью примириться было непросто, но когда папочка одобрял, в груди будто бы поднималось и сияло лучезарное солнышко. Она уже позабыла о творившихся вокруг ужасах, о гниющих пальцах, смертях и убийствах, хищных оскалах, полуразложившихся мертвецах – всё это было позади, как насыщенный сон, как закончившееся её триумфом приключение. Альберт её хвалил, и не было в жизни больше счастья, чем слышать его похвалу и одобрение.

– Ох, храни Творец его душу, – качал головой и крестился молодой парень.

– Это и есть твой хвалёный подмастерье? – оценивающе оглядывал этого пиромага Альберт.

– Лучший был на своём курсе, – нехотя ответил Маркус, косясь на партнёра.

– Семь лет учёбы за пять экстерном, голубчики! – гордо заявлял мальчишка. – Рекорд по вступительным баллам, рекорд по выпускным экзаменам, семь золотых медалей, по одной на курс. Расплавил их и сделал себе серьгу, ха-ха, шутка! Дома они висят, маму радуют… Ах, ну и мелочи всякие: почётный диплом, личная благодарность ректора, титул инквизитора и целый гарем влюблённых первокурсниц, рыдавших, когда меня выпустили из Академии! – блеснув гордой белозубой улыбкой, взглянул он на искрящуюся восторгом Анфису. – Могу тебе где-нибудь расписаться, если захочешь.

– Он… своеобразный парнишка, – сообщил Маркус со вздохом.

– Я предпочитаю эпитет «зажигательный», – принялся златовласый юноша красоваться подброшенными и пойманными огненными шариками с кулак размером.

– Синдри из рода Линдбергов, потомственный пиромант, вот на нём и сошлись все силы предков… Даже гномы были в роду, он весьма интересен, – рассказывал беловласый некромант с бледноватой кожей.

– Седьмой сын седьмого сына, что ль? – усмехнулся Альберт.

– Пиро-манты гадают на огне, а я – пиро-маг! Я огнём управляю! – вертел парнишка вокруг рук обручи огненных колец. – Ну? Как вам? Скажите же потрясно, гори-гори ясно!

– Исполнительный, чётко понимающий инструкции, амбициозный, что в наше время редкость, – хвалил некромант, перейдя к недостаткам. – Но несдержанный, непоседливый, выпендрёжный, как видишь. А ещё беспардонный и неделикатный. На переговоры его брать точно не стоит, но он и обучен для полевой работы, а не для застолий-посиделок со знатными гостями или кабинетных дел.

– Исполнительный-то мне и нужен, – проговорил Альберт. – Такой, который не задаёт лишних вопросов.

– Что ж, папаша, ну в смысле, шеф, тогда сработаемся, – ухмыльнулся юноша. – Надо быть телохранителем вашего сынка?

– Это девочка, – пояснил ему Маркус.

– Где девочка? Это девочка?! – удивился Синдри так, что аж его чародейский огонь начал полыхать как-то криво и несколько по-другому, чем прежде. – Значит, охранять девицу?

– После того, что ты устроил с дочерью канцлера, такой работы тебе уже не видать, – проворчал Маркус.

– Она же сама попросила. Глазами! – отнекивался ловелас с нотками возмущения в своём юном и бойком голосе, но некромант лишь свои глаза закатил к небу.

– И вас совсем не обжигает собственное пламя? – дивилась Анфиса, ощущая расходящийся жар от всех его манипуляций. – Вот оно, волшебство!

– Огонь сжигает тех, кто не умеет с ним обращаться. Умельцам же он даёт свет и тепло! – гордо заявлял светловолосый юноша, жонглируя пламенными шарами.

– Вот ваше задание, Синдри, – достал из кармана своего одеяния Альберт Крэшнер небольшой свиток, перевязанный алой лентой, тот, что писал перед ярмаркой у себя в кабинете. – Надеюсь, ваш расхваленный взрывной потенциал удастся раскрыть во всей красе.