Лирелии - цветы заката

Внезапно в абсолютной тишине мне послышался отдаленный сигнал железнодорожного состава, а вскоре моего слуха достиг мерный стук колес. Спустя считанные минуты на перрон прибыл старый добрый советский паровоз, который теперь можно было увидеть только в качестве экспоната. Громкий протяжный гудок вновь пронесся над полустанком, а когда он замолк, звуки сотен голосов ворвались на площадку прибытия. Я удивленно оглянулся вокруг – перрон, который только что пустовал, вмиг заполнился людьми, как будто и не было той оглушительной тишины, в которой эхом отдавались мои шаги.

Состав замедлился и остановился. Я ожидал, что сейчас из паровоза выйдут пассажиры, но этого не случилось. Взглядом проследил за длинной вереницей вагонов, двери в которых оставались открыты, но оттуда почему-то никто не вышел, хотя в окошках горел свет, и было заметно движение. Все, кто находились на полустанке, с поразительной организованностью, выстроившись вереницей, по одному заходили в вагоны. На меня словно никто не обращал внимание.

Со стороны самого ближайшего ко мне вагона через приоткрытое окошко послышался взрыв смеха, а за ним – бархатные звуки гармони, сложившиеся в знакомую до боли мелодию, вызвавшую целую вереницу воспоминаний. Движимый любопытством, я заглянул в окно, отойдя на пару шагов назад. Заглянул, чтобы обомлеть от увиденной картины. Там, в окне показались знакомые лица моих боевых товарищей! Только сейчас они были совсем молодыми, как много-много лет назад. Не веря своим глазам, я снова вглядывался в их лица, и без сомнений, это были мои друзья.

- Ребята, я здесь! – закричал как можно громче, надеясь, что они меня услышат.

Но они меня не видели, затянув одну из наших любимых песен.

- Вообще-то, тебя здесь быть не должно, вампир. Живым тут не место. Как ты вообще здесь оказался? – услышал я чей-то незнакомый голос, и обернувшись, увидел около себя существо, одетое в форму проводника поезда и похожее на очень высокую девушку с абсолютно белыми глазами, лишенными радужек и длинными темными волосами, струящимися вдоль тела. За ее спиной клубы темного тумана развевались подобно крыльям.

Кажется, я знаю, кто стоит передо мной. Ангел Смерти.

- Еще раз спрашиваю, как ты здесь оказался?

- Не знаю! Без понятия! - огрызнулся я в ответ. – Последнее, что помню, как засыпал в своей квартире. А попал сюда случайно. Что теперь прикажешь мне делать? Выдворишь меня отсюда?

- Ладно, - смягчился Ангел Смерти. – Я разрешаю тебе проводить друга. Его уже переправили сюда на лодке. Он сейчас подойдет. Но прикасаться и разговаривать с душой новопреставленного нельзя! Миры живых и мертвых пересекаться не должны. Ты меня услышал?

Она дождалась моего ответного кивка.

- Как только состав покинет перрон, тебя уведут обратно.

Двери в других вагонах начали закрывать такие же Ангелы Смерти. Та, что разговаривала со мной, поднялась по ступенькам в тот вагон, где сидели мои вновь молодые друзья, распевая песни. Я вновь посмотрел в окошко. Около них стал собираться потихоньку народ и подпевать. В открытых еще дверях вдруг показалась Вера – такая же молодая, какой была, когда встречала мужа после войны, помахав рукой кому-то позади меня. Еще не видя его, я уже знал, кто идет сюда. Обернувшись, увидел спешащего к ней нарядного двадцатилетнего Якова. Он шел бодрой походкой, широко улыбаясь своей жене, и нес в руках большой букет ее любимой сирени. Поравнявшись со мной, он, кажется, только сейчас меня заметил, широко распахнув удивленные глаза.

- Да живой он. Тебя проводить пришел, - крикнул ему Ангел Смерти из тамбура паровоза.

Глядя на меня, Яша тепло улыбнулся. Мне хотелось сказать ему что-то очень важное, прежде чем проститься с ним навсегда, спросить, удалось ли ему передать послание моей Ингерд, но законы мироздания незыблемы для всех. Я показал ему рукой на нагрудный карман, где по идее должно было лежать мое письмо. В ответ друг покачал головой. И что это значит? Он не смог передать послание? Или Ингерд не приняла его? Или он вообще ее не встретил? Опять я буду терзаться вопросами, на которые не найти ответа.

