Страница 6 из 13
Попытавшись выдернуть свою руку из чужого захвата, сделать я этого не смогла. К счастью, боль была кратковременной, но лицо я все равно низко опустила, чтобы спрятать выступившие слезы.
Желтая вязкая субстанция из второго пузырька боли не принесла. Хотя я ждала, на этот раз приготовившись. Даже зажмурилась и дыхание задержала.
Накинув поверх раны сложенный в несколько раз лоскут белой ткани, другой тряпицей капитан перевязал мою руку. Только спасибо я сказать все равно не успела. Закончив с моей ладонью, господин Айверс стремительно покинул кухню.
А меня заставили дочищать картошку для супа, который с горем пополам все же был приготовлен. За это время я получила от пернатого кличку «Руки-крюки» и полностью убедилась в своей никчемности.
В его глазах. Сама себя я бестолочью не считала.
На этом фрегате не имелось столовой или особого места для приема пищи. Все ели где придется, усевшись на бочки, сложенные веревки или другие поверхности, которые можно было для этого использовать.
Под десятками взглядов всей команды – а подошли к большой деревянной коробке, используемой в качестве стола, абсолютно все – я все больше чувствовала смущение. Старалась ни на кого не смотреть, разливая суп из котла по тарелкам, но пристальное внимание все равно ощущала.
Оттого и обожглась, но стерпела, слезы сдержала.
Когда к импровизированному столу подошел капитан, команда расступилась, пропуская его вперед. Но вместо того, чтобы взять у меня наполненную супом тарелку, он встал рядом, наблюдая за моими действиями да рассматривая неровные куски хлеба, который мне доверил нарезать Рич.
Передав тарелку матросу с большими ушами, я словно невзначай поинтересовалась:
– А когда и где у нас следующая остановка? – я старалась, чтобы мой вопрос прозвучал легко и беззаботно.
– В порту Имарки на большом материке, – ответил мужчина, кажется не заметив моего волнения.
А волноваться было из-за чего.
Черпак звякнул о котел, когда я услышала название столицы нашего королевства. Столица находилась в самом центре материка, но при этом у нее имелся свой порт, потому что сам материк, если верить картам, выглядел как месяц.
Мне нужно было именно туда, и радость скрыть не получилось. Я даже улыбнулась какому-то матросу, который мою доброжелательность принял за что-то другое. Нахмурился, сведя кустистые брови к переносице, и спешно отошел.
Ужин был закончен примерно через час после того, как я выбралась на палубу. Наказав мне собрать грязные тарелки, Рич, яро контролирующий все мои действия, улетел обратно в камбуз, по воздуху перемещая опустевший котел. Вскоре спустилась и я, еле удерживая стопку из глубоких железных мисок.
– Посуду вымой и полы, – наказал мне пернатый.
Сидя на веревке, он намеревался спать. Я бы тоже с удовольствием отправилась в кровать, залезла под мягкое одеяло и забылась сном, но уборку закончила лишь глубокой ночью.
Мало того, что устала дико, имея все шансы рухнуть спать прямо на пол, так еще и руки от холодной воды заледенели и на некоторое время, казалось, даже потеряли чувствительность.
Что удивительно, повязка моя при этом оставалась сухой и от воды не сползла. Наверное, была заговоренной.
– Рич, а где мне спать? – Широко зевнув, я облокотилась на столешницу, пытаясь удержать себя на ногах.
Молча указав крылом в сторону второго помещения, пернатый продолжил дремать. Кроме гамака, других мест, где могла бы лечь, я не нашла, но он был завален хламом. Пришлось освобождать его в темноте, складывая вещи и разнообразные предметы поверх мешков и холодильных шкафов.
Забраться в него оказалось тем еще делом. Едва не навернувшись, больно ударившись коленом, я все-таки взяла эту крепость и очень осторожно и медленно, стараясь не делать резких движений, накрылась пустым мешком.
Удивительно, но, занятая работой, за этот долгий вечер я почти не вспоминала о родителях и о том, что случилось, но, оставшись наедине с собой, оказалась придавлена собственными чувствами.
