Интеллект в экстриме

Он всерьез решил лететь на своей самоделке. «Мало мальцу титановой пластины в башке. Все неймётся», – размышлял Курилов, в душе завидуя его решимости.

Между ними завязался серьезный разговор. Кир расспрашивал Курилова о перспективах ИИ в авиации, и тот не скрывал своих опасений. «Отбор данных в ИИ напоминает мне задачки по комбинаторике для начальных классов», – рассуждал Курилов. – «Именно это меня и пугает, дядя Саша», – поддакивал ему Кира, который комбинаторику на дух не переносил.

Слово за слово – и они договорились о сотрудничестве. Здесь все пытались немного заработать, почему бы и им не провернуть сделку.

– Чем еще ты занимаешься, когда не торчишь в гараже? – расспрашивал Курилов.

– Я люблю играть в шахматы, но с тех пор, как уехал мой учитель, у меня нет серьезных партнеров. Может, вам интересно узнать, что с обычным противником я разыгрываю партию меньше, чем за 45 секунд.

Они сели играть в шахматы, но играть с Киром было все равно, что с компьютером. У Курилова так и не получались ни разу выиграть. Кир и вправду заканчивал партию за минуту, но его взрослый товарищ не обижался:

– Если будем дружить, нам надо привыкнуть друг к другу.

Через полчаса он ушел, передав привет его матери. Можно быть довольным. Он навел порядок в доме, много времени проводил на свежем воздухе, узнавал местных жителей… Кое-как жизнь стала налаживаться.

Днями напролет он работал по саду, выкорчевывая старые деревья и обрезая кусты. Кир, заглянувший к нему на минутку, был поражен царившим дома беспорядком.

– Это потому, что я дне привык жить дома, – признался Курилов.

– У нас все по-другому, – сказал мальчик.

Он настоял на том, чтобы курилов пришел к ним на воскресный ужин. Сначала Курилов хотел отказаться, но потом согласился. Как оказалось, это было компенсацией за причиненный ущерб, Курилов понял это, когда нашел свой летный шлем распоротым. «Я из твоего шлема приборчик вынул, хочу приспособить для Верта», – объяснил Кир. Просто удивительно, как мальчишка сумел стащить блок из шлема, ведь целый день он находился у Курилова на виду.

На юго-западе от деревни, за рекой, начиналась холмистая местность с сельскохозяйственными угодьями, которые пересекала однополосная дорога, по ней и направлялся на машине Курилов.

В стороне оставалась территория с комплексом железобетонных сооружений, которые обветшал и стал небезопасен, что отпугивало арендаторов. Во время своих изысканий, бывший Курилов исследовал, но ничего полезного для себя не нашел.

Шоссейку, как и логистические объекты, построила агрофирма, осуществлявшая контроль за пахотными землями. На полях работали комбайны с автономным управлением – по одному на поле. Неудобные участки выкашивались вручную жнецами-сезонниками. Жили они в заброшенной деревушка, где отремонтировали барак. Все это были люди случайные, долго здесь не задерживались.

Курилов прибыл починить комбайн, вышедший из строя, но обстоятельства оказались намного серьезнее, и ему пришлось задержаться.

– С чего вы решили, что на вашу работницу напала машина? – он вел опрос.

– А кто еще?

Резонный вопрос. Трудно представить человека, который решится связываться со жнецами. Эти люди могли считаться киборгами, потому что встраивали в свое тело экзоскелеты , что позволяло поднимать им большие тяжести. Имплантаты усиливали мощь организма и так перекраивали его, что внешне было трудно определить, мужчина это или женщины.

Погибшая тоже вставила себе под кожу чип-другой, это прибавило ей выносливости, и даже с серьезными ранами ей хватило сил вернуться домой. С окровавленным лицом она ввалилась в двери барака и замертво упала на руки товарищей. Её тело лежало на столе, прикрытое простынею.

Курилов приехал первым, до машины скорой помощи, и проводил первичный опрос свидетелей. Возможно, потом выяснится, что погибшая страдала эпилепсией или еще каким заболеванием, но сейчас никто не мог вспомнить, чтобы она жаловалась на здоровье.

