Тур Хейердал. Биография. Книга III. Человек и мифы

Рагнар Квам-мл.

ТУР ХЕЙЕРДАЛ. БИОГРАФИЯ. КНИГА III. ЧЕЛОВЕК И МИФЫ

Границы? Я никогда их не видел, но слышал, что они существуют в сознании отдельных людей.

Сидсель и Магнусу 

Пламя

Тур Хейердал переживал в своей жизни гораздо более серьезные опасности: например, когда «Кон-Тики» выбросило на риф во Французской Полинезии, или когда «Ра» затонул у него под ногами в Атлантическом океане. Но теперь, когда его путешествие на «Тигрисе» подходило к концу, не страх мучил легендарною путешественника.

Это было чувство печали.

В течение пяти месяцев Хейердал и его международный экипаж из десяти человек путешествовали на «Тигрисе», корабле из тростника, построенном древним способом в одном из садов Ирака, там, где встречаются реки Тигр и Евфрат. После спуска на воду в ноябре 1977 года река понесла это шумерское плавсредство, и когда оно вышло в Персидский залив, Хейердал поднял паруса и отправился в Ормузский пролив и в Индийский океан.

С «Кон-Тики» Тур Хейердал хотел показать, что южноамериканские индейцы имели возможность пересечь Тихий океан на плотах из бальзы. С «Ра» он хотел продемонстрировать, что древние египтяне были в состоянии пересечь Атлантический океан на судах, связанных из папируса.

Что он хотел с «Тигрисом»?

Он хотел вернуться туда, где было то, что он называл «Началом», и найти колыбель цивилизации.

Исследования показали, что около 3 тысяч лет до н.э. практически одновременно возникли цивилизации в Месопотамии, долине Инда — на территории современного Пакистана, и в Египте, а также в таких отдаленных районах, как Мексика и Перу. Эти цивилизации имели явные черты сходства, и верный своим исследовательским методам Хейердал задался вопросом: а нет ли тут связи?

Он хотел начать свои исследования в древней Месопотамии, где жили шумеры — народ, которому принадлежит честь открытия колеса и алфавита. Но, по мнению Хейердала, еще до колеса и букв шумеры стали применять паруса, и не могли ли они, будучи мореплавателями, стать экспортерами собственной культуры? Нет — считало большинство исследователей. Конечно, у шумеров были суда и паруса, но их слишком примитивные транспортные средства не годились ни на что другое, кроме передвижения по рекам или плаваний в прибрежных водах.

Хейердал был знаком с этим аргументом. Задававшие тон ученые так же говорили, что и «Кон-Тики», и «Ра» были слишком примитивны для плавания по таким огромным океанам, как Тихий и Атлантический. И хотя ему пришлось повторить попытку на «Ра-II» после того как первое путешествие на «Ра» закончилось тем, что судно затонуло, он знал, что ученые ошибаются. В возрасте шестидесяти трех лет Хейердал решил снова бросить вызов научному сообществу, на этот раз на «Тигрисе».

У Тура Хейердала для этого путешествия имелись и культурные, и географические цели. Он хотел показать, что шумеры могли совершать трансокеанские плавания, но в целом был на удивление скуп на слова, когда журналисты и все остальные просили его рассказать поподробнее о своих планах. Если раньше Тур широко рекламировал, куда собирается плыть и что хочет открыть, то в этот раз он решил воздержаться от громких заявлений. Не по той ли причине, что новый проект оказался настолько рискованным, что он сам не совсем был уверен в благополучном исходе?

Рискованнее, чем «Кон-Тики» и «Ра»?

Тур и его международный экипаж с воодушевлением отправились в путь. Но экспедиция быстро столкнулась с проблемами, и Хейердалу пришлось изменить первоначальный план. Он потерял время, потом — ветер, и плавание в дальнейшем все больше и больше зависело от случая. Наконец, он отклонился от курса и зашел в Аденский залив — воды между Йеменом и Сомали, а там «Тигрис» попал в заводь, из которой экспедиция так и не смогла выбраться.

