Погоня

В тот вечер они включили телевизор. Пришлось перетерпеть неизбежные кадры рекламы, вестерн и телеконкурс, но потом они увидели на экране нечто удивительно знакомое — маленький островок, на котором они провели сорок восемь часов счастья. Крупными буквами поверх изображения проплыло название передачи: “Чем бы вы занялись, если бы остались одни?” И им стало плохо, когда в двух Робинзонах, скачущих и кувыркающихся как безумные, они узнали самих себя. Кадры были засняты группой операторов-аквалангистов.

Джон Браннер. ЗАКЛЮЧЕНИЕ О СОСТОЯНИИ ЛУННОЙ ПОВЕРХНОСТИ

От начальника базы “Луна-1”

Начальнику проекта “Диана”

Результаты исследования лунной поверхности

Благодаря успешному созданию укомплектованной людьми базы на поверхности Луны, мы имеем теперь возможность дать вполне определенный ответ на вопрос, с давних пор занимающий умы ученых — а именно, из чего состоит поверхность нашего естественного спутника.

До сих пор существовали три конкурирующие гипотезы. Особенно популярны среди специалистов были две из них; первая предполагала, что поверхность Луны состоит из вещества, напоминающего пепел и лаву, извергаемые земными вулканами; согласно второй гипотезе, Луна, из-за непрерывной бомбардировки метеоритами, покрыта слоем мельчайшей пыли, сходной, естественно, по своему химическому составу с пылью, рассеянной в пространствах космоса.

Однако исследования, произведенные нами на месте, подтвердили, и притом совершенно неожиданным образом, истинность не двух вышеупомянутых, а третьей гипотезы.

Прежде чем перейти к деталям, необходимо остановиться на двух следующих обстоятельствах. Первое: согласно нынешним теориям, объясняющим происхождение Солнечной системы, первоначально Земля и Луна не были шарами раскаленного газа (как думали раньше) — они, как теперь полагают, сгустились из вращавшегося облака сравнительно холодных газов и пылевых частиц, и есть предположение, что ко времени, когда образовались планеты, уже существовали сложные органические молекулы, давшие начало жизни как мы ее понимаем.

Специалисты утверждали, что хотя обнаружить на Луне какие-либо существа не удается, там тем не менее вполне может оказаться, фигурально выражаясь, такое же сырье, из какого развилась жизнь на Земле. Хочу напомнить: из опасения, что земные бактерии могут вступить в химико-биологическое взаимодействие с предполагаемым на Луне запасом протоорганических молекул и таким образом лишить нас доступа к ценнейшей информации, проливающей свет на происхождение жизни, были приняты все мыслимые меры, чтобы обеспечить надежную стерилизацию посланных на Луну ракет.

Во-вторых, хочу напомнить, что в период, непосредственно предшествовавший нашему успешному прилунению, один из оснащенных телеобъективами спутников, в задачу которых входило выбрать место прилунения, сошел с заданной орбиты и упал неподалеку от места, где потом была построена наша база “Луна-1”. За период, истекший со времени создания базы, мы тщательно обследовали обломки спутника. Подробный отчет о результатах обследования будет направлен Вам позднее: подготовку отчета пришлось отложить из-за условий, в которых мы работаем.

Однако, как было установлено, спутник сошел с заданной орбиты из-за находившегося внутри него постороннего предмета. В связи с этим прошу провести в пункте запуска тщательное расследование, чтобы установить, кто именно из техников несет за это ответственность: не составит большого труда выяснить, кто из наличного штата сотрудников подвластен велениям своего желудка настолько, что приносит сандвичи на рабочее место, кладет их возле себя во время работы, а потом о них за­бывает. Дело в том, что именно такова природа постороннего предмета, о котором мы упоминали выше, — это большой сандвич, от которого откусили один раз.

От удара о поверхность Луны телеспутник раскололся на несколько частей, и сандвич, по-видимому, выбросило наружу — мы нашли его в двух шагах от обломков. Теперь, боюсь, мы можем только гадать, был ли сандвич единственным фактором, определившим нынешнее состояние лунной поверхности, или же действовали и другие; лично я полагаю, что других не было.

