Замечательный сосед

– А про что?

– Телефон она мне не даёт.

– Так сам возьми.

– Как? Сумочку отнять?

– Зачем? Позвони в их офис, скажи, она у тебя случайно не те накладные взяла. Мол, надо поменяться, – сказал Макс.

– Точно! – я кинулся за телефоном.

– Куда?

– Звонить!

– Балда! Вечером надо, в конце рабочего дня.

– Так уйдут все.

– Секретарша останется. Они всегда задерживаются. У неё и спросишь.

– Ты змей хитрющий! – отвесил комплимент Максу. Есть за что. Он, в отличие от меня, бабник. Его любовный список – полсотни женских имён. С кем он переспал то есть. Но скоро остепенится. Влюбился. Её зовут Оля, и она вместе с Катей работает.

– Ёжик, ты чего там застрял? – слышу голос супруги из квартиры.

– Я? А, да. Прости, задумался.

– О чем?

– Куда кровать будем ставить.

– Так её нет ещё.

– Привезут.

– Тогда и подумаем.

– «Мы подумаем, и я решу»? – улыбнулся жене.

– Правильно мыслишь, Ёжик, – тем же отвечает Катя.

Она у меня бывает мягкая, податливая, нежная, как… сливочный крем. А иногда – как пломбир из морозилки. Жёсткая. Надо долго лизать, чтобы смягчилась. Э… не в том смысле. Хотя иногда и в том. Короче, расстановку мебели решила мне не доверять. Посмотрим, как пойдет.

– А кто это там сверху спустился? – спросила Катя. Вот глазастая!

– Ты как увидела, попой же к нему стояла?

– У меня там глаза, – отшутилась.

– Шоколадный глазик умеет видеть? – дурашливо спросил я.

– Дурачок, – усмехнулась Катя. – Шаги слышала.

– Да какой-то… хрен озабоченный.

– Хрен – это мужчина. Озабоченный чем?

– Да не важно.

– Ну скажи.

– Нет.

– Скажи, всё равно не отстану!

– На попку твою пялился, когда мимо шел, – сказал я зло.

– А что, у меня плохая попа?

– Прекрасная.

– Так почему больше никому…

– Нельзя, и точка. Моё, – сказал я.

– Сатрап! Я не твоя собственность, – хихикнула Катя.

– Не собственность. Но моя. Ещё раз увижу, как он глазёнками своими рыщет, натяну ему их на жопу, – полушутя-полусерьезно пригрозил я.

– Ты ж мой защитник! – улыбнулась Катя. Подошла, чмокнула в щёчку. Мои ладони скользнули ей за спину. Ниже. Вот они, мои любимые упругие персики.

– Руки убрал, – слышу тихое и настойчивое.

– Катюша, может…

– Вещи, Серёжа. Вещи! – интонация серьезнеет. Понял.

Продолжаем раскладывать имущество. Наконец, лестничная площадка опустела. Всё своё ношу с собой. Закрыли дверь, устало уселись на коробки. Теперь отдых. Я иду на балкон. Вид отсюда… ну просто вынос мозга! Такая красотища! Закуриваю. Хочется взирать на простор и… материться от восторга. Но при Кате не могу. Не любит этого.

Вышла. Встала рядом. Прижалась. Тело у неё упругое, горячее. Как же она меня заводит! С пол-оборота, как хороший движок.

– Чудесно тут, да, Серёж?

– Не то слово, Катюш.

– Диван когда привезут, кстати?

– Какой диван?

– В гостиную, Ёжик. Мы позавчера ездили, заказывали, помнишь?

– Я… это…

– Ты что, забыл?!

– Катя…

Серо-зеленые глазоньки, такие мои любимые, становятся стального цвета. Губки пухлые пожимаются, бровки сходятся у переносицы.

– Быстро. В мебельный салон. Звони.

– Спешу, любимая! – ухожу в комнату, по мягкому месту получая звонкий шлепок маленькой ладошкой. Ага, хоть и маленькая, но крепкая. Жжётся на том месте. По делу получил. Не буду забывать. Позвонил, уточнил. Да, всё в силе. Вернулся на балкон доложиться.

– Какой же ты у меня раздолбай бываешь, Сергей Морозов! – улыбается Катя.

– Зато ты ничего не забываешь, мадам Морозова, – говорю в ответ. Тянусь к её милому лицу, целую. Она ласково принимает мои прикосновения, проводя ладошкой по голове. Жмурюсь от удовольствия, как котик на солнце. Обожаю, когда так делает!

