Бездна. Том II

Глава 27

— Руки в гору. — Потребовал грубый голос.

— Спокойнее. Я к Тимченко. — Ответил я, не поворачивая головы. Вояки и раньше не отличались гостеприимством, а сейчас и вовсе скатились. Нужно побыстрее заканчивать с зачисткой города и возвращаться в свой персональный рай.

— Тимченко мёртв. — В голосе бойца сквозила грусть.

— Крест и его ребята постарались?

Я опустил руки и повернулся к бойцу. Окровавленная голова, перебинтованная рука, на лице смесь печали и ярости. Судя по погонам, лейтенант.

— Не только. Слышал что-нибудь про мясные бомбы? — Спросил боец, а я в ответ только пожал плечами. — Мы тоже не слышали. Оказалось, что Крест в наш лагерь заслал десяток человек, у которых были шприцы с кровью зомби. Они тихо, мирно ждали пока Крест со своими людьми пойдёт в атаку. Когда началась стрельба, то эти ублюдки бросились инфицировать этой кровью мирняк.

Боец сплюнул на землю и опустил автомат.

— Зэки на грузовиках, атакуют с юга, а зомби из центра лагеря. Всё быстро вышло из-под контроля. Пока мы заливали артиллерией технику противника, нас потихоньку жрали изнутри. Когда заметили, перекинули бойцов на устранение зомби. Вроде стало полегче. Но уже кучу народу покусали, а мирняк же хер сознается что его или его близкого укусили. Как бараны сбились в кучу и ждали в надежде что само рассосётся.

От услышанного я немного охренел, но, с другой стороны, что ещё ждать от уголовника, у которого человечность давно отвалилась как ненужная часть личности?

— Так, а Тимченко как погиб?

— Вышел на переговоры, блять. Когда в лагере осталось тысяч пять человек, со стороны уголовников вышел тип. Мы его сначала подстрелить пытались. Да хер ты в него попадёшь. Такую же падлу мы как-то завалили, но этот пошустрее будет. Глаза чёрные, нос кривой, улыбка ещё такая что аж кровь в жилах стынет, сказал, что он и есть Крест.

— Вы его убили?

— Ага блять. Убили. Артой накрыли, а когда дым рассеялся смотрим он уже у ворот стоит. Ну пацаны из пулемёта вплотную и лупанули. Только этот мудила через забор сиганул и внутри учинил мясорубку. Никогда не видел, чтобы одним ударом человека пополам перерубало. — Боец от этих воспоминаний вздрогнул. — А потом Тимченко выехал с белым флагом, говорит готовы сдаться. Черноглазый к нему пошел, думал, что новых рабов получил. а вот хер там. Тимченко суровый был мужик. Настоящий офицер. Схватил Креста за руки, а потом как рвануло! Видать начинил свою коляску взрывчаткой. Короче кресту руки оторвало, из торса пару ломтей вырвало, ну и башка на одних жилах висела.

Я слушай историю с робкой надеждой что жертва Тимченко была не напрасной, но глядя на бойца понимаю, что это не так.

— А потом та херня развернулась и побежала прочь. Понимаешь? С почти оторванной головой! Сбежал сука. У нас потери пиздец. Трупы сжигать не успеваем, а тут ещё мутанты прут.

— Много выжило?

— Дохера. Тысячи три человек, из которых только пять сотен могут сражаться. Короче брат, доживаем мы последние деньки. — Печально улыбнулся боец и махнул мне рукой направляясь в центр лагеря.

— Не думали сами напасть на Креста пока он ослаблен?

— А мирняк на кого оставим?

— Да твою мать. Вы, как и Тимченко заладили про этот мирняк. Хер на него, на этот мирняк. Они как то инициацию прошли и тут выживут, а если не выживут, то и насрать на них. Всё равно сдохнут если Крест ещё раз наведается. — Вспылил я, понимая, что промедление убило тридцать тысяч человек, а ведь могли воспользоваться неожиданностью и убить выводок уголовников в зародыше, но нет, чего-то ждали.

— Не, я так не могу. Так-то ты прав, конечно, но не по-людски это. Хочешь поговори с выжившими, если решат помочь, то держать не стану, даже оружие выдам.

Вояка указал рукой в дальний угол части, где стояли бедолаги. Да, да. Именно бедолаги. Куча покалеченных людей. Лёгкие ранения, рваные раны, ампутированные конечности. Идя в их сторону, я понял, что при всём желании я не смогу завербовать здесь нужную мне армию. Но попытаться стоит.

— Эу! Внимание! — Свистнул мой спутник и положил руку мне на плечо. — Послушайте.

Послушайте блять. А что сказать вот этим людям с мёртвыми глазами? Они уже смирились со смертью, веры в другой исход у них точно нет. А что я могу им предложить? Да нихера. Только правду.

— Меня зовут… — Я задумался на секунду и продолжил. — Да похеру как меня зовут. Я собираюсь пойти и попытаться убить Креста. Если у меня получится, то вы будете жить. Если нет, сдохнете. Как и я, впрочем. — Толпа молчала и смотрела на меня исподлобья. После затянувшейся паузы кто-то выкрикнул:

— Ну и нахера ты нам всё это рассказываешь?

— Как это нахера? Если вы так и так сдохнете, то предлагаю немного побарахтаться и попытаться выжить. Шанс есть, мизерный, но есть. А если попадёте к Кресту, то для вас одна дорога. На кладбище. — В толпе зарыдала какая-то женщина, видимо мои слова ей не понравились. — Дамочка, можешь не выть, для тебя ещё есть выбор ублажать бандосов. Работа грязная, и может быть хуже смерти, так что сама смотри что тебя устраивает. А вы мужики что для себя решите? Сложить лапки и ждать пока за вами придут, сгонят как скот в рабство, а потом одного за другим прикончат, запихнув в разлом? Или побарахтаемся? — Я невольно улыбнулся, безумно, хищно.

От вида моего оскала стоявшие в первом ряду сделали шаг назад. Чёрт. Надо было контролировать свои эмоции. Теперь они думают где для них будет безопаснее? Сидеть тут или пойти в логово врага? Ну пусть думают. У них есть ещё полчаса, после я забираю антибиотики и возвращаюсь к Ивану.

Из толпы вышел одноухий боец и повернувшись к толпе сказал:

— Мужик дело говорит! Хера мы будем тут сидеть и ждать как бараны? Я с ним! Витёк! Чё стоишь? Пошли блять. Поборемся.

В фильмах после таких речей обычно из толпы начинают выходить люди, один за одним. Но реальность сука оказалась не такой романтической и оптимистичной. Из огромной толпы в пять сотен человек, ко мне присоединилось всего пятьдесят рыл. Как я узнал позднее это как раз все вояки с боевым опытом что выжили.

Те же что остались были просто одеты в камуфляж, а по факту являлись мирняком со стволами. Долбаные бараны. Если выживем, будете у меня сука поля возделывать с утра и до вечера. Сраные трусы. Засовывать этот сброд в бездну я, конечно, не стану, но что-то похожее на рабство у нас точно появится.

Стоя у оружейки я толкнул ещё одну речь, чисто для своих: