Второе дыхание

Дыхание вмиг перехватило, как на чёрном склоне, но там хоть понятно: скорость, ветер, красоты неописуемые, а здесь?

Здесь всего лишь предлагают твою мечту, так, походя, между чашкой кофе и сигаретой.

И что тебе с этим делать?

5. Ульяна. Май. Санкт-Петербург

Видит Джоэль Харрис, наше проклятое кольцо мой терновый куст, похоже.

Из-за двух внеплановых контейнеров мне пришлось изрядно понервничать и прилично задержаться в офисе, поэтому к дому родителей я подрулила уже после восьми, в сгущающихся сумерках нарезала у жилого комплекса пару кругов и приткнулась в итоге так себе. Спорно встала, будем откровенны.

Когда я криво паркуюсь, всегда вспоминаю своего незабвенного инструктора по вождению, с его коронной фразой: «Уля, если где и встала, обойди машину, посмотри вокруг и спроси себя: «А не припарковалась ли я, как силиконовая идиотка?», запомнила?». За десять лет за рулём могу сказать, что «силиконовыми идиотками» почему-то чаще всего бывают очень деловые и суровые на вид якобы джентльмены.

По причине тяжкого трудового дня и не очень удачного местоположения машины, к родителям я заявилась сильно не в себе.

К счастью, к этому времени дети прибыли со своих факультативных занятий под гостеприимный кров предков в полном составе, посему родительских нравоучений мне в этот раз перепало немножко. Так, слегка припорошило закипавшую голову, пока я спешно наряжала младших. Спасибо первой наследнице: и сама собралась, и вещи сестёр по комнатам нашла, и по пакетам распихала. Вывалились мы от родителей традиционно навьюченные, как три гордых верблюда, что несут лишь себя, и маленький усталый ослик, которому перепала вся поклажа разом:

— Шевелимся, мои дорогие дети! Мама встала неудачно и не рядом, а по дороге до родного гнезда, прямо чувствую, часа полтора стоять придётся, как всегда.

— А неудачно ты, случайно, не у помойки встала? — поинтересовалась, сдувая с носа выпавшую из хвоста прядь, Вера.

— Вестимо, у помойки, а где тут ещё можно встать в такое время? Даже ты из зала уже приползла…

Сердито ворчащие дети послушно запихнулись в лифт и после достаточно бодро потрусили по секретной тропинке к приснопамятной помойке.

Руки, бунтующие ещё с утра, сгрузив пакеты в багажник, категорически напомнили о себе внезапной судорогой, поэтому, сцепив зубы, пришлось переждать на улице весь процесс утрамбовывания в машину трёх моих христианских добродетелей и по совместительству дочерей: Веры, Надюши и Любочки.

Продышавшись и осторожно пошевелив лапками, рискнула завести машину, раз домой мы, при всём совокупном желании, не телепортируемся. Злобный голос магистра Йоды возвестил, что кольцо стоит, Волхонка тоже, на Проспекте Ветеранов аварии, Народного ополчения на ремонте. Гадство. Обложили, демоны. Все ходы — выходы блокированы мало мной сейчас уважаемыми согражданами. Что делать-то? Время уже не просто к ночи, а ночь, можно сказать, уже здесь. Полдевятого. Если пару часов стоять на кольце, то дома мы будем в одиннадцать. Капец, а уроки? Ещё мыться, собираться на завтра. Да и утром подъём раньше обычного. Боги! Дайте мне сил и терпения.

Пока я, сосредоточившись, выбирала менее травмирующий маршрут, мои продвинутые детки дружно пинали древнего джедая. Не знаю, чем они его пугали, но тот предложил мне невиданное:

— Дорога есть. И свободна она. И к дому ведёт.

Насторожилась я сразу. Ну, и испытала физически ощутимые попой сомнения, конечно. В отличие от неопытных юных дев верить маленькому зелёному человечку я давно уже не спешила. И как показало дальнейшее — правильно делала:

— Двигаться придётся нам на юг прямо, а затем на восток по волшебному кольцу. После север ждёт нас, далее — прямо в Кронштадт. А там недалеко уже и до Петергофа, друг мой.

Пока Вера что-то судорожно рассматривала в недрах навигатора, мелкие на заднем сидении подпрыгивали и требовали срочно ехать.