Обнявшись, стоим и смотрим на лесные просторы перед нами. Мы словно две птицы, летящие над верхушками высоких деревьев. «Над землей летели лебеди солнечным днем. Было им светло и радостно в небе вдвоем», – пришли на ум строчки из какой-то песни. У нас в автосервисе частенько «Ретро-FM» играет, эта оттуда. Красивая. Трагическая правда. Но в нашей с Катюшей жизни всё будет хорошо. Вот скоро мебель привезут. Разберем. Разложим. Расставим. И станем дальше возиться, обустраивая наше личное семейное гнёздышко. Ну, пока не совсем наше, потому как банк. Залог. Ипотека. Зато через 20 лет… Ну, или раньше. Мы постараемся.

Сказать, что мы с Катюшей в этот день устали – ничего не сказать. Едва нам привезли-таки новый диван, как мы, расстелив его, только и успели, что сверху простыню накинуть, раздеваться и повалились спать. Даже не стали искать подушки и одеяла – где их тут отыщешь в этой куче всего и вся? Благо, лето, тепло, можно спать даже с приоткрытыми окнами.

«The Show must go on!» – вдруг донеслось до моего слуха посреди ночи. Я раскрыл глаза. Посмотрел на часы: два пятнадцать. Какого хрена происходит?! До одиннадцати можно шуметь, потом – закон! Хотя и даже до одиннадцати приличные люди стараются не греметь. Но дом-то заполнен едва на четверть, значит, кому-то наплевать на всех. Считает, что он один.

«The Show must go on! Yeah!

Inside my heart is breaking,

My make-up may be flaking,

But my smile, still, stays on!» – гремело дальше. Я осторожно вытащил руку из-под Катюши, которая уснула, положив на неё голову. Queen голосом Фредди Меркьюри продолжал греметь своей, пожалуй, самой знаменитой песней. Мне нравится их творчество. Хотя фронтмен – нет, слащавый слишком. Да и был он, кажется, то ли голубой, то ли бисексуал. Я к ним нормально отношусь, в принципе. То есть равнодушно. Вот есть в природе тигры и львы, красивые хищники. А есть гиены. Они страшные и противные. Но тоже – часть фауны. Куда ж без них-то.

– Ёжик, ты чего проснулся? – послышался сонный голос Воробышка.

– Да я так… водички попить, – ответил я. Вот ведь счастливая она у меня! Спит, как ребенок. Хоть из пушек пали – не проснётся. А я не могу. Собака гавкнет за окном – просыпаюсь. Слух какой-то особенный. Самый тихий звук порой кажется рёвом реактивного истребителя. Вот и теперь. Queen грохочет на весь дом. Зараза. Пока не замолчит, не усну. Знаю себя.

Я натянул штаны, футболку, спортивные туфли и вышел на лестничную площадку.

«I guess I'm learning

I must be warmer now..

I'll soon be turning, round the corner now.

Outside the dawn is breaking,

But inside in the dark I'm aching to be free!» – продолжал надрываться Фредди. Откуда звук? Гремит во все стороны, да ещё с глубокими басами. Явно хорошая аудиосистема. Если такого сразу на место не поставить, – потом жить не сможем. Ага, кажется, наверху. Я поднялся на один этаж, второй, третий. Оказалось, что грохочет на последнем, двадцатом. Точно в такой же квартире, как наша. То есть на том же месте, только выше.

Нажал на кнопку звонка. Бесполезно. Постучал костяшками пальцев. Не открывают. Ясное дело: сам себя не слышит этот меломан, чтоб ему! Ладно. Сжимаю пальцы в кулак. Бью сильнее.

«My soul is painted like the wings of butterflies,

Fairy tales of yesterday, will grow but never die,

I can fly, my friends!»

– Ну, сейчас ты у меня полетаешь, друг, твою мать! – Злобно говорю в дверь, разворачиваюсь, сгибаю ногу в колене и… слышу, как в замке срабатывает механизм. Я опустил ногу. Обернулся. Дверь открылась. На пороге… тот самый тип, который пялился на мою жену.

– Ты знаешь, который час? – спрашиваю его хмуро.

– Нет, а что?

– Люди вокруг спят, вот что, – говорю ему.

– Правда?

– Издеваешься? Думаешь, ты тут один живешь?

– Два месяца назад было так.

– Было, да сплыло. Музыку выключи.

– А то что? – нагло спрашивает любитель Queen.

– Узнаешь, что, – угрожающе говорю ему, сжимая кулаки.

– Ладно, – нехотя бросает мне в лицо, закрывает дверь перед носом. Проходит пара секунд, и вдруг пространство взрывается мощным грохотом: