Замечательный сосед

Сам по себе тот факт, что Глеб сейчас рассуждал, а не сжег или рвал письмо от Кеши, говорил об одном: парень находится на правильном пути. И хотя ему очень трудно (все-таки он провел в яростном одиночестве много лет), надежда есть. Конечно, было бы гораздо лучше, окажись рядом любимый человек. Но, как успел убедиться бывший Варвар, теперь ему предстоит за нее побороться. С собой прежде всего. Он не думал о том, что Кеша его предал, оставил одного в трудный момент.

Вовсе нет. В конце концов, кто несколько недель каждый день, позабыв о своей жизни, мотался в больницу? Кто носил ему продукты, кормил из ложечки куриным бульоном, поправлял подушку, приносил на флэшке сериалы, книги и музыку? Кто был круглосуточно на связи и терпел изменения в его настроении, когда ему было особенно больно? Кто, если уж совсем откровенно, обмывал его и помогал посещать ванную? Всё это делал Кеша. За это Глеб ему был безмерно признателен.

Но как быть теперь? Уехать в Норвегию к матери и остаться там, а о Кеше забыть? «Ни за что на свете!» – подумал Глеб. Он бережно сложил письмо паренька, засунул его в нагрудный карман рубашки – поближе к сердцу и вновь вернулся к квартире, в которой жил его любимый. Снова позвонил в дверь.

– Кто там? – послышался старческий голос.

– Это Глеб. Я недавно к вам уже приходил.

– Молодой человек, – бабуля начала гневаться. – Всё, что мой внук вам хотел передать, я уже отдала. Больше мне добавить нечего. Уходите.

– Послушайте, но мне очень нужно его увидеть!

– Ничем не могу помочь! Он уехал в другой город, а какой – не скажу!

– Да я знаю, что это Москва, но где он там, я прошу, скажите! – в словах Глеба была заключена одна маленькая хитрость, и старушка попалась на уловку.

– Москва? Какая еще Москва? Кешенька всегда мечтал посмотреть Ленинград… ой… Уходите!

Кажется, бабуля догадалась о своей ошибке. А Глеб, выкрикнув «Спасибо вам душевное!» помчался вниз. Он уже знал, как именно Кеша доберется до Северной столицы. Недавно, пока Глеб еще был замминистра, на одном из совещаний обсуждалось развитие транспортной инфраструктуры региона. В частности, говорили об открытии прямого авиарейса до Петербурга. Да и в разговоре с Кешей однажды прозвучало: он мечтает не просто побывать в уникальном городе, но и пожить в гостинице «Англетер», – той самой, в которой любимый поэт его, Сергей Есенин, написал свои последние строки:

«До свиданья, друг мой, до свиданья.

Милый мой, ты у меня в груди.

Предназначенное расставанье

Обещает встречу впереди…»

«Вот уж нет, Кеша, – подумал Глеб, сидя в машине и заказывая билет на ближайший рейс. – Я тебя просто так не отпущу. Никакого расставания не будет. Я докажу, что достоин твоей любви!» Правда, сам еще смутно представлял, как отыщет паренька в многомиллионном городе. Надеялся на деньги. У него их было предостаточно, а в такой насквозь коррумпированной стране, как Россия, это лучший инструмент для открывания любых дверей и получения нужной информации. Потому Глеб был уверен: он сумеет найти Кешу и был готов потратить на это любые суммы, лишь бы снова оказаться с ним рядом.

Но уже в самолёте его опять стали терзать сомнения. «А что будет, если я увижу его? Что ему скажу? Повторю своё заклинание о духовном преображении? Но это всё слова, они могут быть какими угодно, а нужны доказательства. И такие, чтобы Кеша мне поверил, – думал Глеб, хмуро глядя на серую пелену облаков, в которых теперь летел самолёт. – Вот и я будто снова в этой водяной хмари оказался. Не видно ни куда летишь, ни откуда. Ни где вообще находишься».

Бывший Варвар продолжал мучительно думать, как быть. Но этому процессу постоянно мешал пассажир впереди. Он постоянно елозил в кресле и то опускал спинку, то поднимал. Глеб как-то не выдержал и поддал железку коленом, поскольку она спустилась слишком низко. Кресло поднялось. Но через некоторое время всё  повторилось. На пятый раз сидевший впереди мужчина не выдержал и, развернувшись назад, сказал по-русски с сильным (кажется, скандинавским) акцентом:

– Пожалуйста, молодой человек. Не стучите мне в спинку кресла. Понимаете, я лечу домой, посещал родину моих далёких предков. Захотелось увидеть ее напоследок. У меня рак в последней стадии, и мне очень больно, потому я не могу себе найти места. Не стучите, хорошо? Я постараюсь не доставлять вам неудобств.

