Страница 7 из 54
Я хотел сказать, что лучше бы она это сделала, когда шла со мной на встречу, но понял, что девушка не ожидала такого развития событий.
Мы прошли через дворы и закутки, пару раз останавливались — Мирослава водила руками по бетонным заборам, расставляя ловушки и путающие ложные следы. Я внимательно следил за ее действиями, пытаясь запомнить все элементы конструктов. Но они были мудреными и тонкими, и просто так разгадать их не получилось.
Наконец, мы пришли к дому, не родовому гнезду или коттеджу, а просто многоэтажке из красного кирпича.
Поднялись на седьмой этаж, вошли в тесноватую, но достаточно уютную квартиру.
— Кофе хотите? — предложила Мирослава.
— Не откажусь.
Девушка шмыгнула в кухню, я же прошел в комнату. Все здесь было чисто, убрано, заботливо украшено, не броско, стильно. Но не чувствовалось мужского присутствия — все было слишком женским. Да и фотографий тоже не имелось.
— Может быть, помочь? — предложил я, зайдя в кухню.
— Если можно, — смущенно улыбнулась Мирослава.
И протянула мне кофемолку.
— Что-то заедать там, не могу иногда провернуть.
Я принялся молоть кофе.
— Приятно пахнет.
— Это натуральный, кенийский. Мне подруга присылает. Смесь из высокогорной арабики и крепкой вьетнамской рабусты. Хороши баланс нежности первого сорта и горечи и крепости второго. А еще особая венская обжарка. Уверена, вам понравиться.
— Вы разбираетесь в кофе, — улыбнулся я.
Девушка взяла перемолотый мной кофе, щедро насыпала в медную турку, поставила на плиту. Вскоре по дому разнесся сумасшедший аромат готово кофе. Дождавшись, когда шапка начнет подниматься, девушка сняла турку с плиты, разлила по маленьким чашечкам.
Я сделал глоток.
Кофе был потрясающий. В первое секундное мгновение показалось, что напиток чересчур крепкий. Но нотки горечи быстро сменились приятным плотным послевкусием, в котором угадывалось нотки молочного шоколада и цветочного меда. Я даже закрыл глаза от удовольствия.
Мы некоторое время наслаждались напитком. Потом Мирослава начала говорить, сразу по делу, без всяких подводящих бесед.
— В Твери существуют два завода по добыче камней. Один из них «Изумруд», добывает камни дрянные, мелкие и обладающие малым положительным фоном. Из таких крупнее сувенира или нетушимой зажигалки не сделаешь. Не говоря уже о настоящих артефактах. Конечно, попадаются хорошие экземпляры, но их количество слишком мало. Убыточный одним словом завод, но сидит на дотациях местного бюджета, поэтому не закрывается.
Есть второй завод, «Кремень», у которого имеются три шахты глубиной каждая по тысяче метров. Там добыча идет по-крупному. Камни хорошие, самородки, каждый второй — потенциальный мощный артефакт. Мой отец, Николай Шереметев, когда-то нашел эту жилу, открыл завод и в течение двадцати лет был его единственным владельцем.
— Был? — спросил я.
— В Твери существует одна группировка. Мы их называем «воробьи», по фамилии лидера — Егора Воробьева. Она связана с местной властью. Они и захватили завод моего отца. А самого папу...
Мирослава остановилась, пытаясь сдержать слезы. Сделала глубокий вдох, успокоилась. Продолжила:
— Моего отца они убили и растворили в кислоте.
— Что?!
— Да, именно так. Чтобы никто не нашел его тела. Официально он числится без вести пропавшим. И я ничего не могу доказать. Согласно завещанию — владелица завода я, но так как нет заключения о смерти, то и право наследования не вступило в силу. Заводом фактически управляет доверенное лицо Воробьева.
— Допустим. А что же с пропажей камней? Кто-то крадет камни у тех, кто украл сам завод? Есть еще одна банда? Бандитские разборки? — предположил я.
— Нет, — покачала головой Мирослава. — Все гораздо интересней. Камни они воруют у самих себя.
— Что? — протянул я.