Предупреждавших, что земные бактерии могут вступать во взаимовоздействие с протоорганическими молекулами, можно поздравить: их предсказание сбылось. Техника, забывшего сандвич в спутнике, следовало бы повесить, колесовать и четвертовать, но решать это Вам. Или посадите его так, чтобы только голова торчала наружу, в бочку зрелого лимбургского сыра, сандвичи из которого он так любит, и пусть сидит до тех пор, пока не потеряет способность не только есть этот сыр. но даже на него смотреть. Тогда он поймет, каково нам здесь сидеть и с каждым глотком консервированного воздуха вдыхать эту вонь.

Да Вы уже, наверно, и сами чувствуете, как благоухают листы отчета. Со всей авторитетностью могу заявить, что благодаря этому проклятому сандвичу Луну теперь с полным правом можно считать покрытой зеленым сыром.

Рэй Брэдбери. ГЕНРИХ IX

— Вон он!

Оба подались вперед. От их тяжести вертолет накренился. Под ними неслась линия берега.

— Не он. Просто валун, покрытый мхом…

Пилот поднял голову, словно делал знак вертолету подняться выше, повернуться на месте и помчаться прочь. Белые скалы Дувра исчезли. Теперь внизу расстилались зеленые луга, и, подобная ткацкому челноку, огромная стрекоза стала сновать взад-вперед в ткани зимы, обволакивавшей лопасти.

— Стой! Вон он! Спускайся!

Вертолет начал падать вниз, трава ринулась ему навстречу. Человек, сидевший рядом с пилотом, откинул, ворча, в сторону закрепленный на шарнирах прозрачный купол и неловкими движениями, будто суставы его нуждались в смазке, спустился из кабины на землю. Побежал. Почти сразу выдохся и, замедлив бег, срывающимся голосом закричал в налетающие порывы ветра:

— Гарри!

Одетая в лохмотья фигура, поднимавшаяся вверх по склону, споткнулась, услышав его крик, и бросилась бежать, крича в ответ:

— Я не сделал ничего плохого!

— Да ведь я Сэм Уэллес, Гарри! Я не полицейский!

Убегавший от него старик сперва замедлил бег, потом, вцепившись руками в перчатках в свою длинную бороду, замер на самом краю скалы, над морем.

Сэмюэл Уэллес, ловя ртом воздух, добрался до него наконец, но не дотронулся из страха, как бы тот снова не побежал.

— Гарри, черт бы тебя, дурака, побрал! Уже несколько недель прошло! Я стал бояться, что тебя не найду!

— А я, наоборот, боялся, что ты найдешь меня.

Гарри, чьи глаза были зажмурены, теперь открыл их и посмотрел испуганно на свою бороду, на свои перчатки, а потом на своего друга Сэмюэла. Два старика, седые-седые, продрогшие-продрогшие, на вершине скалы в декабрьский день. Они знали друг друга так давно, столько лет, что выражения их лиц переходили от одного к другому и обратно. Рты и глаза их поэтому были похожи. Того и другого можно было принять за престарелых братьев. У того, правда, который вылез из вертолета, из-под темной одежды выглядывала совсем не подходящая к случаю яркая гавайская рубашка. Гарри старался не замечать ее.

Так или иначе, глаза у обоих в эту минуту увлажнились.

— Гарри, я здесь, чтобы предупредить тебя.

— Это совсем не нужно. Почему ты решил, что я прячусь? Сегодня последний день?

— Да, последний.

Оба задумались.

Завтра Рождество. А сейчас сочельник, вторая половина дня, и отплывают последние корабли. И Англия, этот камень в море воды и тумана, станет памятником самой себе, и его испишет своими письменами дождь и поглотит мгла. С завтрашнего дня остров перейдет в безраздельное владение чаек. А в июне — еще и миллионов бабочек-данаид, что вспорхнут и праздничными процессиями направятся к морю.

Не отрывая взгляда от берега и набегающих волн, Гарри сказал:

— Так, значит, к закату на острове не останется ни одного чертова глупого дурака?