Страница 17 из 49
Петя, наблюдая теплую встречу Саши, бывшего воспитанника детского дома, и директора, почувствовал, как у него отлегло от сердца, и невольно рассердился на Леньку, нагнавшего на него такой страх.
Так вот почему Саша, слушая рассказы брата о директоре, только улыбался! Он-то знал, что директор — хороший, веселый и, в сущности, добрый человек.
Ну, и надо было еще тогда сказать об этом Пете. Впрочем, может быть Саша и прав: зачем было подрывать авторитет Дмитрия Николаевича в глазах Лени! Может, это к лучшему, что Леня считает директора строгим…
— Ну что же, Саша, познакомь меня с твоим товарищем, — сказал Дмитрий Николаевич.
— Петр Забавин, комсорг нашей группы, — отрекомендовал Саша товарища.
Петя протянул руку директору, еще раз взглянув в его замечательные глаза. И тут он уловил, что в ласково улыбающихся глазах, где-то в глубине, действительно притаилась строгость. Не та холодная строгость, которая пугает, а внимательная требовательность старшего товарища. Казалось, Дмитрий Николаевич спрашивает своим взглядом:. «Что же хорошего ты можешь сделать, Петр Забавин?» — и Петя поторопился ответить на этот невысказанный вопрос:
— Мы, Дмитрий Николаевич, можем помочь вашим старшеклассникам в комсомольской работе. И у меня и у Саши есть опыт в этом деле.
— Ну что вы, что вы… Вы приехали отдыхать и будете отдыхать! Как вас устроили?
— Хорошо, Дмитрий Николаевич! — восторженно ответил Саша. — Из нашей комнаты даже озеро видно!
— Превосходно! С порядком дня ты знаком. К завтраку, обеду и ужину прошу не опаздывать. Ты, Саша, помнишь, у нас с этим всегда было строго.
— Дмитрий Николаевич, — смущенно сказал Петя, — мы с Сашей хотели бы узнать, кому внести деньги за питание.
— Ах, за питание?.. Уж, право, не знаю, как нам с этим быть. — Он внимательно посмотрел на ребят. — Ведь детдомовцы сами попросили Леню Голубкова при гласить вас.
— Да, но они приглашали только Сашу, а мы приехали вдвоем!
— Что же, это, пожалуй, справедливо… — Дмитрий Николаевич задумался. — Ведь если я не стану брать с вас деньги, вы немедленно уйдете в колхоз? Не так ли?
— Он уже собирался это сделать! — выдал Саша товарища. — Но вы не беспокойтесь, Дмитрий Николаевич, деньги у нас есть. Мы с ним по тысяче рублен премии получили.
— Ого! — удивился Дмитрий Николаевич. — Ну, тогда сделаем так: будем считать, что вы приехали в дом отдыха. Одну путевку вы оплатите — она стоит… триста рублей в месяц, а другая путевка будет подарком от детского дома. Хорошо?
Петя не стал спорить. Теперь он вполне понял Леню. Директор действительно видел насквозь. Он понял Петину гордость своим заработком и даже как будто оправдывал эту гордость.
Когда они вышли из кабинета, Петя задумчиво сказал:
— А Леня-таки прав: такого директора можно бояться!
— Зато его можно и любить! — поправил Саша.
До обеда гости успели отдохнуть. Но во время обеда они очутились как будто в улье. Вокруг них жужжали чуть ли не сотни маленьких трудолюбивых помощников, которые готовы были, казалось, накормить гостей с ложечки, обдуть пылинки, если те случайно упадут на них. Но за свои заботы они требовали немедленной оплаты — рассказов о ремесленном училище.
Как только кончился обед, они разъединили друзей и каждого окружили плотным кольцом. Петя мог только жалобно поглядывать на Сашу, который в ответ лишь насмешливо улыбался. Петя любил поговорить на отвлеченные темы, например о Петре Первом или о рыбной ловле.
Но тут от него требовали точных и ясных ответов на тысячу и один вопрос.
Не часто бывали в гостях у детдомовцев воспитанники трудовых резервов!
Как ни гордился Петя своим училищем, однако, сделав подряд пятнадцать или двадцать сообщений о нем и видя, как подходят все новые и новые группы слушателей — кто с поля, кто с дежурства, кто с реки, — он почувствовал, что у него пересохло горло, и взмолился об отдыхе.
