Страница 35 из 54
Замахиваюсь для ещё одного удара… А у самурая из тела выскакивают какие-то чёрные щупальца. Да ну? Ещё один последователь Нокуны? Нет, это что-то другое…
Живые тени, или тьма, формируют самураю новую руку, взамен отрубленной. Катана снова в его руках. Я разрезаю.
Катана, окутанная клубящейся тьмой, вместо зелёного пламени, разрезает в ответ. И мой разрез… слабее⁈
Моя атака исчезает, а на груди появляется глубокий порез. К счастью, до внутренностей не достало. Какого хрена? Настолько проиграть в столкновении духовной энергии?
Нет времени думать. Самурай уже рядом, его клинок вытягивается, становясь тёмной лентой, на кончике живой тьмы возникает змеиная голова с горящими алыми глазами.
Столкновение моей алой энергии и чужой живой тьмы. И мой духовный клинок разбивают, как стекло.
Змея кусает меня в плечо. Боль. Тёмные зубы проникают в плоть, и я чувствую, как чужая энергия вторгается внутрь. Отравляет. Дерьмо…
В момент укуса, меня переполняет вспышка чужих эмоций, накатывающих волной.
Гнев, ярость, желание убить со стороны самурая.
Обречённость, ненависть, тень надежды, жажда свободы — со стороны меча. Клинок ненавидит не меня, а своего хозяина. Клинок надеется, что я выиграю. Дежавю. Как будто с более слабым Мистом дерусь, честное слово.
Хватаю меч-змею, не даю отпрянуть.
Теневая рука самурая искажается, становясь вторым клинком, выпускает в меня тёмно-зелёное духовное лезвие. Плевать. Одна рана уже ничего не изменит.
Может, нужно было сразу использовать все козыри, но что-то сомневаюсь, что без эха немезиды бы справился. У этого ублюдка слишком хороший меч. И теперь, даже если я выиграю, даже если я призову клонов и голос Хора, даже если я верну Майю и сбегу, я сдохну от яда.
Сдох бы… Если бы уже не понял, как победить.
Система говорит, что на десятом, высшем ранге «рассекающего мастера», я могу разрезать абстрактные концепции. Никогда не пробовал, но сейчас самое время. Уже привык ведь учиться прямо в бою…
Я шаман, говорящий с оружием. У меня есть живой меч. У меня есть связь с этим мечом. Я знаю, как эта связь ощущается. И если у меня достаточно сильно развито духовное восприятие, чтобы слышать эмоции чужого меч, то и эту связь самурая с его катаной я нащупаю.
Вот она.
Неуловимое движение пальцами. Разрез. И те цепи, которыми самурай приковал к себе ненавидящий его живой меч, распадаются.
Лицо врага искажается в неверии. Он ещё не понял, что произошло, но уже это почувствовал. Живая чернота, заменяющая ему руку, испаряется. Меч-змея вытекает из руки самурая, укорачивается. Змеиная голова исчезает, выпускает зубы из раны, втянув в себя яд, которым успела подписать мне смертный приговор. Приговор, который теперь аннулирован.
Темнота сгущается в моей руке, распрямляется, и снова становится катаной. Я держу в руках меч врага, который больше ему не принадлежит.
— Спасибо, — слышу незнакомый голос в своей голове.
— Я не настаиваю на духовном контракте. Но давай ты поможешь мне, а потом мы уже договоримся, что с тобой делать дальше?
— Дай отомстить тому, кто украл меня из мёртвых рук молодого господина… А потом делай что хочешь.
Ненависть меча, до этого холодная, тусклая, туманная и размытая, до этого звучавшая тихим эхо, сейчас стала ярче солнечного света, горячее пламени, громче раската грома. Мне даже не нужно ничего делать. Я просто… отпускаю меч, даю действовать свободно.
Самурай срывается с места. Пытаясь убежать. А катана в моих руках растекается тьмой. Тьмой, из которой одна за другой вырастают змеиные головы с гибкими телами. Только это уже не тонкие ленты, не крошечные змейки. Это гигантская чёрная гидра, возвышающаяся над ареной. От всплеска духовной силы, и проявившейся ауры духа меча, мне становится не по себе.
Если бы меч не хотел, чтобы его хозяин проиграл, мне бы не факт, что и эхо немезиды помогло. Эта катана сильнее Майи. Намного сильнее.
Самурай что-то кричал, убегая резкими смещениями в пространстве и заливая песок кровью. Головы тёмной гидры двигались слишком медленно. Но я ощущал предвкушение духа, и не обманывался. Это месть, которую долго ждали. Самурай никуда не сбежит.
Так и вышло — в последний момент, когда беглец пытался запрыгнуть на стену, одна из голов гидры вдруг дохнула тёмно-серым пламенем. Самурай впечатался в стену, свалился обратно на песок. И вот тут головы гидры резко ускорились, вытянувшись более чем на сотню метров, и оказались рядом с упавшим. А потом раздались крики агонии. Меч… сожрал бывшего хозяина заживо. Сожрал быстро, но очень жестоко, заживо раздирая тело на куски.
А потом тьма просто исчезла. В моих руках снова была катана.
— Спасибо, — снова прозвучало в голове.
Я поднял взгляд… Нашёл ложу Элен. Встретился взглядом с ней. И с сидевшим рядом мужчиной с зелёными волосами. С тем, кто держал в руках Майю и глядел на меня с удивлением… и насмешкой.
Ну погоди у меня, ублюдок. Как бы только мне добраться до ложи…
Мои мысли прервала фигурка, выпрыгнувшая с той самой ложи. Кто-то, кого я там не видел. Кто-то с очень сильной аурой.
В прыжке, за спиной у фигуры раскрылись сияющие крылья из чистого белого света. В руках появилось по клинку. Одинаковые по форме, разные по сути.
В десятке метров над ареной, на сияющих крыльях, зависла девушка в чёрном облегающем костюме, с короткими ярко-красными волосами и хищным взглядом.
— Эй, раб! А ты хорош, Элен не брешила! Сразись со мной, это мой приказ как члена дома Разак!
Ошейник ударил по мне болью… И тут же взорвался. Я его просто уничтожил всплеском духовной силы. Больше нет смысла играть в скрывание силы. Может, у меня в руках и не Майя, может, мы с этим мечом друг друга не знаем, друг другу не доверяем, и не умеем сражаться вместе. Но одна только чистая сила духа, живущего в этой катане, всё компенсирует. Как я и думал, никто не собирался давать мне шанс на победу, и шанс на свободу. Так что пора хватать Майю в руки, и делать ноги.
— Контракт… — шепчет катана, — иначе не справимся.
— Точно?
— Ты подарил мне месть, о которой я уже перестала мечтать. Это сойдёт как плата за мою службу. Контракт! — последнее слово звучало как требование.
И я послушался. Направил свою духовную энергию в меч, связал нас. Что ж, теперь у меня есть второй живой меч. Уже слышу ревнивый бубнёж Майи, хех…
— Молчишь, раб? Тогда защищайся!