Режим бесконечной функциональности

– Мне сейчас можно кофе? – спрашивает он у девушки, и та кивает.

Павел улыбается ей в ответ и достает из мешка упаковку. Он вскрывает пакет и начинает высасывать кофе, как раз когда дознаватель переводит на него взгляд. Павел спокойно смотрит в ответ.

Неоправданное убийство гражданского ему наверняка занесут в личное дело.

Тестеры уходят и увозят оборудование. Следом поднимается сержант, бросает на Павла злой взгляд и хлопает дверью. Павел мысленно отвешивает ему пинка и вновь смотрит на дознавателя. Тот садится за стол на место тестера и говорит:

– Мы зададим вам несколько вопросов, исходя из письменного свидетельства и того, что увидели в воспоминаниях.

Павел кивает и закручивает колпачок на опустевшей упаковке.

– Детектор выключен, – говорит он.

– А разве ты не умеешь его обходить? – спрашивает «слепой» офицер, впервые обращаясь к нему напрямую.

– Конечно, нет, – врёт Павел, спокойно смотря в ответ.

Чужая улыбка становиться насмешливой.

– Почему вы не остались под неработающим прожектором, чтобы дождаться остальных? – спрашивает дознаватель, и Павел переводит на него взгляд.

– У нас не было такого соглашения, – говорит он. – Никто не оповещал о наличии прожекторов, забора или даже поля. Я действовал, исходя из того, что было лучше на данный момент, и если остальные не пошли туда же, куда и я, – это их выбор.

– Почему вы не стали искать остальные тела?

– Все выжившие добрались бы до контрольной точки, а поднимать мёртвых не имеет смысла. Тем более после осмотра местности и наличия непредвиденных препятствий я не был уверен, что поле не заминировано.

Павел врал и не стеснялся этого. После порции кофе развязался язык, и он мог спокойно выговаривать сложные предложения, почти не обращая внимания на тяжесть в голове и резь в глазах.

– Вы передвигались по полю, и ни одной мины под вашими ногами не сработало, – заметил дознаватель.

– Мне могло просто повезти. Я не собирался испытывать судьбу ещё раз.

– Как вы думаете, от чего мог умереть один из ваших сослуживцев?

– Я не заметил никаких внешних повреждений, поэтому не могу объективно судить.

– Чуть больше недели назад вы говорили, что вам самому не рекомендовали устанавливать карту из-за возможного отказа.

Павел на краткий миг задумался, имеет ли он право об этом рассказывать, но решил, что может отделаться общей информацией. Да и дознавателю не мешает решить, что именно из-за того случая он избегает установки карты – это может развеять чужие подозрения.

– Не из-за отказа, – сказал Павел. – Из-за замыкания, которое я сам однажды видел. Однако я не могу связать тот случай и последний между собой.

– Где вы сталкивались с подобным? – настаивал мужчина.

– Не имею права отвечать.

– Тогда что вы видели?

– Один из напарников дотронулся до силового поля типа…

Павел вспомнил, как они пробирались в кустах и изредка переглядывались с Ральфом, потому что Брэдли шумел громче всех, а треск любой ветки под ногами казался выстрелом. Когда мальчишка в очередной раз стал подрывать землю около купола, чтобы поставить «маяк», то коснулся его рукой. Он завалился на спину, крича и хватаясь за голову. Они с Ральфом держали его изо всех сил, едва не задушив, пытаясь заткнуть, и сломали руку. Когда мальчишка отключился от боли, они быстро закончили с заданием и потащили его обратно уже на себе. В дороге тот проснулся и пытался что-то бессвязно мычать, а из-под его век текла кровь.

– Как вам объяснили случившееся?

– Никак.

– Никто не пытался разобраться в происходящем?

– Мы написали отчёт, его приняли к рассмотрению, сказали, что ситуация прояснится в ближайшие месяц, но через месяц об этом все забыли.

– А вы не стали уточнять?

– Я и раньше дотрагивался до куполов подобного типа и ни разу не был травмирован.

– Что стало с тем служащим?

– Проходит реабилитацию.

– Вы пытались с ним связаться?

– Нет.

– Вы предполагали, что кто-то из вашей группы мог выжить?

– Да.

– В случае отделения от группы, какие были указания?

– Выйти к контрольной точке.

