Страница 41 из 78
Новая экономическая политика помогла, конечно, выбраться из кризиса, порожденного военным коммунизмом, но, в свою очередь, НЭП, с его допущением рыночных методов хозяйствования, вернул в нашу экономику типичные для капитализма циклические кризисы перепроизводства. Циклическими эти кризисы называются потому, что всякий раз за подъемом следует период падения, а потом длительный период собирания сил, депрессии, стагнации, если угодно – застоя. Да-да! В стране еще в 1920-е годы нечего было есть, промышленность еле-еле оживала, а кризисы перепроизводства уже были налицо: населению не хватало денег купить самое необходимое, вследствие чего происходило затоваривание. Именно эти кризисы, их долгосрочные последствия и подточили нэповскую систему, заставив советское правительство отказаться от НЭПа, а злая воля Сталина здесь ни при чем! Вот такие же циклические кризисы перепроизводства вернула в нашу действительность и хрущевско-косыгинская реформа.
К слову сказать, в развитых капиталистических странах середина 70-х годов прошлого века так же была отмечена таким вот очередным кризисом очень ощутимых масштабов. Конечно, проявления механизмов кризиса перепроизводства в СССР и на Западе были принципиально несхожи. Дело в том, что к тому времени в СССР ведущим экономическим законом был основной закон социалистической экономики – закон планомерного развития. Действие этого закона благотворно сказывается на всей народно-хозяйственной жизни. Это благотворное воздействие, прежде всего, гарантирует страны социализма от разрушительных последствий циклических кризисов, свойственных (если говорить философским языком – имманентно-присущих) экономике капитализма51. Однако закон планомерного развития ограничивает, а не отменяет полностью закон стоимости. Следовательно, он не может полностью отменить и кризисы перепроизводства.
Имея такой мощную страховочную подушку, как плановая экономика, наша страна избежала катастрофического падения производства и уровня жизни, которые наблюдались во многих странах Запада. Но в результате реформы 1965 года в Советском Союзе оживились не только рыночные механизмы управления, но и свойственные рынку теневые моменты. В результате народное хозяйство СССР оказалось более уязвимо, более открыто воздействию действиям закона стоимости, прямым порождением которого являются циклические кризисы перепроизводства. Опираясь на плановое хозяйство, советская экономика, худо-бедно, но смогла «перескочить» самый опасный этап кризиса – падения производства в СССР не наблюдалось ни при Хрущёве, ни при Брежневе. Тем не менее под давлением жестких законов рынка народное хозяйство не смогло избежать длительной полосы депрессии при постепенном затухании хозяйственной жизни52.
Значит, все-таки кризис, предел роста, крах, закономерный развал железобетонного монстра? Но давайте не станем спешить присоединяться к таким скороспелым поверхностным оценкам, как бы солидно они ни выглядели и какие бы серьезные и респектабельные ученые мужи и жены их ни высказывали! Попытаемся разобраться самостоятельно. А чтобы самим избежать соблазна выдать желаемое за действительное и соблюсти полную объективность, нам предстоит обратиться к фактам: фактам реального роста экономической мощи нашей страны в годы последних советских пятилеток.
На период нашей истории между «хрущевской оттепелью» и «горбачевской перестройкой» приходятся в аккурат четыре последние советские пятилетки: восьмая, девятая, десятая и одиннадцатая. Все одни имеют свое лицо и свои особые внутренние ритмы. Каждая из них внесла свой неповторимый вклад в реализацию советского проекта. Как уже отмечалось, из всех этих пятилеток самой удачной советской пятилеткой считают восьмую. Что ж, мы видели, что Советский Союз, несмотря на «косыгинскую» реформу, в годы ее проведения действительно добился многого. Но признать ее самой удачной (тем более единственно удачной советской пятилеткой) факты не позволяют. Во-первых, самыми успешными советскими пятилетками были те, в ходе которых мы сумели превратить свою отодвинутую на обочину истории страну в мировую сверхдержаву, т. е. первые четыре пятилетки. Если уж нужно выделить одну, самую-самую, то я бы без смущения и колебаний назвал самую первую. Ведь она была первой не только в нашей, но и в мировой практике. И то, что за 4 года и 3 месяца удалось выполнить примерно 90 % задуманного – это не просто удача, это великий подвиг. Но последовавшие за восьмой советские пятилетки также нечестно называть «неудачными», просто их реализация происходит совершенно в иных условиях, нежели реализация восьмого пятилетнего плана. В чем суть этих отличий?