Глеб залился краской до самых пяток.

– Простите пожалуйста, – выговорил он с трудом, ощущая невероятный стыд. «Ну вот, опять проклятый Варвар проснулся в душе, – подумал и расстроился. – Что же такого сделать, чтобы никогда не повторялись те мрачные порывы в душе?» Но в голову ничего не приходило. Лететь оставалось еще два часа.  

Прибыв в Питер, Глеб почувствовал себя легкомысленным мальчишкой, который пустился в очередную авантюру, даже не подумав о последствиях. Ну хорошо, приехал он в аэропорт Пулково. Дальше-то куда? Где искать Кешу в огромном городе, он же мог отправиться куда угодно? И тут же на память пришли строки: «Милый мой, ты у меня в груди…» Ну конечно! Глеб даже по лбу себя хлопнул. «Англетер» – вот куда нужно спешить! И он, заплатив таксисту какие-то безумные по провинциальным меркам деньги, помчался туда. Отдал бы меньше, но сам ведь ёрзал на заднем сиденье, приговаривая «Быстрее, пожалуйста, я очень спешу». Хорошо, водитель попался понимающий и летел, превышая скорость. Другой бы на его месте послал наглого пассажира ехать на другом виде транспорта.

К счастью для Глеба, заторов в центре северной столицы не оказалось, и они довольно скоро примчались к «Англетеру», а помимо прочего пассажир сказал спасибо небесам за то, что гостиницу эту, во-первых, не уничтожили фашисты во время войны, а во-вторых, не снесла советская власть, которая, насколько он помнил, собиралась это сделать. Но отель вот он, величественно возвышается теперь перед Глебом, и он спешит внутрь, перекинув сумку через плечо. Так торопился, что даже не стал брать с собой чемодан. Покидал несколько вещей, и готово. А какие – сам не помнит, в спешке готовился к путешествию.

На ресепшене, как это водится в солидных заведениях с богатой историей, молодые люди с лицами улыбчивыми, но такими аристократическими, словно они здесь не обслуживающий посетителей персонал, а как минимум совладельцы, отсюда и столько спеси. Глеб, впрочем, не стал стесняться. Подошел к молодому человеку, и тот, вежливо приветствовав гостя, спросил, какой номер тот желает.

– Собственно, я не за этим, – сказал Глеб, переводя дыхание, поскольку сюда буквально вбежал. – У меня здесь друг остановился, Иннокентий… («Господи, вот я идиот! Даже фамилию его не знаю!» – поразился парень своей неосведомленности). Подскажите, пожалуйста, в каком номере он проживает?

– Простите, но мы не выдаем информацию подобного рода о наших постояльцах.

– Может, как-нибудь договоримся? – Глеб почти лёг на стойку, чтобы приблизиться к сотруднику, и тот услышал его шёпот.

– Извините, я не уполномочен…

– Так, понятно, – сказал Глеб и, сделав несколько шагов вдоль стойки, теперь попытал счастья у миловидной девушки. Ответ оказался точно таким же. И только теперь посетитель догадался о причинах отказа: тут же повсюду понатыканы камеры видеонаблюдения. Охрана наблюдает за сотрудниками, и если тем сунуть взятку – это гарантированное увольнение. Кто же захочет ради пары сотен евро потерять хорошую работу? Чертыхнувшись про себя, Глеб попросил дать ему номер. Выбрал номер обычный, без претензий, поскольку зачем ему одному хоромы? Конечно, «Англетер» может порадовать гостя и роскошными апартаментами. Но так устроен человек, что когда он живет в одиночестве, то радоваться красивой мебели и прочим удобствам особенно не приходится. Наверное, потому даже самые богатые люди на свете обязательно стараются найти себе пару, а уж затем вместе развлекаются, если хотят, не считаясь с деньгами.

Глеб заселился в номер, потом спустился в холл и стал бродить, рассматривая интерьеры. Затем от нечего делать подошел к метрдотелю и спросил: «Где тут номер, в котором покончил с собой Сергей Есенин?» и получил неожиданный ответ: «Этого номера не сохранилось, как, впрочем, и всех остальных: в конце восьмидесятых годов прошлого века гостиница была полностью перестроена. Но вы можете походить по первому этажу, поскольку «пятый нумер», как тогда говорили, располагался именно здесь».