– В некоторых местах вы оставляли ложные следы. Вы предполагали, что за вами могут идти или наблюдать?

– Так точно.

– На основе чего строились ваши предположения?

– На основе вещей, которые я оставил на поле, дыры в сетке, которую я не замаскировал, на основе карт, которые могли извлечь из голов моих сослуживцев. – Павел почувствовал, что начинает раздражаться.

– В случае уничтожения большей части группы, что вы должны были сделать?

– Продолжить задание.

– У нас другие сведения.

– Вы можете ещё раз вызвать тестеров, и они проверят мои воспоминания до начала операции.

Еще немного – и он начнёт грубить.

– Отстань от парня, – внезапно сказал офицер, и дознаватель с Павлом одновременно посмотрели на него. – Мне, например, и так всё ясно. Ты тоже видел, что случилось, и даже видел его записку с шифром. Куда уж больше?

Павел подумал о том, что Мязинцев сказал бы то же самое.

– Вообще-то, – начал дознаватель, и в его голосе появились наставительные нотки, – при его переводе я обязан уладить все формальности.

– Ну и улаживай без него. Считай, что он уже передан, а в ответах накарябай какую-нибудь ерунду, не мне тебя учить…

Дознаватель откинулся на спинку стула и повернулся к Павлу, оценивающе смотря на него.

– Если я дам тебе перечень вопросов, отправишь мне завтра готовые ответы?

Павел удивился, но постарался этого не показывать, и просто кивнул.

– А заявление на перевод?

Павел нахмурился:

– Перевод куда?

– В другое отделение, – ответил офицер.

– В патруль? – спросил у него Павел.

– В одну из РДГ.

Павел несколько секунд смотрел на него и потом кивнул.

– Хорошо, – сказал дознаватель, кинул ему через стол два листа и поднялся.

Павел поднялся следом, сложил бланки и сунул в вещмешок. Когда дознаватель ушёл, они с офицером остались одни и тот сказал:

– Я – майор Ивлин. Александр Петрович. Считай, что с этого дня ты среди моих бойцов.

Павел откозырял, но без запала.

– Рядовой Мещеров. Павел Семенович.

– Вольно, рядовой.

Павел надел рюкзак и прицепил сзади кислородную систему.

– Идём, – сказал Ивлин и махнул, чтобы Павел следовал за ним. Они медленно пошли по длинному коридору пропускного пункта. – Я провожу тебя до Базы. Ты без пропуска, да и поговорить нужно. Скажи-ка мне, почему ты отказался отчитываться перед своим сержантом, а?

Павел искоса посмотрел на него, выбирая между ложью и правдой.

– Стали бы вы доверять командиру, который посылает группу на убой, но не идет сам? – спросил он, не сразу сформулировав вопрос.

Ивлин усмехнулся:

– Обстоятельства разные бывают. Ты не можешь быть однозначно уверен, что он догадывался, чем закончится операция.

– Уверен быть не могу, – согласился Павел. – Но подозревать мне никто не запретит.

– Ясно, – сказал Ивлин. – Твои мотивы вполне объяснимы, только, мне кажется, ты не совсем понимаешь последствия своих поступков. Всё не так просто, как может показаться на первый взгляд. Ты отправил информацию и о наших, и о своих действиях в Академию. И в своём докладе ты выставил своего сержанта либо некомпетентным руководителем, либо предателем. Зависит от того, как всё повернуть.

Они подошли к дежурному, Павел забрал автомат, лопатку и нож, и перед входом они с Ивлиным остановились. Тот принялся что-то искать в карманах.

Павел понимал, к чему идёт разговор. На него попытаются надавить, чтобы он отозвал своё донесение или написал другое с рассказом о том, что не держит ни на кого зла.

Пожалуй, он опрометчиво рано сравнил этого майора с Мязинцевым.

Ивлин протянул пачку сигарет, и Павел вытащил одну.

– Окажись ненадолго на нашем месте, – сказал Ивлин, достал зажигалку и протянул ему. Павел прикурил. – Мы работаем на этой Базе и воспитываем собственные кадры на соседнем спутнике. И тут к нам переводят парня из другой Академии. Девять человек посылают на задание, но выживает только он один. Вопрос: почему? Отбросим тему с предательством, правда?