Первый шаг

Ан, склонённый над лежащей на земле Линдой, увидел ноги, которые остановились рядом с ним, поднял голову. Ан не услышал выстрела. Последнее, что он увидел – отблеск огня от эмблемы-голограммы на груди человека: рука, на открытой ладони которой, лежала Земля. Голубая энергия, переливаясь, устремлялась вверх по руке и огибала Земной шар, который медленно вращался в голубых сполохах.

Ан уже не увидел, как стрелявший вернулся к трейлеру и сел, привалившись спиной к огромному колесу. Не видел, как тот устало вытер пот со лба, равнодушно посмотрел на подбегающих людей, поднял руку к виску и спустил курок.

***

«Как тихо. Почему так тихо и темно? Что со мной? Я больна? Но я ничего не чувствую. Ни боли, ни слабости. Я вообще не чувствую своего тела. Где я?» – Линда пытается открыть глаза и не может, тугая повязка закрывает лицо. Она словно растворяется в пустоте. Она пытается зацепиться хоть за что-нибудь и слабо шевелит рукой. Кто-то нежно берет её руку, и тихо гладит.

– Ан, – шепчут губы Линды в прорезь повязки.

– Это я, доченька, я с тобой!

– Где я? Что со мной?

– Ты в аварию попала, милая, но теперь уже всё хорошо.

– Почему я ничего не чувствую и ничего не вижу?

– Это временно, скоро повязку снимут. Врач сказал, что у тебя купировали сильные боли от ожогов, но скоро ты пойдёшь на поправку, и повязки снимут. Потерпи немножко.

– А Ан? Где Ан? С ним всё хорошо?

Она не дождалась ответа, и сжала руку матери.

– Что же ты молчишь, мама?! Что с Аном, он жив?

– Доченька, тебе нельзя волноваться. Доктор сказал, что, Слава Богу, твой ребёночек не пострадал. Ты должна поберечь себя для него.

– Ребёночек? – прошептала Линда. – Ан! Где Ан? Ан погиб?! Ан!! – закричала она и потеряла сознание.

***

Горислав подошёл к двери квартиры родителей. В правом верхнем углу её вспыхнул зелёный огонёк, датчик синхронизировался с его личным браслетом, но дверь не открылась, а цвет индикатора сменился на белый и уставился на него, словно глаз мёртвого дома.

После возвращения из филиала, где он стажировался после Университета, и назначения его куратором отдела, работающего над созданием глобального искусственного интеллекта, Горислав переехал в свою первую личную квартиру и к родителям приезжал не часто, но всегда его встречал приветливый зелёный огонёк. Теперь же, родительский дом не узнавал его. И хотя Горислав ожидал нечто подобное, сердце его болезненно сжалось, только теперь ясно осознав потерю.

Не прошло и минуты, как дверь отворилась, и на пороге показался Куки.

– Здравствуйте, Горислав! Куки рад вас видеть дома.

– Здравствуй, Куки. Как дела? Мама здорова?

– Не могу сказать, что Антонида здорова. Хорошо, что вы пришли. Вы должны повлиять на Антониду. Ей нужен отдых. Антонида игнорирует мои сигналы. Я понимаю, что Главный Хранитель болен и что нужен уход, но нельзя забывать об отдыхе. И я всегда рядом.

– Что с отцом?

– У Главного Хранителя сердечное заболевание, как сказал доктор, ему нужен покой и отдых.

– Где он? Мама с ним?

– Главный Хранитель в кабинете, и Антонида там. Секунду, я доложу. Он на мгновенье замер, тихо гудя, затем заговорил снова.

– Антонида сейчас придёт, просила вас тут подождать. – И, помолчав, добавил. – Знаете, я ведь тоже болел.

– Болел? Не говори чепухи, Куки, роботы не болеют или ты хочешь сказать, что сломался?

– Нет, не сломался, у меня всё функционировало, как обычно, но вдруг пропала связь. Представляете? Я думаю, что это какая-то новая болезнь роботов – самопроизвольное отключение от связи. Все были очень расстроены, так за меня переживали. Главный Хранитель даже тоже заболел. Только я выздоровел через пять минут, а он болеет до сих пор. Болезнь дала осложнение на сердце, что доказывает, что органы человека несовершенны.

