Страница 35 из 76
— А правда, чего не спишь? — переспросил Соловьев.
— Не спится.
— Мне тоже, — ответил со вздохом Соловьев. — Я все думаю: ну вот, зарылись прилично. А что дальше?
— Дальше? — Лубянов усмехнулся: — Опушка леса дальше, еще поле, потом шоссе, по которому немцы свои машины гонят… Наивный вопрос. Ты что, маленький или придуряешься!
— Да, верно. Вопрос не по существу. Между прочим, Поздышев тоже не спит — бродит.
— Ты видел его?
— «И днем и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом», — негромко продекламировал Соловьев вместо ответа.
— Чего он?
— Беспокоится за инженерные сооружения. Моих ребят заставил две ячейки лишних вырыть. Впотьмах копали.
— Правильно сделал.
— Может, правильно. Пока, правда, тихо.
— А ракеты? Сам видел на шоссе. И в деревне.
— Шоссе патрулируют. — Соловьев помолчал. После паузы произнес доверительно: — Я бы этих патрулей давно снял и шоссе оседлал. Не пойму, чего наш капитан медлит?
— Патрулей бы снял, а дальше?
— «Безумству храбрых поем мы песню!..»
Лубянов не дослушал, повернулся и пошел назад, к окопу. Солдаты под орешником по-прежнему спали. Только один из них, с краю, наматывал обмотки и зевал: его, видимо, разбудили, чтобы сменил часового.
Соловьев шел следом.
— Жрать охота — спасу нет, — признался он.
На шоссе послышался рокот. Он приближался.
— Опять танки. Сколько же у него танков?.. — недовольно проговорил Лубянов.
Ночью по шоссе беспрерывно двигались колонны с немецкими войсками. Тяжелые машины, урча и освещая дорогу фарами, быстро исчезали в ночной тьме, но лес еще долго тихо гудел. Словно деревья, взволнованные приближением врагов, никак не могли успокоиться.
На рассвете возвратился Жердев с разведчиками. Вместе с ним пришло «пополнение» — шесть бойцов и сержант. Оборванные, обросшие, но с винтовками и небольшим запасом патронов.
Когда их привели к Поздышеву, сержант рассказал, что еще три дня назад линию обороны, которую занимала их дивизия, смяли немецкие танки с десантом, выброшенным в тылу. Землянка, где был оборудован узел связи, оказалась в окружении. Командира убили, сержант с шестью бойцами вырвался. Искали своих.
— Плутали, плутали, наконец нашли, — улыбнулся сержант, глядя на капитана.
— Документы есть? — строго спросил Поздышев.
— Есть, есть, как же без документов, — ответил сержант окающим говорком и полез в нагрудный карман гимнастерки. То же самое сделали и солдаты.
Поздышев стал разглядывать документы — в них все было правильно. Держа в руках красноармейские книжки, капитан задавал вопросы:
— Где ваша часть? Почему оторвались от своих?
Сержант уныло посмотрел на Поздышева:
— Это не нас надо спрашивать. Я же объяснял вам: мы дежурили на узле связи…
— Вы приказ от командира получили? — прервал его Поздышев и закашлялся, достал из кармана грязный носовой платок, обтер им губы.
— Не от кого было получать. Связь оборвали, танки шли прямо на нас… Да вы что, товарищ капитан, не верите, что ли! — вскипел сержант. — Мы так обрадовались — свои, мол, а тут такой разговор.
— Какой «такой»? Вы не забывайтесь! — отрезал Поздышев, сверля глазами сержанта. — Отвечайте, когда спрашивают. Рябинин, — позвал капитан ординарца, — отведи бойцов и сержанта к старшине, пусть покормит.
Сообщение Жердева оказалось неутешительным: болото тянется до деревни Борки и даже еще дальше. А в Борках разместился немецкий гарнизон. И в поле немцы стоят, часть какая-то.
— Да что ты мне все про немцев! Тебя зачем посылали? Выход через болото искать. Нашел?
— Если б нашел, доложил, — буркнул Жердев.
— Вот именно «если б нашел». А найти надо во что бы то ни стало. Не может такого быть, чтобы болото на таком расстоянии было непроходимо.
— Спросите хоть того сержанта — мы вместе искали, от самых Борков. Сунуться нельзя.
