Страница 23 из 67
В 3-й аэ к25 июня осталось 8 И-153. 22 июня 2 И-153 уничтожены при налете на аэродроме Лиепая. Два истребителя скапотировали при посадке после перебазирования с аэродрома Паланга. Один И-153 произвел вынужденную посадку на живот после воздушного боя, на Малом Либавском аэродроме, и был уничтожен при отходе. Еще четыре самолета были повреждены при бомбардировке и уничтожены при отходе с аэродрома Лиепая. Всего за 22 июня потеряно 9 И-153.
Оставленный неисправный штурмовик И-153 148-го ИАП на аэродроме Лиепаи.
В 4-й АЭ к 25 июня осталось 6 И-153. 22 июня пять самолетов были уничтожены при бомбардировки аэродрома Лиепая. Один истребитель был поломан при вынужденной посадке в районе аэродрома Лиепая, после воздушного боя, из-за боевых повреждений (пробит бак). Еще четыре И-153 были повреждены при бомбардировке и уничтожены при отходе с аэродрома Лиепая. Всего было потеряно 10 самолетов И-153.
Всего за 22 июня 17 И-153 уничтожено и 18 повреждено настолько, что их пришлось уничтожить при отходе. Один сбит в воздушном бою — пилот погиб, один самолет сбит на взлете — пилот ранен. Два самолета произвели вынужденные посадки из-за боевых повреждений и не восстанавливались, один поврежден осколками бомб на взлете и разбит. Пять И-153 разбиты на взлетах и посадках по вине личного состава и техническим причинам».[195]
В течение ночи на оставленный аэродром было еще три налета самолетов противника. На аэродроме возник большой пожар — девять очагов.[196] Эта информация из одной из радиограмм командира ЛибВМБ вызывает сомнение. Вероятно, на оставленном аэродроме происходило уничтожение техники и имущества.
После того как все исправные самолеты 148-го иап улетели в Ригу, в Лиепае остались штаб, технический состав и авиационная база. Старшим командиром являлся начальник штаба 148-го иап майор Н. Д. Чолок. Личный состав был оставлен для того, чтобы при первой же необходимости возобновить работу аэродрома. Оставив охрану и команду по ремонту летного поля, майор Чолок отвел оставшихся в лес севернее Гробиня (2–3 км от аэродрома). Там же находилась и техника. Невдалеке от лагеря авиаторов находился КП командира 67-й сд В течение вечера 22 июня и всего дня 23 июня на КП 67-й сд, по воспоминаниям майора Чолок, прибывали командиры, докладывавшие о продвижении немцев к городу. Здесь же происходило формирование смешанных групп из различных подразделений, задачей которых было приостановить продвижение немцев к Лиепае. 23 июня командир дивизии перенес свой КП в город, за канал. После того как выстрелы стали слышаться и со стороны озера Дурбес, майор Чолок, получив приказ из Риги, увел колонну авиаполка и авиабазы в Ригу через Вентспилс.[197]
К 20 ч 22 июня в оперативной сводке штаба 67-й сд в штаб 27-й армии сообщалось:
«1. 67 сд (без 114 сп) вышла научения в район: Павилоста, Либава, Барта, на тему: оборона побережья и борьба с воздушными десантами противника.
2. 56 сп с 94 ап проводят занятия в районе: Павилоста, Либава, Гробиня.
114 сп в зимних квартирах Виндава, выступает на учение в своем составе 22 июня 1941 г…».
Утром, 23 июня в город по незанятой немцами дороге прибыл 389-й отдельный зенитный дивизион 67-й сд, находившийся до этого на окружном полигоне ПВО под Ригой. Две батареи дивизиона заняли оборону в районе командного пункта дивизии, а одна батарея была расположена у шоссе Гробиня — Лиепая. Из гарнизонного госпиталя № 2427 успели эвакуировать в Елгаву (госпиталь № 190) часть раненых.
18-я железнодорожная батарея была выведена в Ригу. Как указывалось в проведенном в июле, в управлении КБФ расследовании: «На пути командование батареи получало ряд провокационных слухов даже от официальных лиц (некоторые начальники станций сообщали, что впереди немцами взорваны ж-д. мосты, на самом деле все они были не тронуты на всем пути следования батареи)».[198] Батарея прошла всю войну и приняла активное участие в сражении за Ленинград. В составе 1-й гвардейской морской железнодорожной артиллерийской бригады 18-я батарея принимала участие в штурме Кенигсберга и Пиллау, а завершила войну на позициях под Лиепаей.
