Волго-Камье в начале эпохи раннего железа (VIII-VI вв. до н. э.)

Как полагает М.П. Грязнов, обычай коллективных захоронений связан с совершением общих похорон в какие-то установленные сроки — раз в год или раз в несколько лет[269]. Мне думается, что возникновение и развитие данного обряда следует увязывать, очевидно, с обычаем так называемых весенних захоронений, когда люди, умершие в одном поселке в зимнее время, содержались в специальном помещении в поселке, а затем весной во время паводка сплавлялись на место родового кладбища. Тем более, что иногда эти родовые и племенные кладбища находились далеко от поселка. Как отмечалось выше, характерной особенностью раннеананьинских могильников является их расположение на берегу Волги или Камы недалеко от устья их притоков. Жившее на этих притоках население, например, по Ветлуге, Кокшаге, Казанке, Меше, Вятке и т. п., очевидно, не имело возможности каждый раз приезжать с покойником на родовое кладбище, иногда отстоящее от поселка на десятки и даже сотни километров. Оно должно было набирать партию умерших и затем сплавлять их на кладбище. Отголоском длительного существования этого обычая, особенно у волжских финнов, являются песни уржумских и козмодемьянских (ветлужских) марийцев, где говорится о далеком кладбище, куда надо отправляться раз в год[270].

В непосредственную связь с коллективными погребениями, открывающими собой серию так называемых двухактных захоронений, надо ставить вторичные и частичные погребения.

Почти во всех волжских раннеананьинских могильниках встречены погребения, представляющие собой вторичное захоронение человеческих костей, освобожденных от мягких тканей — 2 случая в Акозинском, 11 — в Ст. Ахмыловском, 1 — в Морквашинском, 5 — в Тетюшском, 2 — в Гулькинском и 1 — в I Новомордовском могильниках (рис. 13, 14). Первоначально, вероятно, умершие находились длительное время в наземных условиях, где происходило разложение мягких частей тела (соединительных тканей и сухожилий костяка). После этого кости собирались и перемещались в могильную яму.

Этот обряд в лесном Поволжье также первоначально фиксируется в волосовской среде — коллективное погребение, вскрытое на Володарской стоянке в 1971 г., фактически состояло из вторичных захоронений, помещенных в одной яме. Поэтому предположение о том, что такой способ захоронения проникает в местную среду со стороны срубных племен, высказанное мной в одной из работ[271], требует уточнения. Этот обряд известен и приказанским племенам — на II Луговской стоянке было обнаружено два вторичных захоронения, а в боковом выступе первой землянки I Луговской стоянки выявилось скопление костей 19 человек (13 взрослых и 6 детей)[272]. Погребение с тремя расчлененными костяками (погребение № 13) было изучено и на Кумысском позднеприказанском могильнике[273]. Позднее обряд Вторичного погребения фиксировался у мордвы[274], муромы[275]. В какой-то степени объяснение этого обряда мы находим у Ибн-Фадлана, который видел и описал его в стране булгар в 922 г. «И если (один) человек (муж) из их среды убьет (другого) человека… нечаянно, то делают для него ящик из дерева халанга (березы), кладут его внутрь, заколачивают его над ним и кладут вместе с ним три лепешки и кружку с водой. Они ставят для него три куска дерева наподобие дышел, подвешивают его между ними и говорят: „…мы подвешиваем его между небом и землей, (где) его постигнет (действие) дождя и солнца, может быть, Аллах смилостивится над ним“. И он останется подвешенным, пока не износит его время и не развеют его ветры»[276]. Так, видимо, поступали не только с убийцами и другими преступниками, но и с людьми, умершими не своей смертью, — самоубийцами, утопленниками и т. п. Так, у обских угров «утопленников, самоубийц, замерзших и задранных медведем, раньше хоронили отдельно, в лесу или в стороне от кладбища. В лесу ставили амбар на столбах, в нем хранили их вещи, куклу»[277]. Люди, очевидно, полагали, что в самоубийц и прочих вселялся злой дух и он должен изгоняться с большим усердием, чем духи обычных покойников. В связи с этим любопытно, что в марийском языке слова «сакамат» (злой дух) и «сакаш» (вешать, подвесить) происходят от одного корня[278].

Вполне вероятно, что с обрядом вторичного захоронения связан и обряд трупосожжения, широко распространившийся у финноязычных народов в I тысячелетии н. э. Как известно, в это время у древних марийцев, мордвы, муромы, коми и т. п. распространяется биритуальный обряд погребения — преимущественное трупоположение и несколько меньшее, но обязательное, трупосожжение[279]. В то же время постепенно выходят из употребления погребения расчлененных костяков и т. п. Может быть, кости наземных захоронений предварительно сжигались, а затем уже хоронились в земляной яме.

С обрядом двухактного захоронения, т. е. со вторичными погребениями, следует увязать и так называемые частичные захоронения, т. е. погребения отдельных черепов. Как отмечал В.И. Чернецов, у приобских угров «при наземном погребении тело находится на помосте или в лабазе лишь до той поры, пока не сгниют покровы или пока не обрушится вся постройка. После этого кости либо погребаются, либо сохраняются в доме или в особо отведенном для них месте. Особенно часто сохраняются черепа, которые являются самой важной частью скелета, так как именно в черепе обитает главная возрождающаяся душа (подчеркнуто мной. — А.Х.)»[280].

Почти во всех относительно широко исследованных раннеананьинских могильниках выявлены захоронения отдельных черепов: 12 случаев (8 мужских 4 женских) на Акозинском, 95 случаев (18 мужских, 77 женских) на Ст. Ахмыловском, 5 — на Морквашинском, 10 — на Тетюшском, 2 — на Гулькинском, 1 — на Таш-Елгинском могильниках. В Ананьинском могильнике 14 погребений черепов были вскрыты В.П. Алабиным и 4 — П.А. Пономаревым[281].

Обычно эти захоронения производились в небольших округлых (диаметры их от 25 до 60 см) и неглубоких (25–60 см) ямах, в которые скорее всего вводился берестяной или деревянный короб. В коробе находился череп, иногда с шейными позвонками, который сопровождался или украшениями, в случае женского захоронения, или оружием и орудиями труда для мужского погребения (см. рис. 13, 14). Положение черепа в берестяной или плетеный короб фиксируется и интересной марийской поговоркой «карждымо вуеш ний путараш» (здоровую голову лыком обвязать)[282].

Ритуальное погребение черепов известно у многих народов[283]. Археологически в Восточной Европе этот обряд начинает фиксироваться в могильниках днепро-донецкой культуры, в которых вскрыты могилы с коллективными захоронениями только черепов[284]. Отдельные захоронения черепов, вероятно, знало уже и волосовское население. В упомянутом выше парном погребении из Володар и обнаружены костяки женщины и ребенка без черепов. Они, очевидно, были захоронены отдельно. Однако ни в волосовских, ни в приказанских, да и синхронных соседних культурах (балановской, абашевской, срубной) захоронений черепов мы пока не знаем. Возможно, они хоронились где-то в стороне от родового кладбища. Позднее этот обряд частично фиксируется в могильниках коми[285], муромы[286].

269

Грязнов М.П. Реконструкция погребального обряда…

270

Wichma