— Соваться не надо…
Поздышев вдруг махнул рукой и замолк. Приказал офицерам находиться на своих позициях, никуда не отлучаться. Сам же, присев на бревно, достал карту и долго водил по ней карандашом, подсчитывая километры, прокладывая новые маршруты. И оттого что после каждого нового подсчета на небритом лице комбата все резче обозначались глубокие морщины около рта и на переносье, ординарцу комбата, пожилому солдату Рябинину, становилось ясно, что дела складываются неважно. Насупившись, Рябинин старался в эти минуты смотреть в сторону, чтобы не видеть лица капитана.
По шоссе прошел обоз из девяти пароконных повозок. Битюги серой масти бойко тянули телеги на резиновом ходу с высоконагруженной поклажей, прикрытой брезентом. Битюги еще не успели удалиться, как появился мотоциклист. Проехав на скорости метров двадцать вперед, он круто развернулся и встал на обочине. Потом взял в руки бинокль и стал через него разглядывать лес. Тут же к нему подкатили еще трое мотоциклистов.
— Учуяли, сволочи! — с раздражением проговорил Спирин.
Мотоциклисты, не покидая машин, постояли минут десять, поговорили о чем-то, потом развернулись и укатили по шоссе обратно.
— Поехали докладывать, — решил Спирин.
— Наверно, — устало отозвался Лубянов. — К лесу подъехать они, видимо, побоялись.
— А в бинокль разглядывали. Может, что увидели.
— Обычная патрульная служба. Шоссе наверняка сегодня не будет пустовать.
Лубянов не ошибся. После того как мотоциклисты уехали, через час примерно, появилась колонна тяжелых танков. Пыль стояла столбом, а бензиновая гарь доходила даже до лесной опушки. Гудели танки на шоссе, гудели «юнкерсы» в небе. В этом гудении ощущалась сила, готовая смести все на своем пути. Поздышев, в плащ-накидке, сидя на поваленном дереве, прикидывал вариант за вариантом. Иногда он вдруг вскакивал и торопливо шел к лейтенанту Соловьеву, спускался в траншею, смотрел в бинокль на поле, на деревню, оценивая обстановку. Да, между избами всюду грузовики, мачта антенны в центре, на улице много немцев, а жителей не видно. Около колодца стоял человек в одних трусах, другой — в немецкой форме — поливал ему на спину.
Стоявший рядом с Поздышевым Соловьев заметил:
— Снайпера бы сюда, товарищ капитан. А может, мне и самому попробовать?
— Помолчите лучше.
К Лубянову комбат тоже наведался.
— Сколько танков прошло сегодня?
— Больше сотни. Сто восемнадцать…
Поздышев прошелся по траншее, увидел в нише гранаты, бутылки с бензином, пересчитал.
— Табачку бы нам, товарищ капитан, — попросил Лубянов. — Ребята совсем извелись.
— Табачку? Ах, табачку, — Поздышев оторвался от своих мыслей. — Нету табаку. Вчера последний раздали. Вот, возьми у меня. — Он сунул руку в карман галифе, достал помятую неполную пачку махорки.
— Да неудобно как-то.
— Удобно, удобно, — Поздышев даже подморгнул.
— Тогда спасибо, — поблагодарил Лубянов.
Вечером Поздышев вызвал к себе Жердева.
— Надо во что бы то ни стало пробраться в эти Борки, — объявил он, цепко оглядывая лейтенанта. — Связаться с кем-то из местных. Может, знают брод через болото.
— В Борках немцы, — напомнил Жердев.
— Теперь кругом немцы. Что же делать? С часу на час нас могут открыть. Сам понимаешь, что получится. Надо искать выход. Возьми с собой кого считаешь нужным. И запомни: в твоих руках наша судьба.
Жердев, услышав последние слова капитана, пробормотал невнятно, что сделает все. Повернулся и пошел собираться.
Через час, когда сгустились сумерки, разведка отправилась на задание. Впереди шагал Жердев в немецкой плащ-накидке и немецкой каске, за ним — солдаты Мухин и Жилин в таких же накидках и касках.
В лесу шли быстро — Жердев проложил здесь не одну тропинку, ориентировался легко, уверенно. Было прохладно, похрустывали под ногами сухие сучья, шелестела трава. Иногда путь им пересекали сойки. Отлетев поодаль в кусты, птицы наблюдали за пришельцами.
— Что там у тебя хлюпает? Хлюп, хлюп… — спросил Жердев, поворачиваясь к Мухину.