Золотой скорпион

– Я мама Миши Кациева, – тихо сказала женщина.

У Маши упало сердце. Это не та! Не она…

– Я ищу мать Дмитрия Гуцуева, – покачала головой Рокотова, у нее сердце было готово разорваться от сострадания и от осознания досадной ошибки.

– Его зовут Миша, вернее, Магомет Кациев. И я его мать.

Когда женщина рассказала обо всем, Маша Рокотова поняла, что ни за что не нашла бы ее по спискам в школах и детских садах. Никто не знал. Что она во время тихого часа приводила своего подопечного поиграть в песочнице на территории детского сада, где и зафиксировали ее присутствие приборы Елабугина. Все в этой истории было не так, а виной всему время, случай и тугоухость маленького Митьки. Нет, не Митьки, Мишки.

Ее звали Надежда Челнокова. В Архангельске она прожила всю свою жизнь. Закончила педагогическое училище, устроилась работать в детский сад. Вскоре вышла замуж за красавца Шамиля Кациева, он работал учителем истории в соседней школе. В быту и на работе его для простоты и удобства называли Сергеем, даже собственные дети были уверены, что папа у них Сережа. Дети были погодками: старшая дочь Саша, младший сын Магомет, а для мамы и всех окружающих – Миша.

Шамиль всегда увлекался изучением истории собственного народа, даже писал кандидатскую диссертацию, мечтал баллотироваться в депутаты, но непременно у себя на родине, чтобы восстановить справедливость, исправить ошибки, посвятить свою жизнь своей земле. Надежда гордилась мужем и даже готова была ехать с ним, быть и помощницей, и соратницей. Их семейная жизнь расстроилась не из-за политических и национальных разногласий, а банально – из-за денег. Чтобы всецело посвятить себя избранному пути, Шамиль уволился с работы, денег стало не хватать, семья из четырех человек прожить на зарплату воспитательницы детского сада не могла. Между мужем и женой начались споры, ссоры, скандалы, а вот уж они-то и закончились политическими разногласиями и окончательным разрывом. Их семья, маленькая ячейка общества, на свой лад стала отражением глобальных процессов, происходивших тогда между их народами. Неприязнь друг к другу Нади и Шамиля переросла в ненависть и закончилась откровенной войной.

Надежда подала на развод, и все бы ничего, если бы Шамиль не решил непременно отсудить себе сына. Как многие мусульмане, он считал, что мальчика должен воспитывать отец. Началась битва за ребенка. Шамиль подошел к делу очень серьезно, он приводил в суд все новых и новых свидетелей, на голубом глазу вравших, что Надя не занимается сыном, пьет, гуляет, мало зарабатывает и вообще, является психически больной. Суд едва не лишил бедную мать родительских прав на обоих детей, но потом все же вынес компромиссное решение: Магомета отдать отцу, Александру оставить с матерью, но под контролем органов опеки.

Два месяца Наде удавалось скрываться от мужа и судебных приставов, прятать детей у подруг и родственников, а потом Шамиль позвонил и сказал, что уезжает и оставляет все, как есть, пусть, мол, сын поживет пока с нею. Надя вздохнула с облегчением, а зря. Кациев выждал всего неделю, а потом Мишу просто вырвали из рук матери на центральном рынке, куда она пришла за фруктами. Она побежала в милицию, но там только пожали плечами: по закону сын должен жить с отцом.

Надя пыталась хотя бы узнать у родственников мужа, где он прячет сына, но те не отвечали, а вскоре исчезли, уехали из города. Только одну весть получила несчастная мать о сыне – свидетельство о смерти. Из отдела ЗАГС далекого кавказского города. «Он погиб при обстреле» – было написано на обороте бумаги рукой Шамиля. Надя сразу поняла, почему он прислал ей этот документ: чтобы она не искала сына, чтобы поверила и успокоилась. А она не поверила и не успокоилась, но искать не могла, не умела, не знала как. Только ждала, только надеялась. Она подавала информацию о Мише в программу «Жди меня», но сын был слишком маленьким, когда они расстались, у него часто болели уши, он не очень хорошо говорил и слышал, наверное, поэтому неправильно запомнил свое имя. Дмитрий Гуцуев и Магомет Кациев. Разница огромная.

После суда, отобравшего у Надежды Челноковой права на сына и доброе имя, она смогла работать в детском саду только нянечкой и едва сводила концы с концами, едва тянула маленькую Сашу. Потом ей повезло, она попала в обеспеченную семью няней к маленькому ребенку. Мать малыша давно знала Надю и не верила в россказни о том, что она пьющая и гулящая. Когда ее ребенок подрос и пошел в детский сад, женщина дала Челноковой хорошие рекомендации и помогла устроиться в другую семью. Жизнь потихоньку наладилась, дочка хорошо училась в школе, работодатели были довольны Надеждой и достойно оплачивали ее заботу и труд. Однажды няня разоткровенничалась за чаем с хозяйкой дома, в котором работала, и рассказала о своем сыне и о своей мечте найти его. Дама неожиданно заинтересовалась и поверила Челноковой, она сама была родом из Нагорного Карабаха и подтвердила, что во времена вооруженных столкновений погибших хоронили, порой, не слишком разбирая, кто есть кто, и свидетельство о смерти можно было оформить в ЗАГСе просто со слов обратившегося и даже в соседнем городе. Хозяйка работала в областной администрации и пообещала сделать все, что сможет, чтобы хоть как-то помочь. Этот разговор состоялся довольно давно, Надя уж и думать о нем забыла, но вот совсем недавно, на прошлой неделе, в дом хозяев пришел гость, мужчина лет сорока, какой-то, кажется, высокий милицейский чин, а может, политик, женщина видела его не раз по телевидению и по местному, и по центральному. Ее попросили рассказать этому человеку всю историю с самого начала.

– Вам по своим каналам проще будет объявить мальчика в розыск, – сказала ему хозяйка.

Мужчина в свою очередь тоже пообещал, что сделает все, что сможет. И вот буквально вчера он позвонил и велел Наде приехать в областную администрацию.

– А потом он привез меня сюда. Сказал, что вы занимаетесь поисками моего сына и знаете, где он может быть.

– Я занимаюсь не поисками, Мити, вернее, Миши, – возразила Рокотова. – Я совершенно точно знаю, где он. Он сейчас лежит в клинике моего мужа…