Мэйделе

– Мэйделе, иди в кино, – тихо произнесла Циля, заставив ребенка радостно заулыбаться.

– Спасибо, Мамочка! – девочка все понимала, поэтому и благодарила. Поцеловав свою Маму, Мэйделе будто испарилась вместе с Аркашей.

– Чудо просто, как она тебя любит, – заметила соседка. – И Ривка с Йосей уже так же…

– Просто она наша Мэйделе, Сара, – улыбающаяся женщина старалась не думать о том, что будет, когда дети закончат школу.

А Мэйделе спокойно шла рядом с Аркашей, не знавшим, о чем говорить. Девочка улыбалась, оглядываясь по сторонам. Кино крутили с передвижки неподалеку от пляжа. «А потом, наверное, можно и окунуться», – подумала Гита, но вспомнила, что не взяла купальный костюм, и покраснела, поняв, что не рискнет, хотя иногда они с Ривкой прыгали в море голышом, когда никто не видел, потому что уже было нельзя – не одиннадцать чай. Эти прогулки частыми не были, потому что уговорить девочку было нелегко. Тянувшаяся к семье и Маме, она не хотела просто так гулять – только по делам, которых, правда, тоже хватало. Ну и синагога, конечно… Так проходило время. День рождения Ривки и Гиты был веселым праздником. Всегда был, потому что это же дети. Когда в самый первый раз Гита спросила «а что это такое?», Циля чуть не расплакалась, но удержала себя в руках, рассказав доченьке, почему день, в который она родилась – праздник для всей семьи. От таких слов Мэйделе плакала так, что перепугала всех, но с тех пор старалась сделать подарок для Ривки, потому что сестренка. Рисунки Мэйделе остались с сестренкой даже в очень суровые будущие дни, именно они согревали ее и дарили уверенность в том, что все будет хорошо.

– Мама! Мама! Я выиграла! – счастливая Гита заражала своим счастьем всех вокруг. Победив в школьном конкурсе тематического рисунка, Мэйделе внезапно обнаружила свое произведение в газете. На рисунке была их улица, и была она такой, что казалось – тронь и все начнет двигаться. И картина, буквально заполненная счастьем ребенка, заставляла улыбаться.

– Умница ты моя, – радовалась Циля вместе с доченькой, для которой Мамина улыбка была самой лучшей наградой. Ради этой улыбки Мэйделе была готова отказаться от чего угодно – только бы Мама улыбалась. Но отказываться не требовалось.

– Ривка, ходи с Мишей, – посоветовала женщина, видя, что дочка не может выбрать из двух ухажеров. – Моня трескучий,67 как второй сын,68 все под подол смотрит,69 не нужен тебе такой.

– Да, мама! – обрадовалась девушка, чувствовавшая что-то и так. Любви в ее сердце не было, взгляды Миши были приятны, а Моня умел забалтывать. Но Мама знает лучше.

Циля очень хорошо чувствовала происходящее вокруг, отчего женщина подправляла своих детей, подсказывая, поэтому в комсомол вступили и Йося, и Ривка с Гитой. Именно эта общность со своей страной помогала девушке, радостно разглядывавшей свой новенький значок с надписью «КИМ»,70 при этом девушка, конечно же, сдавала нормы,71 как и все остальные ее товарищи. Не только потому, что товарищи это тоже делали, но и потому, что Мама сказала, что лишним не будет.

– Гита, занимайся медициной, – посоветовала Циля, увидев в девочке талант к сопереживанию, поэтому Гита записалась на курсы, организованные комитетом комсомола, чтобы не просто сдать нормы, а стать к окончанию школы медсестрой. Изя, конечно, помогал выбравшей медицину младшей, обеспечивая ее практикой, помогая наработать знания.

– Да, Мамочка, – девушка была не только послушной, она абсолютно верила Маме, потому что Мама знает лучше. И пока что так и было. Ривка решила учить детей, а Йося… Иосиф посоветовался с папой, с дядей Самуилом, решив стать стоматологом – это всегда были хорошие деньги, а мужчине надо думать о семье.