Из-за поворота коридора показалась Антонида. Горислав поразился, как мама осунулась и похудела. Она остановилась перед ним, и молча смотрела ему в глаза. Некогда тёплые янтарного мёда глаза её, теперь были тёмно-карими, почти непроницаемого чёрного цвета. Они не улыбались ему, как это бывало всегда в его детстве, а смотрели строго и вопросительно.

– Здравствуй, Горислав, – слабым голосом произнесла она.

– Здравствуйте, мама, – голос его дрогнул.

Дрогнувший голос и чужое обращение поразили её. Глаза Антониды наполнились слезами, она быстро подошла и уткнулась ему в грудь.

– Здравствуй, Славик, что же ты наделал!

Он молча обнял плачущую мать, прижал к себе.

Наконец, она успокоилась и, взглянув на него, сказала:

– Пойдём на кухню, я тебя покормлю, и ты мне всё расскажешь

– Хорошо, ма, я всё расскажу, только чуть попозже. Сейчас я должен поговорить с отцом.

Антонида отпустила руки Горислава:

– Не надо тебе к нему, он очень болен и сердит на тебя. Он не хочет тебя видеть. Это правда, что ты взбунтовался против отца?

– Конечно, нет! И это никакой не бунт! – вспылил Горислав. – Люди хотят новой жизни! Причём тут отец? Нельзя жить без будущего одним только прошлым, если бы он не цеплялся за прошлое, всё могло случиться ещё раньше.

– Как ты можешь так говорить об отце! Он столько сделал для людей! И ты уверен, что твоё будущее будет лучше настоящего? Какое будущее ты можешь предложить людям, кроме как сменить у власти одних и поставить других? И ты утверждаешь, что это не бунт? – голос Антониды стал суровым, глаза жарко горели. – Ты этим убиваешь своего отца! Он никогда не думал о власти, никогда! Вся его жизнь – забота о людях. И никто не пострадал, ни один человек, хотя он перевернул мир!

– Да? А ты знаешь, что он распорядился убить Ана?

Антонида отшатнулась.

– Ан убит?

– Да, начальником его охраны, и жена Ана, Линда, осталась одна, а их ребёнок теперь будет расти без отца, если родится.

– Но….Но с чего ты взял, что Ана убил Арес?

– Он застрелил Ана и застрелился сам. Рядом.

– Но может быть, отец не в курсе, может Арес действовал сам, решил отомстить!

– Поэтому я должен поговорить с отцом. Отец никогда раньше не лгал.

Антонида молча смотрела на сына, казалось, она не дышала. Наконец, глухим чужим голосом спросила.

– Сын, а если отец отдал такой приказ, ты что, арестуешь его? А, может быть, ты сам его убьёшь? Свершишь правосудие? Отомстишь за друга?

Горислав исподлобья взглянул на неё:

– А ты что, считаешь, что убийца должен жить, как ни в чём не бывало? Закон действует для всех, но не для тех, кто его установил? Такое будущее установил Главный Хранитель, за такое боролся всю свою жизнь?

Антонида молча смотрела на него. Казалось, что каждое слово сына лилось на неё ледяной водой, замораживая. Она стояла прямая с белым чуть голубоватым лицом и замороженным взглядом смотрела на него. Затем молча повернулась и ушла. Маленькая, лёгкая, холодная женщина.

Горислав посмотрел ей вслед, тряхнул головой и, упрямо сжав губы, пошёл в кабинет отца.

***

Он остановился перед дверью в кабинет отца. Ему вдруг вспомнилось, как он в раннем детстве подкрадывался и благоговейно прислушивался к тишине, царившей за ней, представляя себе отца, который сидит за столом перед огромным монитором и управляет Землёй, а она маленькая, как на эмблеме – голограмме отца, покорно вращается на его ладони. Потом, когда он подрос, понял, что управление ¬– это не только власть, это оценка личных заслуг, это ответственность за других, он понял, чем больше власти, тем больше ответственности, когда нельзя свалить свои ошибки и неудачи, потери и слабости на другого. Да просто не на кого сваливать – ты последняя инстанция, ты – власть, есть только ты, и твой долг. Тогда он стал восхищаться отцом, который казался ему почти святым, поражался его силе духа, тому, как тот спокойно и уверенно управлял всем, как он был непоколебимо уверен во всём, что делал, как он был всегда уверен в том, что он прав. Горислав считал, что именно эта правота и давала право власти.