Мы почти одновременно вздохнули, и, развернувшись, Яша послал мне грустную улыбку, словно извиняясь, а потом в три больших шага оказался у вагона, где томилась в ожидании его Верочка. Она протянула к нему руки, и он заключил ее в тесные объятия. Глядя на них, я ощутил ком в горле.

Вновь раздался сигнал паровоза, и состав начал потихоньку набирать ход. Я видел, что Яша с супругой так и стоят в тамбуре, и друг что-то бегло пишет на бумажке. Сложив ее самолетиком, он запустил его в мою сторону. Поймав бумажный аэроплан, я посмотрел на друга. Остальные ребята, видимо узнав, что Яшка сел на поезд, высыпали в тамбур, начав его обнимать. Они что-то говорили ему, смеясь, но я их не слышал, продолжая идти следом за составом, пока он не ускорился. Яша махнул рукой в мою сторону, показав на меня остальным. Увидев меня, ребята вновь заулыбались, и столпившись у дверей, махали наперебой руками на прощанье, глядя, как я их провожаю. Паровоз ускорялся, набирая ход.

- Так, все. Идите в вагон. Я закрываю дверь, - послышался сзади них голос Ангела Смерти.

- Ребята, спасибо вам! За все эти годы! За дружбу нашу спасибо! За все! – крикнул я вслед уходящему паровозу. – Мир вашим душам…

Вот и все. Прощайте, друзья. Мимо меня проносились вагон за вагоном, уходя в непроглядную темноту, и вскоре перрон снова опустел. Туман, появившийся внезапно, стремительно отвоевывал себе каждый сантиметр одинокого полустанка. Я развернул самолетик, которым оказалось то самое послание для Ингерд. На обратной его стороне Яшиной рукой беглым ровным почерком было написано: «Твоей Ингерд нет среди нас. Ищи ее среди живых».

Сердце мое пропустило удар, чтобы вновь зайтись в безумном ритме. К лицу прилила кровь. Я еще раз перечитал эти две заветные строчки, до конца не веря в их смысл. Неужели моя Ингерд уже переродилась и сейчас жива? Боги милостивые, где же мне ее искать? Сжимая письмо в руке, я в этот момент вдруг задумался – а куда же мне теперь идти? Туман, заполонивший все вокруг, был таким плотным, что невозможно было ориентироваться в пространстве.

- Эй, прошу прощения, но меня обещали отсюда депортировать! – прокричал я неизвестно кому в пустоту.

Ответом мне была звенящая тишина.

Такое чувство, что я попал прямо в облако. И совершенно непонятно, как отсюда выбираться.

- Эрик!

Кто-то тихо позвал меня по имени, и эхо, подхватив его, разнесло по округе. Кажется, звук шел откуда-то впереди меня. Хотя, насколько я помню, там были железнодорожные пути.

- Эрик!

Сделав неуверенный шаг вперед, я начал медленно идти, продолжая оглядываться по сторонам, хоть это было и бесполезно – туман, висевший в воздухе от земли и до самого неба, так и не рассеялся. Я продолжал идти вперед, на таинственный зовущий голос. Посмотрел себе под ноги, и с удивлением обнаружил вместо серой плитки полустанка песочного цвета брусчатку. В воздухе витал аромат осени – запах влажной земли, дыма от костра и сырой опавшей листвы. Постепенно сквозь туман стали проступать очертания деревьев, мостиков, беседок и горящих фонарей. Я пытался понять, где сейчас нахожусь, тем более, что в окружающей обстановке было что-то знакомое, что-то виденное мною раньше.

- Эрик! Я здесь! – вновь кто-то позвал меня по имени, и я ускорил шаг навстречу таинственному голосу.

Впереди в полутора метрах от земли маячил приглушенный туманом оранжевый круг света. Скорее всего, это свет ручного фонаря. Поднялся ветер, разгоняя клубы тумана и листву по тротуарам, и теперь я видел, что кто-то идет мне навстречу, держа перед собой тот самый фонарь. Торопливые шаги отдавали звонким эхом.

В аромат осени, которым был пропитан воздух, вдруг ворвался тонкий ненавязчивый запах весенних горных цветов. Такой знакомый, но далекий и сотни лет недостижимый. Сердце мое, казалось, сейчас выпрыгнет из груди, проломив ребра. Налетел очередной порыв ветра, снова разогнав туман, и из него, словно ступив на землю с облака, вышла высокая девичья фигурка, закутанная в осеннюю мантию с капюшоном. Глядя прямо перед собой невидящим взором, она подняла ручной фонарь повыше. Ветром сняло капюшон с ее головы, разметав в стороны длинные платиновые пряди волос, и передо мной предстала…