Эти годы Гита вспоминала потом, как самые счастливые годы во всех ее жизнях. Самые теплые, нежные, ласковые воспоминания всегда согревали девушку. Даже когда бывало очень плохо и грустно, воспоминания детства согревали а идише мэйделе.72

Часть 8

Шли недели, месяцы, годы… Самая счастливая на свете, по мнению Гиты, семья жила своей жизнью, несмотря ни на что. Девушка ценила каждое мгновение, прожитое в этом тепле. Никто и не думал обижать детей Пельцеров, ибо тогда на сцену выходила их Мама и все имели бледный вид. Потому и не связывались.

Гита научилась говорить искренние, пламенные речи, отчего к ней прислушивались, игнорируя тот факт, что и в синагогу девушка тоже ходит. А потянувшиеся в комсомол еврейские девушки заставили интерпретировать посещения синагоги юной активисткой совсем не так, как было на самом деле. Не только Циля чувствовала, откуда ветер дует, потому так и случилось.

«Большая чистка»73 Одессу почти не затронула, по крайней мере заметных изменений не наступило, напротив, успехи Гиты Пельцер оценили на довольно высоком уровне, выдвигая девушку на различные мероприятия. Мэйделе совсем не нравилось расставаться с Мамой, но Циля сумела научить свою младшую доченьку чему-то очень важному – слову «надо», поэтому Гита завоевала славу «идейной», что очень веселило ребе.

Готовить детей к поступлению женщина начала заранее. Йося мог учиться и в Одессе, а вот для Ривки и Гиты Циля подобрала города поцентральнее, хорошо помня, что московский диплом теперь ценится выше одесского. Потому Ривка получила выбор из двух городов, а у младшей выбора не было. Гиту огорчала только разлука с Мамой, Папой, сестрой и братом, ведь во время обучения нужно было жить там, где учишься, возвращаясь домой только на каникулы. Циля, конечно, начала готовить дочерей заранее, уча их не только организовывать быт, но и находить общий язык с очень разными людьми, для чего брала с собой на Привоз. Эта Мамина наука осталась с Гитой навсегда, именно она помогала жить, проходить в шаге от опасности и… Мэйделе любили в любом коллективе.

Мама сказала, что ее любимая дочка должна учиться. И Мэйделе училась – в школе, на курсах, в больнице. Она не брезговала никакой работой в Папиной больнице, отчего ее очень уважали и санитарки, и медсестры, а доктора брали с собой на обход и даже в морг, чтобы подробно рассказать будущей коллеге, что и как в организме человека устроено. А когда в Одессу для изучения кожного туберкулеза приехал сам Яков Львович Рапопорт,74 доктора неведомо как уговорили его прочитать любознательной Мэйделе лекцию, запомнившуюся ей именно подходом к человеку, к его здоровью, к его проблемам.

– Лигамента – соединение костей при помощи связок, – почти наизусть заучивала Гита. – Мембранае – широкие фиброзные пластинки, соединяющие диафизы. Сутурае – соединяют кости черепа…75

– Думаю, сможет сдать экзамен к концу девятого класса, – задумчиво поделился Изя с Цилей. – Будет вполне сложившийся фельдшер, пожалуй. Если, конечно, разрешат… Скорей всего, получится что-то вроде помощника фельдшера.

– Это же хорошо? – поинтересовалась женщина, не очень хорошо разбиравшаяся в озвученном.

– Да, могут принять сразу на второй курс, а то и… – Изя постучал по дереву, на что Циля улыбнулась. – Поскорее закончит… Тем более, у нас с тридцатого года уже-таки четыре года…76

Аркаша ухаживал за погруженной в учебу Мэйделе, решившись поговорить с «тетей Цилей». Юноше нравилась девушка, но ему казалось, что все, что он делает – совершенно бесполезно. Циля грустно улыбнулась, понимая проблему молодого человека, но она хотела только самого лучшего для своей мэйделе, потому решилась посоветовать.

67

Говорливый (одес. жарг.).

68

Не очень умный, но хитрый (одес. жарг.).

69

Думает о половых отношениях (одес. жарг.).

70

Коммунистический Интернационал Молодежи, один из вариантов значка в то время.

71

Нормы ГТО.

72

Еврейская девочка (идиш).

73

Репрессии 1937—1938 годов.

74

Cоветский учёный-медик, патологоанатом, мемуарист. Доктор медицинских наук, профессор.

75

Курс общей анатомии человека.

76

С 1930 года было действительно 4 года вместо пяти – к началу войны или шести сейчас. Решение было принято в связи с острой нехваткой персонала.