Страница 32 из 49
Он взял со стола и протянул Пете телеграмму. Петины уши стали пунцовыми. Пробежав текст телеграммы, он передал ее товарищу. Саша прочитал телеграмму и ничего не понял.
Саша посмотрел на Петю, Петя — на Сашу, потом оба вместе — на председателя, а тот, видя замешательство ребят, начал смеяться:
— А ну, хлопцы, ловите щуку, только не опоздайте! И как это вас угораздило, не спросив броду, сунуться в воду? Чем это вы перед ним похвалились?
Петя стал вспоминать отправленную ими телеграмму. В ней же не говорилось, что они поймали щуку! Они написали только, что она обнаружена. Объяснения Пети вызвали у председателя новый приступ смеха.
— Ай корреспонденты, вот написали! Обнаружена? А как ее в воде обнаружишь, если не поймали? Длиной в два метра? А как вы ее измерили, если не выловили? Угостили непойманной щукой! Хорошее угощение! Тут любой человек обидится, а ведь он же профессор, человек науки, точный человек!
Увидев, что ребята угрюмо молчат, он перестал смеяться и заговорил уже серьезно:
— Ну, шутки в сторону. Сегодня сюда приедет профессор. Готовьтесь его встречать.
— Как, уже сегодня? — удивился Саша. — Он же не пишет в телеграмме, что сегодня приедет.
— Да он уже позвонил со станции. Я машину послал.
— Машину? — ужаснулся Саша, оглядываясь на Петю и соображая, успеют ли они скрыться от гнева профессора, если сейчас же убегут из кабинета.
— А машина ваша опоздала — я пешком пришел! — вдруг зарокотал бас профессора, и на пороге появился он сам с мешком за плечами и в огромных сапогах, голенища которых были привязаны к поясу ремешками.
Профессор шагнул вперед, тряхнул руки Саше и Пете, поздоровался с Игнатом Перфильевичем и спросил:
— Я не опоздал?
— Эх, жаль, не получили вы мою телеграмму! — грустно сказал Игнат Перфильевич.
— А что? Щука съедена?
— Да нет, что вы….
— Я так и знал! — удовлетворенно прогудел Викентий Иванович. — Мясо старой щуки несъедобно. Куда же вы ее девали? Надеюсь, костяк сохранился?
Саша и Петя смущенно молчали. Игнат Перфильевич смотрел на них, улыбаясь и поглаживая усы. Между тем профессор продолжал гудеть:
— Вы и представить себе не можете, какая это важная находка! Однако вы должны иметь в виду, Петя, что с вашей теорией, будто это щука петровских времен, я решительно не согласен. Нет, нет и нет! Меня могут убедить только метки! Вот когда я сам их расшифрую и увижу, что это не апокриф, то-есть не подделка, только тогда я поверю, что щука мечена Петром Первым.
Он не обращал внимания на то, как изумился Игнат Перфильевич — ведь председателю ничего не было известно о давнем споре Пети с Викентием Ивановичем и о странной гравюре. Но Саша видел, что председатель перестал улыбаться и удивленно поднял брови.
— Нет-нет-нет, — продолжал Викентий Иванович, размахивая руками перед опустившим голову Петей, — в это я не верю. Даже увидев метки, я буду продолжать не верить, пока не сопоставлю эти факты с другими фактами. Но тем не менее я должен признать, молодые мои друзья, что вы совершили важное открытие. Перед отъездом я просмотрел кое-какие материалы о Преславном озере и близлежащих водоемах. Никаких указаний на то, что здесь метили рыбу, нет. Вы первые сделали это удивительное открытие, и я уверен, что ваши имена попадут в анналы[1] науки.
Саша и Петя не знали точно, что такое анналы, но мысль о том, что теперь их имена в эти самые анналы не попадут, а если и попадут, так только в скандальную историю с обманом профессора, заставляла их виновато склонять голову.
