Темные сны Прометея

Дружно, как стояли, рыцари шагали, не меняя строй, изогнутой линией, по двое. Высоченные, с длинными и острыми лезвиями, они стремительно пересекли пляж и не останавливаясь приближались к толпе. Сава, как зачарованный, смотрел на гигантов, что двигались в его сторону.

– Ну же, дружище! – окрикнул его из толпы Гоша, который уже усердно работал локтями, расталкивая людей, и пробиваясь к улицам.

Толпа не давала ему двигаться быстрее, люди то и дело заставляли его менять направление. Он был невысокого роста и не мог видеть того, что происходит хотя бы в десяти метрах впереди. Когда он обернулся еще раз на Саву, то не смог даже разглядеть моря, настолько много людей отделяло его от друга. Парень громко позвал своего товарища по имени, но шум толпы заглушил его крик. На миг он потерял направление и теперь послушно двигался среди людей, стараясь не оказаться в тесноте.

Так он шел еще некоторое время, стараясь не слушать ужасные крики и вопли из-за спины, которые заглушали даже скрежещущий металл. Временами раздавался свист, иногда трещали доски и рвалась ткань палаток, что стояли на пляже. Эти звуки пробирали до костей. Некоторые бегущие падали в обморок, другие спотыкались о них и падали. То здесь, то там образовывались места, которые следовало обходить, меняя направление, и это заставляло Гошу тратить еще больше времени на спасение.

Внезапно свист раздался совсем близко. Прямо за спиной раздались хлюпающие и булькающие звуки. Гоша обернулся, разглядев металлические ноги совсем близко к себе. Он сделал шаг и споткнулся о чье-то тело. Увидел, как ступня оторвалась от бетонной плитки, осыпала крошкой и, миновав его, приземлилась в полуметре перед ним. Сжавшись от страха, парнишка замер на земле и смотрел, как гигант вновь взмахнул косым лезвием, срезав несколько десятков человек за один удар.

Кровь заливала тротуары, перед глазами Гоши, куда хватало глаз, лежали люди. Лица, искаженные болью, сведенные судорогой боли конечности. Помощи ждать было неоткуда. Паренек обернулся назад – но там была та же картина. Он пытался найти глазами своего друга, но так и не обнаружил его.

Он дождался, когда морские рыцари сделают еще пару шагов, поднялся, стряхнул с себя пыль и бросился назад, искать своего друга. И нашел его, лежащим рядом с перилами: острое лезвие вспороло ему ребра и цветастая рубашка насквозь пропиталась кровью. Сава уже не дышал. Глаза были устремлены в сторону моря. Ветер трепал непослушные волосы.

Гоша корил себя за то, что оставил друга одного. Он сел рядом, обессиленный от вида мертвых тел, стонов и мерзких звуков вокруг себя. Повернувшись в сторону моря, тихого и спокойного, Гоша видел ту же жуткую картину. Но ужас был не от множества мертвецов, застилающих пляж, а от того, что же может скрывать в себе спокойное Черное море.

Погруженный в раздумья, он не обратил внимания на дрожь от шагов и гулкие удары ступней по бетону. Когда Гоша отвлекся, он услышал лишь свист лезвия и, замерев от страха, через секунду рухнул рядом со своим другом, не чувствуя ничего, ниже спины. Еще одна волна легко накатилась на берег и для него наступила вечная тишина.

Визит Сергея Петровича

Длинный-длинный коридор. Узкий, полутемный, с дешевой отделкой. И каждый шаг в нем отдается эхом. Таким протяжным, но жутко немелодичным. Как метроном. Человек делает шаг за шагом, но конец коридора не приближается. Отчего-то он знает, что нужно идти именно туда. Наконец, по правую руку появляется дверь. «Комитет по учету трудовых ресурсов на предприятиях малой и средней промышленности…» а дальше неразборчиво еще две строки.

– Да кто ж так пишет! – громко возмущается человек, но от его голоса нет эха и звук быстро стихает. – Даже не написано, кто начальник!

Потом мелькают двери других комитетов «по благоустройству мест труда», «по отслеживанию уровня освещенности рабочей поверхности стола работников с сидячей занятостью более 8-ми часов» и множество других. Человек идет дальше, поражаясь тому, как можно было создать такое количество бесполезных комитетов. Есть же обычная сертификация. Нужно всего-то обратиться в центр сертификации, потом пригласить группу специалистов, провести все необходимые замеры, составить отчетность, согласовать ее, заверить, потом пригласить государственных работников… Так, а что же дальше?