В том, какие разрушительные силы разбудила реформа 1965 года, мы уже разобрались, но положение в 1970-е годы осложнялось не только ее негативными последствиями. Имелись и другие факторы, к которым приходилось приспосабливаться. Перво-наперво резко возросла внешняя угроза. Помните, Бисмарк наставлял своих политических наследников ни в коем случае не допускать ситуации, когда бы Германии пришлось бы сражаться одновременно на два фронта – на Западе и на Востоке. В Первую и Вторую мировые войны это требование было нарушено, обе войны «великолепная германская военная машина» проиграла. К началу десятой пятилетки в аналогичную ловушку попалась и наша страна. Виноват в этом, конечно, был не только Хрущёв, рассоривший из-за своих эгоистических политических целей народы двух стран – СССР и Китая. Большая доля вины лежит и на «прогрессивной общественности», т. е. той части интеллигенции, которая с пеной у рта выступала против нормализации отношений с нашим великим соседом ценой хотя бы частичной посмертной реабилитации Сталина. Всякие антоновы-овсеенки, сахоровы и прочие мстили диктатору, а отомстили всей приютившей их стране.
Раскол великого евразийского блока Советского Союза и Китая вызвал растущее противоборство двух стран. До некоторого момента оставались надежды, что ситуацию удастся выправить. После отставки виновника раскола Хрущёва они стали обретать реальные черты. Но тут вмешалась либеральная интеллигенция. Сорвав планы преодоления хрущевского волюнтаризма в освещении личности Сталина, они подготовили почву для еще большего осложнения взаимоотношений между двумя странами. И когда на границе двух стран загрохотали пушки, Советский Союз оказался в ситуации, когда война грозила прийти не только с Запада, но и с Востока. Причем Америка открыто декларировала, что не потерпит агрессии СССР против Китая и вмешается. Нетрудно догадаться, на чьей стороне. Это резко изменило расклад сил на международной арене и заставило руководство нашей страны изыскивать колоссальные средства, которые должны были пойти на укрепление огромной сухопутной границы с Китаем. Эти средства не могли возникнуть из воздуха: их приходилось изымать из фондов развития науки, перевооружения промышленности, подъема сельского хозяйства. Склонен утверждать, что американо-китайское сближение конца 1960-х годов стало главной причиной срыва хозяйственной реформы 1965 года. Сработала своеобразная историческая закономерность: как только большевики-коммунисты пытались проводить сбалансированную экономическую политику (в том числе даже с применением рыночных механизмов), их усилия срывались враждебной деятельностью извне. Так было не только в этот раз, но и прежде, когда мирная передышка 1918 года и попытки наладить сотрудничество с буржуазией были разрушены интервенцией, а реформы нэповского времени были задушены экономической блокадой.
Имелось еще одно внешнеполитическое обстоятельство, имевшее крайне негативное воздействие на экономику СССР. Им становится кризис в Польше, спровоцированный недостаточным внимаем польских социалистов к социальной сфере. Резкое ухудшение материального положения вывело людей на улицы. Приведем цитату из интересного документа, хранящегося в Архиве президента РФ. Это аналитическая записка А. Александрова Брежневу, направленная генсеку 22 декабря 1970 года. В записке отмечалось: «…Мы все равно столкнемся в итоге польских событий с некоторыми новыми задачами в плане внутреннего развития. Какие практические выводы можно было бы сделать в связи с этим. Мне кажется, главное состоит в следующем. Не ослаблять заботы о постоянном (в разумных пределах) повышении материального благосостояния самых широких масс трудящихся (в первую очередь рабочего класса) как генеральной линии партии. Польские события – веский аргумент в пользу такой нашей политики»53.