Я же решила, что на кольце мне стоять привычнее, посему вырулила-таки по традиционному маршруту, а когда Наденька с Йодой на пару начали вопить, что мы едем на запад вместо юга, волевым решением и бананом заткнула сей источник звуков. Магистра же пришлось принудительно лишить голоса.

— Это, что же, эта гадостная зелёная скотина предложила нам вокруг города объехать, да? — Вера негодовала, Вера шёпотом демонстрировала маме широкий спектр непринятой в семействе лексики, Вера фырчала, Вера сопела. К выезду на злополучное кольцо Вера спала.

«Минус один, — подумала я. — Хорошо бы до самого дома продремала».

Да, в полной занятости подростка есть свои плюсы: проблем с «упасть — уснуть» нет от слова совсем. Непростая общеобразовательная школа, продвинутая музыкальная школа и спортшкола олимпийского резерва гарантированно потребляют всё время бодрствования.

Есть одно лишь маленькое условие.

Маленькое.

Всего одно, но оно есть.

Ребёнку занятие должно нравиться.

Его должно тянуть в зал/школу/клуб, в противном случае родители съедут в дурку очень быстро, дальние родственники чуть позже. Но, в конце концов, все там будут.

Мы угадали с «дополнительной активностью» раза этак с шестого. Зато теперь по этому вопросу со старшей хотя бы голова не болит: знай одевай, инструмент и снаряжение обновляй. Волшебным образом — хоп, ты просто родитель года.

С мелкими начали всю эту «Угадайку» по новой. Проверенное на старшей срабатывает через раз и как-то странно. Мы закономерно удивляемся — дети-то от одних родителей, но как заметила моя сестрёнка: «Это сыр. Это другой сыр».

И таких сыров у нас есть. Будем угадывать, что ж.

Хорошо, что в Петербурге круг внешкольных занятий достаточно широк, есть из чего выбрать. Детям есть где учиться, знай вози, ну и иногда — плати.

Всегда говорила, что наша балтийская жемчужина — наукоград и храм искусства, но не климат здесь для «просто жить и растить наследников».

«Просто жить» очень хочется в предгорьях или у моря. Вот, как Шуша. Дозрела наконец! Хорошо. Пусть хоть кто-то близкий живёт как человек, в своё удовольствие. У остальных, опутанных цепями семейных и прочих обязательств есть, похоже, только долг. И конца-края ему нет.

Пока медленно и печально ползёшь в левой скоростной полосе, а спидометр лежит, но не вправо, а совсем наоборот, много чего можно передумать. Да даже всплакнуть тихо о сожжённых мостах, похороненных мечтах, забытых тропах, приключениях, что покоятся на самом дне сундука памяти.

А можно просто включить любимый плей-лист и наслаждаться в густых сумерках среды стариной Джо Дассеном и его «La dernière page». Он, с этой пронзительной историей, мне уже давно, ой, как в тему.

Оставь, Уля, свои метания, у тебя дети. Им надо учиться.

У тебя муж. У него карьера.

У тебя родители. У них врачи и процедуры.

У тебя работа, Уля. Успокойся.

Море у тебя две недели каждый год. Не всем так везёт.

6. Ульяна. Май. Санкт-Петербург

Сказать себе «нет» для хорошо дрессированного человека просто. Особенно если ты последние тридцать лет своей жизни этим занималась регулярно и сознательно.

Следовательно, ночь помечтав о несбыточном, утром я уже была вполне в себе и настроена на стандартный жизненный семейный лад. Наш извечный пробочный маршрут по школам — садам — работам стелился под ноги в своей тянущей занудной манере.

Озадаченные спонтанным отъездом Шушеньки, родители впали в ступор, и во время меня с моими идеями не послали, посему все дети останутся ночевать у них с четверга на пятницу, а мать их планирует пойти в отрыв, хоть и трезвый. А после, под утро, спровадить дорогую подруженьку через Пулковские воздушные врата в загнивающую Европу. Потом трудовой подвиг, который в пятницу обычно грозит внеплановыми прибытиями на склады контейнеров, внезапно готовыми пересчётами, и поступившими, наконец-то, таможенными расходами. А ближе к концу рабочего дня придётся отпрашиваться, чтобы встретить мужа. Что ж, можно даже сразу после этого, вместе с отцом семейства, зарулить за дочерями. Так что в пятницу есть вероятность оказаться дома очень даже в приличное время, что не может не радовать.