Гостей проводили в их комнату и оставили одних.
— Ну что, хлопотливо быть в гостях? — рассмеялся Саша, глядя на измученное лицо приятеля. — Наверно, уже жалеешь, что поехал со мной?
— Нет, конечно. Но почему все эти мальцы такие приставучие? Неужели мы с тобой были такими же?
— А ты вспомни, как приехал в училище. Разве ты не расспрашивал старшеклассников?
— Так-то так, но ведь тут каждый требует, чтобы я специально для него доклад сделал!
— Ты лучше подсчитай, сколько добровольцев в наше училище ты завербовал за каких-нибудь полчаса!
— Правда? — обрадовался Петя.
Слова Саши успокоили его. Пете все казалось, что он был слишком болтлив с малышами, — не уронило ли это чести училища? У ремесленников была традиция — гордиться своим училищем и вести себя так, чтобы все чувствовали: если ребята хорошие, так, уж наверно, и училище замечательное! Но если Саша сказал правду, то, значит, он вел себя правильно. И, глубоко вздохнув, Петя откинулся на подушку, пробормотав:
— Отдохнем немного и пойдем к птичнице.
Наступила тишина.
Вот и тихий час кончился, а гости продолжали спать. Специальные дежурные стояли под окном их комнаты и отгоняли подальше шумливых малышей. Гости, измученные вчерашними приключениями, проснулись только к ужину, когда за окнами стало темнеть.
На дворе пела труба горниста: «Ужинать!» Из сада слышался гул голосов, стучала посуда.
Гости вскочили с коек и подбежали к окну. Длинные столы, освещенные подвешенными на деревья лампочками, были окружены ребятами. Из окон кухни, размещенной на первом этаже, по скользким доскам непрерывным конвейером скатывались миски, наполненные вкусно пахнущей кашей, и дежурные распределяли их между сидящими за столами.
В комнату вбежали Леня и Боря. Леня устремился к брату, а Боря, на правах старого знакомого, подошел к Пете, да так и прильнул к нему.
— А мы вас ждем, ждем, ждем! — повторял он, словно пел, и такая на лице у него была радость, что Петя не удержался и поцеловал его взъерошенную голову.
— А можно, я буду вашим братом? — спросил Боря.
Гости переглянулись. Они согласны были назваться братьями всех этих ребятишек, только хватит ли у них терпения и уменья стать хорошими старшими братьями?
— Надо бы нашему училищу взять шефство над этими мальцами! — сказал Петя.
И Саша согласился с ним. Там, где они двое не справятся, все училище несомненно справится! Каждый их товарищ по училищу может писать этим ребятишкам письма, посылать посылки: ведь это большое счастье — доставить радость детскому сердцу!
Решив этот важный вопрос за всех своих товарищей, Саша и Петя пошли со своими провожатыми в сад.
— С нами! С нами садитесь! — кричали из-за столов, но Леня вел Сашу к своему месту, а Боря тащил Петю к малышам.
Гости уселись, и ложки застучали по тарелкам с новой силой. Конвейер тарелок задвигался из кухни быстрее. Леня похвастался брату:
— А у нас новость!
— Какая?
— Игнат Перфильевич прислал целую арбу яблок! Сегодня на сладкое будем есть печеные яблоки, а на завтра уже заварили яблочный квас.
— Значит, помирились?
— Да. После обеда мы работали на свекловице. И завтра пойдем туда же.
Над садом темнело небо. Вокруг столов шумели березы. На их ветвях висели лампы. Белые стволы, освещенные электричеством, были похожи на колонны, а шумные вершины утопали в темной вышине, и казалось, что звезды тоже прикреплены к их верхним ветвям, как лампы прикреплены к нижним.
Когда Леня сказал о долгоносиках, Саша поймал себя на том, что он не столько ест кашу, хотя она и очень вкусная, сколько отмахивается от комаров. Над столами вились тучи комаров, мошкары, каких-то белых бабочек, длинноногих карамор, тонких, похожих на ос мух-наездников. И все эти насекомые садились на лицо и на руки, кусали, жалили, жужжали и падали в кашу.
— Эх, вы! — сказал Саша. — Долгоносиков уничтожали, а этот гнус не можете извести! И как только вы его терпите?
— Привыкнешь! — засмеялся Леня. — Раньше мы ужинали в комнатах, но там очень жарко.