Эта заводь возникла не только в силу капризов природы. Причиной тому послужила также напряженная политическая ситуация в регионе. На Африканском Роге разразилась война между Сомали и Эфиопией. На юге Аравийского полуострова Северный и Южный Йемен противостояли друг другу в открытом конфликте. В Эритрее агрессивное партизанское движение боролось за освобождение от эфиопского владычества. Везде, где Тур Хейердал ни просил бы разрешения зайти в порт для судна и команды, ему отказывали. Только Джибути, маленькое африканское государство в глубине залива, разрешило ему свободный проход.

Из Джибути выхода не было, и Хейердал понял, что экспедиции пришел конец. У него не оставалось иного выбора, кроме как распустить команду и отправиться домой. Но что делать с «Тигрисом»? Легендарный «Кон-Тики» стоял в музее в Осло вместе с «Ра-II», но там больше не было места.

Ему поступали щедрые предложения от предпринимателей, хотевших купить «Тигрис» после завершения экспедиции. Но мысль о том, что судно станет выставочным объектом, которым распоряжаются спекулянты, была ему отвратительна. Бросить «Тигрис» гнить на стоянке — идея не менее отвратительная, но что еще оставалось делать?

Тур собрал команду на праздничный ужин в отеле «Сиеста» — самом лучшем из тех, что можно было найти. Ужин еще не закончился, когда он покинул своих пирующих товарищей и вернулся на «Тигрис». Лежа на палубе и глядя на звезды, он принял решение.

Он решил сжечь «Тигрис» в знак протеста против войны на Африканском Роге, войны, где стороны сражались друг против друга с помощью оружия, полученного от далеких богатых стран. Тур хотел привлечь внимание всего мира к технологическому ведению войны — по его мнению, самому жестокому в истории человечества.

Вечером 3 апреля 1978 года вся команда собралась на последнюю, скорбную трапезу на борту «Тигриса». Затем в красных лучах заходящего солнца они зажгли судно с помощью самодельной огневой бомбы с часовым механизмом. Чтобы придать протесту статус, Тур Хейердал написал письмо Генеральному секретарю ООН Курту Вальдхайму, которое подписали все члены команды:

«Наша планета больше связок тростника, что пронесли нас через моря, и все же достаточно мала, чтобы подвергнуться такому же риску — если только живущие на ней не осознают насущной необходимости в разумном сотрудничестве, если мы хотим спасти самих себя и нашу общую цивилизацию от превращения ее в тонущий корабль».

Мир считал Тура Хейердала авантюристом, но сам он не любил этого ярлыка. Он однажды сказал, что никогда не хотел отправляться в экспедицию только для того, чтобы сидеть на плоту; путешествие должно иметь какой-то смысл помимо этого. Во время плавания на «Тигрисе» что-то пошло не так. Из научного плавания путешествие превратилось в своего рода сказочное путешествие на Восток, будто взятое из рассказов о Синдбаде-мореходе из «Тысячи и одной ночи».

Пламя. Протестуя против войны на Африканском Роге, Тур Хейердал решил сжечь «Тигрис». Он направил заявление Генеральному секретарю ООН Курту Вальдхайму, подписанное всеми членами экипажа. В Норвегии пресса назвала это событие рекламным трюком

Огонь охватил мачты и парус, но горел не только «Тигрис». Сама идея путешествия исчезала в огне. Хотя идея была достаточно благородной, Тур Хейердал все-таки отправился в море не для того, чтобы выражать протест против войны и жестокости. Если брать во внимание амбиции, служившие основой проекта, экспедиция «Тигриса» оказалась неудачной. Как научное плавание путешествие на «Тигрисе» нельзя сравнивать с «Кон-Тики» и даже с «Ра». То, что тростниковая лодка способна держаться на плаву долгое время, — это также было поводом для экспедиции — он демонстрировал и раньше.

«Тигрис» запомнился своим антивоенным посылом и пламенем, а не поисками Начала. Именно благодаря протесту против насилия на Африканском Роге он привлек к себе внимание, а не путешествием как таковым. Однако для Тура Хейердала плавание на «Тигрисе» имело и другой исход. Глядя на пламя, он одновременно прощался с океаном. С океаном, к которому, он, в сущности, никогда не стремился — разве что в качестве площадки для исследований.