С раннего утра, в 4 ч 23 июня, на самом коротком направлении от границы кЛиепае, 403-й самокатный батальон, приданный 291-й пд немцев, подприкрытием минометного огня, стремясь овладеть автомобильной и железной дорогой ведущей через н. п. Барта на Лиепаю, атаковал позиции 1-го батальона 281-го сп. При поддержке артиллерии 242-го гап все атаки были отбиты. При попытке обхода левого фланга батальона, была рассеяна группа немецких мотоциклистов. К 13 ч 403-й самокатный батальон форсировал Барту и захватил плацдарм на ее северном берегу. К Нице противник выслал разведывательные дозоры. В район действий полка отошла из-под Руцавы группа пограничников, которая влилась в ряды полка. По данным ЛибВМБ в разведывательной сводке № 4 ПрибВМБ считалось, что на данном направлении наступает колонна немецких танков.[199] Советское командование, предполагая, что это главные силы немцев, усилило южное направление, перебросив на него отряд комсомольцев под командованием Иманта Судмалиса. Отряд расположился в районе Бернат, как второй эшелон 281-го сп. Примерно в это же время и по той же причине в район Перконе перебросили отряд моряков береговой базы подводных лодок. Однако главная опасность гарнизону грозила не с юга, а с юго-востока. С утра 23 июня немцы начали наступление на Приекуле с целью дальнейшего продвижения на Лиепаю. Морской группе Биглера было приказано в 10 ч немедленно выдвинуться из Кретинги в Скуодас. Охрану Кретинги с востока принял 859-й охранный батальон. В это же время авангард дивизии в составе пехотного батальона и 10-го пулеметно-артиллерийского батальон вступил в бой в Приекуле. Командование лиепайского гарнизона не ожидало такого стремительного продвижения противника от границы, через Скуодас и Приекуле на Лиепаю. Захват немцами Приекуле был расценен в Лиепае как высадка «воздушного десанта в 200 человек».[200] На его ликвидацию, 23 июня, была отправлена усиленная рота с приданными тремя танками и тремя бронемашинами. Днем, примерно с 12 до 13 ч, в Приекуле произошел встречный бой советской стрелковой роты с авангардом 291-й пд немцев, наступавшим на этом направлении. Практически вся рота погибла. Приекуле был захвачено немцами. В городе сразу же начала работать немецкая разведка. Начальник разведывательного отдела штаба дивизии хауптман (капитан — Авт.) доктор Глогер, сумел по неразрушенной латвийской телефонной сети выяснить местонахождение частей Красной армии в Гробиня, Дурбес, Вайноде, Седа. Так, было выяснено нахождение в Седа штаба корпуса (10-го СК — Авт.). Авиаразведкой было доложено, что из Лиепаи уходят морская артиллерия и летчики. Кроме этого, Глогер доложил о захвате в Приекуле железнодорожного поезда.[201]
История с захваченным в Приекуле немцами поездом получила продолжение во второй половине дня. Это был поезд, отправленный с целью эвакуации семей военнослужащих из Приекуле, но захваченный немцами и использованный ими для проезда в Лиепаю. По воспоминаниям, прикомандированного к разведывательному отделу штаба 291-й пд, зондерфюрера Густава Целминьша, он находился в кабине паровоза и контролировал действия паровозной бригады. Благодаря бдительности советских железнодорожников эта попытка немцев прорваться в город по железной дороге с юго-востока была сорвана. Дежурный по станции Гавиезе (15 км от оборонительных позиций в Лиепае) И. Н. Огоньков обнаружил в одном из проходящих пассажирских вагонов немецких военнослужащих и сообщил об этом на станцию Лиепая. Комендант станции военинженер 3 ранга И. Т. Рожков «получив разведданные о подходе к городу поезда с диверсионным отрядом, лично направил на большой скорости встречный паровоз. В результате крушения воинского эшелона было сорвано движение поездов на семь суток, что способствовало выполнению боевых задач советским войскам, оборонявшим город и военно-морскую базу КБФ. Огоньков при прорыве вражеского окружения был тяжело ранен, пленен, отправлен в концлагерь. Впоследствии был передан в руки гестапо.»[202] Вернемся к ходу боевых действий на суше. Через Скуодас и Приекуле наступали основные силы 291-й пд немцев. Один из ветеранов морского штурмового отряда, после войны вспоминал: «Мы следовали за пехотой, которую постепенно опережали. Им приходилось реквизировать крестьянские возы, чтобы быстрее доставлять вперед оружие и людей, стерших ноги. Пыль, поднятая обеими колоннами, покрывала нас тонким слоем, смешиваясь с потом, результатом жаркого дня. С высот мы видели на извивающейся дороге перед нами колонну войск, которая словно змея ползла через поля и леса вперед и внушала нам чувство чудовищной силы, частью которой являлись и мы».[203] В 12 ч 20 м (время берлинское) командир 505-го пп оберст Ломейер обратился с просьбой усилить его передовой отряд автотранспортом. В его распоряжение была передана 744-я транспортная колонна. В 12 ч 25 м 23 июня 505-му пп была придана морская штурмовая группа. Передовой отряд немцев в составе усиленного 1-го батальона 505-го пп и 10-го пулеметно-артиллерийского батальона начал захват Гробиня. Для встречи противника командованием советской дивизии была организована силами 99-го оптад артиллерийская засада восточнее Гробиня. По противнику с позиций, развернутых за фортами, на межозерном перешейке, был подготовлен огонь 94-го лап. Около 16 ч противник атаковал позиции дивизиона.[204] Из-за отсутствия пехотного прикрытия, только артиллерийским огнем остановить передовой отряд немцев не удалось, в 21 ч 30 м Гробиня был захвачен. После захвата этого населенного пункта, передовой немецкий отряд попытался ворваться в Лиепаю сходу.