Слезы сами навернулись на глаза, прочертили дорожки по щекам, а я сжала медальон, висящий на цепочке на моей шее. Точно такие же медальоны я хотела подарить родителям на годовщину свадьбы, тайно заказав вещицы через отцовского секретаря.
В их версии на двух половинках медальона были мои миниатюрные портреты. Один из самого детства, когда я еще была крохой, а второй был написан совсем недавно. В моем же медальоне находились их портреты: слева мамы, а справа отца.
Сейчас этот медальон был тем единственным, что у меня осталось от них.
Поцеловав каждую половинку, я до боли прикусила собственные пальцы, чтобы нечаянно не выдать ни единого всхлипа. Горе поглощало меня целиком, не оставляя в голове ни единой мысли, но при этом я абсолютно не помнила, как заснула этой ночью. А вот проснулась очень даже больно.
От непередаваемого рева над ухом.
– Хватит спать, доходяга! – рявкнул кто-то.
Из гамака на пол я свалилась раньше, чем вообще осознала, где я и кто говорит со мной мужским голосом. Воспоминания о вчерашнем дне навалились на плечи тяжестью, выступили слезами в уголках глаз, но на то, чтобы пожалеть себя, у меня просто не было времени.
– Тебя кто так посуду мыть учил? – возмущался морской летучий свин, яростно махая передо мной своими крыльями. – За борт тебя надо и с концами! Чтоб тебя рыбы сожрали! Живо перемывай!
Впечатлившись возможной будущей участью, я, не умываясь, побежала на кухню. Совсем не помнила, что мне снилось этой ночью. Что-то тревожное, вязкое, страшное, но вместе с пришедшим утром кошмар растворился, не оставив после себя ни единого воспоминания.
Собрав холодную воду в ладони, я бросила ее себе в лицо. Спать мигом перехотелось, но гору посуды я встречала без энтузиазма.
Потому что вода была такой же ледяной, как вчера, и через некоторое время я перестала чувствовать руки. А они со вчерашнего вечера так и оставались красными, а еще ужасно болели. Эта боль не имела никакого отношения к порезу. Казалось, что болела именно кожа.
Со слезами на глазах расправившись с тарелками – котел мыл Рич сам лично, с помощью магии, – я была отправлена готовить завтрак, а точнее, следить за кашей, чтобы она не пригорела.
С этой задачей я справилась почти на ура. Почти – потому что, когда каша была готова, я едва не перевернула котел, пытаясь погасить огонь. Кличка «руки-крюки» мгновенно поменялась на «руки из ж…».
В общем-то, воспитанные дамы так не выражаются.
Как и вчера, большой котел на палубу Рич доставил магией. Я была ответственна за тарелки, которые видеть уже не могла. Что же касалось ложек, то у каждого пирата был свой столовый прибор, и за его чистоту они отвечали сами.
Вообще, магия в готовке оказалась вещью просто незаменимой. Особенно для таких, как я. И для таких, как Рич, у кого в наличии имелись только лапки и крылья. При помощи чар он мешал что-то в котлах, резал необходимые для приготовления ингредиенты и ссыпал их же в котлы.
Я вообще не понимала, зачем нужна на кухне, если морской летучий свин прекрасно справлялся самостоятельно, но позже все-таки поняла, почему меня отправили именно в камбуз.
Там за мной было кому приглядывать. И там я точно ничего не могла испортить, учитывая, что никакими необходимыми умениями для работы на фрегате не владела.
Зато я тоже обладала магией. Конечно, не такими чарами, как у Рича, мой дар был в несколько раз скромнее, но кое-что все же делать умела.
Я могла вытянуть абсолютно любые чары – из живого мага или артефакта. Могла уничтожить любое плетение, просто взглянув на него. Вся магия вокруг меня бесследно поглощалась, растворялась, если я того хотела.
Свой дар я унаследовала от моего настоящего отца. Граф как-то обмолвился, что он погиб именно из-за него: бандиты силой заставили его вытянуть чужую магию, но мой отец не справился с потоком, впитал слишком много и выгорел. Других подробностей его смерти мне никогда не рассказывали.