— Почему вы молчите? Какие же все-таки надписи были на метках? Может быть, они стерлись? Так мы отдадим их реставраторам. — Викентий Иванович посмотрел на ребят, потом на Игната Перфильевича. — Как, — воскликнул он, — неужели вы не сохранили ни меток, ни костяка?.. Но ведь вы же слушали мою лекцию о мечении рыбы. Пли рыбу выловили колхозники? Но я не верю, чтобы в наше время в колхозной деревне сохранились такие люди, которым безразличны интересы науки. Да ведь и вы, молодые люди, были здесь, а я считал вас полпредами науки. Или у вас не хватает смелости сказать правду?
Профессор замолчал и в упор смотрел на «полпредов науки». Тишина, наступившая после раскатов его гулкого баса, казалась гнетущей. Саша не выдержал и тихо сказал:
— Простите, Викентий Иванович, но щука еще не поймана…
— Как?.. Да вы смеетесь надо мной! — удивился профессор и присел на стул, который сразу затрещал.
— Мы только подцепили ее на спиннинг и увидели золотые сережки, а щука сорвалась и ушла, — попытался объяснить Саша.
— Откуда же вам известна ее величина? Почему вы думаете, что она петровских времен?
— Это вы сами придумали, что она петровская! — объяснил Саша. — Вернее, это вам Забавин внушил, когда показывал гравюру, — поправился он. — А когда вы прочитали нашу телеграмму, вы вспомнили гравюру и подумали. что оно так и есть.
Викентий Иванович изумленно смотрел на Сашу. Вдруг он встал и положил руку на Сашино плечо:
— Вы правы, Саша, это я сам придумал! Но как же вы определили ее величину?
Саша рассказал, как они втроем поспорили о длине рыбы, как выбрали среднее, а потом это среднее сократили еще в два раза. Профессор расхохотался:
— Ну ладно! Все понятно. Придется примириться, что щука еще в озере. Но вы видели метки, вы знаете омут, где она живет, — значит, мы ее все равно выловим!
Не прошло и десяти минут, как Викентий Иванович выяснил все: сколько в колхозе сетей и какие, почему омут, в котором живет щука, не облавливался, можно ли его обловить сегодня, помогут ли рыбаки. Он засыпал вопросами Игната Перфильевича.
Узнав, что омут обловить неводом нельзя из-за коряг, Викентий Иванович вздохнул, встал, подтянул свои гигантские сапоги и объявил, что должен немедленно ехать на место, а мальчики будут сопровождать его. Тут же он договорился, что колхоз закрепит за ним две лодки, а Игнат Перфильевич соберет к вечеру рыбаков.
Игнат Перфильевич посетовал было на то, что профессор пришел в колхоз пешком, не дождавшись машины, но Викентий Иванович успокоил его: он отлично доехал на попутной трехтонке и только последние шесть километров — от шоссе — шел пешком.
Помахав на прощанье рукой, он вышел, торопясь действовать.
Викентий Иванович не стал спрашивать дорогу, он как будто нюхом чуял ее. Быстрым шагом он направился к озеру. Саша и Петя шли за ним, едва поспевая. Позади бежал вприпрыжку Леня. Он упорно не желал отставать от этого длинноногого великана и от событий.
Глава 20
Водяной уходит
Три часа они плавали над омутом. Профессор лежал на носу лодки, рассматривая дно через особые очки, которые он называл поляроидными. Он чертил карту дна, отмечая все коряги, закрывавшие подход к убежищу водяного.
Профессор дал Саше и Пете посмотреть через поляроидные очки, и молодые рыболовы без всякого напряжения увидели дно, плавающих рыб, водоросли, мелкие ракушки, которые передвигались по дну, чертя за собой длинные тонкие полоски. Это были удивительные очки'. Они позволяли видеть через воду так же ясно и четко, как человек с хорошим зрением видит сквозь воздух.
Саша, едва взглянув в очки, тут же увидел водяного.
Щука стояла под огромной корягой, сама похожая на корягу. Он сказал об этом Викентию Ивановичу, и профессор сразу отобрал очки, чтобы самому разглядеть чудовище.
Обратно возвращались молча. Профессор о чем-то думал, молодые рыболовы терпеливо ожидали, что он скажет. А на берегу их встретил Леня с целой ватагой ребят. Он сразу бросился к лодке с вопросом:
1
Анналы — летописи.