Курилова интересовало другое:

– У нее был на теле датчик?

Никто не видел.

О датчиках ходили нехорошие слухи, будто они притягивают к себе технику, так что жнецы предпочитали подстраховаться. Пройдя инструктаж по безопасности, они расписывались в получении датчика и сразу избавлялись от него.

Возле барака крутились парни в обтягивающих майках и дырявых штанах, про них говорили, что это сборщики плоти. Они молча ждали, когда их впустят, а когда Курилов не позволил им забрать тело погибшей, стали орать и куда-то звонить. Вели они себя бесцеремонно, словно знали, что полиция не причинит им вреда. Или это показалось Курилову? Нет. Полицейская машина приехала и уехала. сборщики убрались следом.

Жнецы сидели у себя в бараке и не решались выйти на поле, куда подъехал второй уборочный комбайн. Ближе к оврагу хлебная нива была примята, на колосьях оставались следы крови, там и произошел несчастный случай. Курилов подошел осмотреть место происшествия, больше охотников не нашлось.

Машина скорой помощи прибыла последней. Фельдшер приподнял простынь и покачал головой: выжить после таких ран не представлялось возможным. Глаза покойницы остекленели, а взгляд утратил фокус. Из уха кто-то вынул серьгу. Серьга – серебро с печаткой – являлась у жнецов знаком их профессии, сказала Женя, которая знала местные обычаи.

– Что известно насчет красотки, Саша? – спросил фельдшер.

– Проживает в бараке. Больше ничего – ни имени, ни фамилии.

– На органы отправят, – заключил фельдшер.

– Мы ее похороним, – возразил Курилов.

Вместе со жнецами они предал тело земле. Похоронами это назвать было трудно, они просто обернули тело в простыни и опустили в яму.

– Боюсь, что жнецы разобьют комбайн, – Курилов поделился своими опасениями с Женей.

– Нет, ты их не так понял, – возразила она. – По крайней мере не в том смысле, какой ты вкладываешь в эти слова. Жнецы не желают никому зла. Они просто… не могут этого простить. Мы не знаем, как им объяснить. И, кроме того, они напуганы. Я не знаю, чем именно, но они боятся машин, хотя они не сделали им ничего плохого. – Женя посмотрел на него. –Ты веришь мне?

– Да, верю. Поэтому и вызвал полицию. Кто-то должен защитить имущество компании от жнецов.

Ночью за Куриловым пришли люди. Не сказать, чтобы их приход был неожиданностью. За час до этого мальчик постучал ему в окно.

– Тобой интересовались сборщики плоти. Они сказали, что ты вор. Мама сказала, у тебя неприятности.

– Мы решим этот вопрос, – ответил Курилов.

Уладить дело миром не удалось. Пришельцы кричали наперебой, пока он не открыл им дверь, а потом навалились на него и выволокли его из дома, сунули в машину и отвезли на заброшенную базу. Его противниками были мелкие мужчины с раскосыми глазами, весьма жилистые, но неповоротливые в драке. Он гадал, что это за татаро-монгольское иго ему нарисовалось.

На базе они свободно ориентировались и сразу отвели пленника в железнодорожный вагончик. Сборщики плоти принадлежали к национальному меньшинству, из-за того, что они изъяснялись на своем языке, Курилов никак не мог их понять. Он только понял, что им крайне недовольны. Нашелся земляк, который умел говорить по-русски, и сразу предъявил претензии.

– Ты обокрал нас. Она была здорова, и её органы стоили дорого.

– Тогда выкапывайте, я покажу место.

Сборщики заволновались, словно он нанес им оскорбление. Мёртвыми органами они не занимались, такой у них был кодекс чести.

– Здесь все наше: машины, заводы, станции. Люди тоже наши. Ты рассердил нас, нанес оскорбление.

Водку они не пили, не позволяла религия, зато резать людей дозволялось. Странно тут зарабатывали на жизнь.

– И еще, знай, будешь работать на нас. Долг отрабатывать.

Курилов хотел спросить, что ему придется делать, но они и сами толком не знали. Эти огрызки всюду искали свою выгоду, беспрепятственно перемещались по району, следовательно, их услугами кто-то пользовался.