— Именно так. Согласно закону все добытые камни должны быть зарегистрированы в едином государственном реестре — все-таки это стратегическое сырье, из него можно и оружие сделать.
— Верно, — кивнул я, еще не понимая, к чему она ведет.
— Но у Воробьева и людей его круга есть не только этот завод, который они отжали. На севере города стоит «Эл-сталь», завод по производству высокоточной робототехники.
— Постой... — начал догадываться я. — Не на этом ли заводе производят этих самых киберов?
— На нем, — кивнула девушка. — Роботы — разработка местного гения и ученого. Но для производства таких машин необходимы...
— Камни, — закончил я за нее.
— Да. Вот они и берут часть камней с «Кремня». И все бы было у них хорошо, если бы не банальная глупость. Воробьев решил поставить на все должности своих людей — племянников, братьев, друзей. Вот и усадил на бухгалтерское кресло какого-то кретина, который без всякой задней мысли и показал в отчетах недостачу, по наивности своей. Этот отчет ушел в столицу, а там уже задались резонным вопросом — почему такая разница в цифрах? Добыча одна, а приход — совсем другой, гораздо меньший. Говорят, Воробьев после этого бухгалтера своего цементом залил по самое горло. И в реку местную выбросил.
— Теперь все становиться понятно. Но т должна меня понять. Я не могу во все это поверить просто потому, что ты мне это рассказала, — скептически спросил я. — Слов, как известно, к делу не пришьешь.
— У меня есть бумаги, — ответила Мирослава.
И достав с верхнего шкафа папку, протянула мне.
— Тут уставные документы, протоколы, лицензии и доверенности. А еще само завещание.
Я пролистал документы, убедился, что девушка не врет. По документам она и в самом деле была законной владелицей «Кремня». Только вот бюрократическая хитрость не дала ей вступить в законное владение завода.
— И ты решила с помощь меня отомстить Воробьеву?
— Пойми, там не только Воробьев причастен! — с жаром воскликнула Мирослава. — Вся верхушка власти нашего города!
— Не слишком ли громкое заявление?
— Может быть, и громкое. Но правдивое. Тебя встречал сегодня в аэропорту Кустиков, толстый такой хряк, правая рука мэра?
— Верно, — кивнул я.
— Так вот, не просто так он тебя встречал, приставлен он к тебе, чтобы следить и докладывать о каждом твоем шаге.
— Подожди. Получается, что отправка на нас киберов с целью убийства — это и его, в том числе заслуга?
— Не думаю, что он лично отдавал приказ. Больше похоже именно на методы Воробьева. Кустикову не выгодно, чтобы ты здесь погиб.
— Почему?
— Потому что будет шумиха.
Я хотел сказать, что в столице некоторые только будут рады, если меня вдруг убьют, но вслух сказал другое:
— Почему ты решила, что я тебе помогу? Ведь я же могу оказаться кем угодно. В администрации императорского управления множество своих внутренних кланов, которые могут быть, в том числе, связаны с этим Воробьевым.
— Потому что обращаться мне больше не к кому, — грустно ответила девушка отставляя пустую чашку из под кофе в сторону. — Местная полиция заявлений не принимает, а если и принимает, то отписывает стандартные ответы. Вот они, кстати.
Она достала из папки целый отдельный файл с отписками на обращения. Их было много.
— Все как под копирку. В местную администрацию тоже бессмысленно обращаться. А когда я узнала, что тебя отправили сюда для расследования этого дела,
— Кстати, об том. А как ты узнала, что меня сюда отправили? Ведь это секретная информация.
— Еще остались кое-какие связи в администрации — в основном верные друзья отца. Но их становится все меньше — кого-то переводят, кого-то увольняют. Заметают следы, в общем.
Девушка вдруг посмотрела на меня совсем по-другому, пронзительно, так, что я даже невольно отстранился.
— Александр Федорович, я прошу вас о помощи. Вас отправили сюда, чтобы вы разобрались с этим делом. Прошу вас, сделайте это как можно объективней. Если понадобится, я передам вам все ваши документы.
— Хорошо, — после некоторой паузы ответил я. — Документы мне и в самом деле ваши пригодятся.