Человек задумался так крепко, что даже шагать перестал. Дверь в конце коридора распахивается и голос раздается как будто у самого уха.

– Ну что же вы! – неприятный и скрипучий голос бьет в самый мозг. – Проходите, не стесняйтесь. Вам повезло, вы сегодня первый в очереди!

Внезапно внушительный хозяин кабинета оказывается рядом, ласково берет под руку и проводит к себе. Мягкое кресло, в котором так и хочется утонуть. Человек закрывает глаза, но неприятный голос не дает ему заснуть.

– Так, так, так, – резкий стук карандаша и клавиш старой пишущей машинки приводит его в чувство. – Вас зовут Долотов Сергей Петрович, правильно?

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – человек щурится на табличку с именем хозяина кабинета на его столе. Статистиков Медиан Кириллович? – Это действительно ваше имя? Какая-то шутка.

– Нет, нет, нет, – звонко отщелкивая пишущей машинкой каждое свое слово, заявляет хозяин кабинета. – Это не шутка. Вы сейчас сидите в Центральном Учетном Комитете по Оценке Жизненных Деяний и Активностей. Сокращенно – ЦУКОЖДА.

– Это точно шутка, – вздыхает Сергей Петрович и закрывает глаза. – Или просто какой-то бред.

– Ничуть. Все с этим сталкиваются в первый раз – и не верят. Но вот, давайте посмотрим, – Медиан шуршит бумагой. – Вот, например, вы нормировали и рассчитали минимальный уровень оплаты труда для работников в позапрошлом году. Хорошее дело, между прочим, достойное – провести расчет для сотен тысяч человек.

– Это не я, – протестует посетитель, – документ подписывал мой помощник, а составляли работники отдела и…

– Значит, не ваша работа? – строго смотрит хозяин кабинета.

– Н-не моя, – почему-то заикается Сергей Петрович.

– Что ж, вычеркиваем. А знаете, для вас это было бы большим-большим плюсом – к нам попадает мало людей, которые составляли такие важные документы, чтобы другим было хорошо.

– А может, я еще что-то хорошее сделал? Из такого важного, – с надеждой смотрит Сергей Петрович, чувствуя, что, если его благие дела не будут доказаны, его явно ждет что-то плохое.

– Так-с, посмотрим, – глава комитета ЦУКОЖДА долго перелистывает бумаги. – А, вот. Документ о расширении вашего ведомства почти в четыре раза. Включает в себя новых секретарей, замов, работников по приему заявлений – короче, бумажки перекладывать.

– Я же ради благого дела! – у Сергея Петровича округляются глаза. – Это все ради людей.

– Ага, так и запишем – доброе дело для людей. Но вот у меня лежат тут кое-какие сведения, что дела ваши не слишком-то благие были, – Медиан Кириллович перекладывает заявления, газетные вырезки. – Ну-ка, честно признавайтесь. Мотивы искренние были?

– Нет, – сползает по креслу Долотов и снова закрывает глаза.

– Вычеркиваем, – громом гремит голос Статистикова и Сергей Петрович в ужасе сжимается в удобном кресле. – Два ваших самых больших и положительных дела – не такие уж и ваши и не такие уж и положительные. Но вы не отчаивайтесь, – голос так и скребется в мозгу, – можно попробовать выйти мелкими делами. Напомните, пожалуйста, старушек через дорогу переводили?

– Что за глупости? Мне они и не попадались, сами бегают по переходам…

– Прочерк ставим, дальше, неимущим помогали?

– Да! – громко вопит Сергей Петрович, вспомнив, как иногда давал по десять рублей просящим у церкви.

– Секунду! – Статистиков. – О, записано, что вы сделали это целых… мм.., восемь, одиннадцать… семнадцать раз! – глава ЦУКОЖДА снова стучит пальцами по пишущей машинке.

Долотов в это время смахивает рукой пот со лба. Ура, что-то есть!

– Это довольно много! Но давайте посмотрим со средним значением, ага, в среднем каждый человек дает милостыню десять раз, вычитываем, остается семь, теперь множим на процентное отношение не дающих к дающим и получаем, что у вас это дает плюс…. Три точка семьдесят два с копейками. Округляем в большую сторону и три точка семьдесят три – ваши.