Страница 5 из 24
Еще одним способом получения дохода была беременность. Раз у тебя жена в положении и рожать будет здесь, то ты имел право на доставку сюда багажа под рождение ребенка. До восьмидесяти килограмм. Наш народ быстро смекнул сколько дефицита можно на продажу привезти. И пошли наши дамы в санчасть за справками об этом деле. Мужья махали ей перед носом НачПо и получали «добро» на официальное письмо от бригады в двух экземплярах, которое уходило родственникам в Союз и на пересылку. И вуаля ты встречаешь свой багаж с дефицитом!
Как я потом понял, особисты прекрасно знали об этом, и с целью хоть немного, хоть на некоторое время снизить объем торговли через этот канал поспособствовали уходу с этого хлебного места предыдущего врача и назначении нового, который еще не совсем оборзел, то есть моей супруги.
И вот однажды к ней пришла жена майора Вязовскина, и практически с ходу, начала открыто намекать на так необходимую ей справку о вожделенной беременности. У майора Вязовскина жена, блин,надо честно признаться, красивейшая баба. И в добавок ещё та спекулянтка. Торгу-е-е-е-е-ет... Аж дым столбом. И кликуху имела соответственно –"Купи-продай". Понятно, что когда две красивые женщины не сходятся во мнении относительно неких взглядов на житейские вопросы, то добра как говорят в народе не жди. Вся санчасть бригады с интересом слушала многие подробности личной жизни высоких договаривающихся сторон. Победила правда и принципиальность моей супруги, но ей точно не надо было говорить о том, что если «хоть волосок, упадет с голов нашей семьи, то она сообщит куда следует...»
Буквально на следующий день, с меня и супруги сняли одну из доплат к денежному содержанию. Этот акт неприкрытой агрессии был воспринят моей женой как объявление войны, и она уже повязывала шарфик перед зеркалом намереваясь посетить особый отдел бригады, как была только чудом перехвачена мной. Отвлечение ее от исполнения замысла праведной мести стоило мне немало. Мало того, что мной решительно были отложены в сторону приготовленные бутылки с пивом под пайковую воблу, так я вынужден был дать клятвенное обещание поехать с ней на два выходных дня к океану. А в следующий четверг из Москвы прилетела комиссия, которая начала проводить полную ревизию автомобильного парка бригады. В результате проверки была выявлена следующая крайне неприглядная картина — в бригаде эксплуатируется в полный рост около полутора сотен единиц списанной автомобильной техники, а новая, поставленная взамен списанной, отсутствует. То есть продана кубинцам. Это был громкий и вонючий скандал. Было заведено уголовное дело, в рамках которого было установлено что этим занималась группа из двух офицеров под предводительством майора Вязовскина. Поскольку Алексей своих афтографов нигде не ставил, а старший лейтенант который был председателем комиссии по списанию автомобильного имущества был бы откровенно мелким козлом отпущения, то с негласного согласия председателя комиссии за все должен был понести наказание зам по вооружению бригады, которого в бригаде не любили, авторитетом он ни у кого, даже у солдат не пользовался. За исключительное высокомерие ко всем майору втихушку платили презрением. Ему популярно объяснили, что он все равно сядет, но одно дело получить срок за действия в составе организованной группы, и совсем другое дело если он действовал сам... Вязовскина понизили в звании и вместе с таким же опущенным, отправили ближайшей баркой в Союз. Через почти четыре с половиной года, когда мы с женой прибыли в этот гарнизон, то с огромным удивлением узнали, что Лешенька будет нашим сослуживцем.
Тем временем заседание партбюро продолжалось. Сталинин хмурился все больше и больше, он относил эти упреки не в адрес бюро, а принимал как камешки в свой огород. А капитан Вязовскин считал, что Селицкий и Бак критикуют партбюро полка, и ему как секретарю было крайне неприятно слышать эти слова.
— Еще надо о нашем быте тоже подумать. — Комсорг поймал кураж, и все сильнее жег глаголом. — Насчет опыта я согласен. Нет его у нас. Но быт — это тоже трещина, в которую некоторые сваливаются! И самое главное — было бы неплохо и самих молодых офицеров послушать. Представляете если поговорить со всеми молодыми офицерами? Может ведь получиться так: примем мы решение, а потом окажется — чего-то не учли, что-то упустили. Надо послушать ребят, они многое подскажут. — Закончив говорить Селицкий посмотрел на Сталинина.
Полковник Сталинин усмехнулся: — представил себе собрание молодых офицеров — много неприятных слов будет высказано там в мой адрес, ой много... Но, судя по тому, что говорили здесь Бак и Селицкий, упреки будут дельные.
— Так что, я согласен. Давайте проведем собрание молодых офицеров, послушаем их.
— Собрание — это не то. Красная скатерть, президиум, сбор в приказном порядке. Мне кажется, с молодыми офицерами надо как-то поинтереснее, по-новому… Им живинка нужна, — вставил Селицкий.
— Давайте соберемся просто так, — поддержал Вязовскин. — Пригласим их... на чай и потолкуем.
— Вы, товарищ полковник, пригласите всех на чай, — предложил лейтенант. — Это будет солидно и интересно.
Сталинин улыбнулся, ему тоже понравилась эта затея.
— Ну что ж, с удовольствием. Только, хоть президиума и не будет, руководить собранием исподволь все же нужно, — посоветовал Вязовскин. — Ну что ж, товарищи, — заключил он с явным оживлением, — решения принимать пока не будем. Попьем чайку с молодыми, послушаем их, все вместе еще раз подумаем...
— Согласны, — подтвердили члены бюро.
Заседание партбюро закончилось поздно вечером.Расставшись с сослуживцами, я было уже пошел домой, но меня задержал комполка...
— Николай Макарович, по поводу инцидента на партбюро… Мне хочется узнать лично ваше мнение.
— Вы конечно знаете, что моя супруга медик?
— Конечно!
— Так вот, из ее пояснений по поводу Вязовскина…Это все достаточно легко устраняется. Необходимо просто придерживаться определенной диеты и пройти курс лечения.
— Ничего не понимаю, зачем тогда ему этот позор?
— Я тоже в свое время задавал себе этот вопрос и пришел к парадоксальному выводу…
— Интересно какому?
— Лешенька, хочет перевестись отсюда…
— Никаких препятствий после сегодняшнего события я не буду ему чинить. Такая вонючка мне в полку не нужна! Пусть пишет рапорт о переводе!
— Вы не поняли, он хочет уйти отсюда с повышением.