Страница 3 из 52
Благодаря трудовому подвигу советских людей, а также в результате преимуществ плановой экономики Советскому Союзу удалось всего за одно десятилетие проделать громадный цивилизационный путь, на который у других стран уходили десятилетия и даже века. В Советском Союзе были созданы новые экономические районы в глубине советской территории, что имело не только экономическое, но и геостратегическое значение. Индустриализация дала стране новые, отсутствовавшие в царской России, отрасли народного хозяйства, а вооруженным силам – новейшие виды боевой техники, которые во времена монархии приходилось закупать за рубежом, все больше и больше вползая в долговую зависимость от своих непосредственных геостратегических противников. В пятой лекции данного курса на конкретном фактическом материале показано, что результатом экономического подъема нашей страны в 1930-е годы становится ее превращение во вторую в мире и первую в Европе экономическую державу. По своему экономическому могуществу СССР уступал только Соединенным Штатам, причем отставание от них постоянно сокращалось. Одновременно с этим позади были оставлены прежние наши конкуренты на мировой арене: Англия, Франция, Германия.
Факт быстрого экономического развития Советского Союза (как тогда говорили – первой в мире страны социализма), без сомнения, остудил горячие головы наших недоброжелателей на Западе и на Востоке, заставил их заново переосмысливать, все дальше и дальше переносить планы нападения на Советский Союз. Силами одной только фашистской Германии нанести СССР военное поражение становилось уже невозможно. Для этого требовалось создание коалиции целого ряда европейских государств. На недопущение подобного сценария была направлена вся внешнеполитическая деятельность советского руководства в 1930-е годы. Так, правительство СССР одобрило и несколько лет проводило курс на создание в Европе так называемой системы коллективной безопасности. Кроме того, СССР выступал с осуждением агрессии Японии против Китая на Дальнем Востоке, Италии против Эритреи в Африке, всех прочих агрессивных действий фашистских и милитаристских государств. СССР оказался единственной мировой державой, помогавшей законно избранному испанскому правительству в его борьбе против фашистского переворота генерала Франко и открытой интервенции против Испанской республики со стороны Гитлера и Муссолини.
Наконец, Советский Союз стал единственной страной, выразившей готовность прийти на помощь Чехословакии, когда над ней нависла угроза расчленения и оккупации нацистской Германией. Однако Мюнхенский сговор правящих кругов Германии, Англии и Франции не позволил сохранить единство чехословацкого государства. А вскоре Чехия была полностью оккупирована нацистами, в то время как в Словакии установился подконтрольный Германии фашистский режим. Такова была цена политики «умиротворения агрессора», которую слепо проводили западные «демократии» в надежде направить агрессию фашизма на восток – против СССР. В наши дни и с моральной, и с исторической точки зрения именно эти драматические события, а не нападение Гитлера на Польшу (к слову, также принявшую участие в разделе Чехословакии) следовало бы считать началом Второй мировой войны, поскольку именно тогда, в 1938 г., агрессор окончательно убедился в своей безнаказанности и тем самым втягивание в войну все новых и новых государств стало абсолютно неизбежным.
Но даже тогда, когда нацистские танки громыхали по городам Чехословакии, Советский Союз продолжал бороться против разрастания военной угрозы. В осуществлении своих миролюбивых целей внешней политики СССР продолжал переговоры с ведущими странами Запада, надеясь на их добрую волю. Только тогда, когда стало абсолютно очевидным нежелание Великобритании и Франции заключить с СССР полновесные военные соглашения, которые могли бы стать непреодолимым препятствием на пути агрессоров, советское руководство решается на резкую перемену тактики. При этом стратегическая цель оставалась неизменной – не допустить или на максимально возможное время оттянуть создание коалиции нескольких европейских государств против нашей страны.
Опасаясь, что Германия может создать такую антисоветскую коалицию совместно с Англией и Францией, СССР действует на опережение и заключает договор о ненападении, предложенный Берлином. Этот договор позволил на несколько месяцев оттянуть крупномасштабную войну между СССР и нацистской Германией, хотя прочного мира достичь не удалось – на протяжении всего периода между подписанием советско-германских договоров в августе – сентябре 1939 г. и началом фашистской агрессии против нашей страны 22 июня 1941 г. отдельные боевые столкновения между советскими и германскими военнослужащими являлись заметным фактором взаимоотношений двух государств, что уже само по себе отвергает ложь о том, что якобы СССР и гитлеровский рейх являлись союзниками.
В настоящее время одним из ключевых и наиболее болезненных вопросов советско-германских отношений кануна Великой Отечественной войны являются так называемые секретные протоколы к договорам августа – сентября 1939 г., в которых Советский Союз и Германия якобы поделили между собой сферы влияния в Европе. Не вдаваясь в сложную и далекую от завершения полемику по поводу подлинности этих «секретных протоколов», отметим одно принципиальное обстоятельство – ни сами договоры августа – сентября 1939 г., ни даже «секретные протоколы» к ним, как бы прискорбно это ни звучало для современного человека, не противоречили общепринятой в те годы практике международных отношений. Задолго до СССР дележом мира за счет чужих стран и народов занимались не только немцы, но и такие цивилизованные и демократические государства (без всяких кавычек), как Англия, Франция, США, не говоря уже о странах помельче с авторитарными и тоталитарными политическими режимами, например о Польше, Венгрии или Румынии.
Но вернемся из сферы международных отношений к ситуации в самом советском обществе в 1930-е годы. Важным, до сих пор недостаточно изученным следствием индустриализации и коллективизации становится укоренение в СССР политической системы, полностью ориентированной на осуществление форсированного индустриального рывка, о чем также подробно рассказывается в курсе лекций. Соответственно, как и в экономике, в политической сфере преобладали предельная централизация, администрирование и чрезвычайные методы руководства. Проблемы, возникшие в ходе реализации планов первого пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР, во-первых, показали слабую эффективность такого стиля руководства и, во-вторых, выявили растущее несоответствие прежней политической элиты новым реалиям ускоренного развития страны. Партийные кадры, рожденные подпольем, революцией и гражданской войной, были максимально адаптированы к задачам разрушения, им были понятны исключительно насильственные, военные методы администрирования. Они хорошо справлялись с задачами разрушения, но, когда в повестку дня включились задачи расширенного созидания, сразу выявились слабые стороны прежних советских руководителей разного уровня: от регионального до центрального. Осознание проблемных зон в политической системе ставило перед вождями СССР задачу крупных политических реформ.
Именно такие радикальные политические реформы были начаты в середине 1930-х годов. Их увенчанием должны были стать принятие новой советской Конституции и нового избирательного законодательства. Цель реформы – преодолеть раскол общества, оставшийся еще от гражданской войны, произвести мирную, ненасильственную ротацию элиты и наконец создать на будущее прозрачный механизм передачи власти в стране. В конечном счете все нововведения должны были укрепить монолитность советского общества в период подготовки СССР к надвигавшейся войне. Однако политическая реформа вызвала растущее сопротивление со стороны той части элиты, которая неизбежно теряла власть в случае успешного завершения реформы. Старые кадры, скомпрометировавшие себя в годы гражданской войны, в годы насильственной коллективизации и гонений на беспартийную интеллигенцию, не могли рассчитывать на переизбрание в органы власти при условии проведения по-настоящему демократических выборов на альтернативной, состязательной основе. Осознавая неизбежность своего падения с властного Олимпа в случае победы реформаторов, консервативная часть советской элиты готова была идти на крайние меры, лишь бы сохранить свои прежние права и привилегии.