Три жизни

У доброй Анны в голове не укладывалось, почему этот мир устроен так плохо, так несерьезно, и она всегда по этому поводу очень расстраивалась. Нет-нет, точно, ни единый человек теперь даже понятия не имеет, что правильно, а что нет.

Аннина прежняя жизнь теперь подходила к концу. Ее старая слепая собака, Малышка, сильно болела, и было похоже, что долго она не протянет. Малышка — это был самый первый подарок Анне от ее подруги, вдовы миссис Лентман, в те давние времена, когда Анна еще работала у мисс Вадсмит, и когда эти две женщины только-только познакомились между собой.

Все эти долгие годы, что бы не менялось вокруг, Малышка всегда оставалась с доброй Анной, превращаясь мало-помалу в старую, слепую, ленивую и разжиревшую псину. Когда Малышка была помоложе, собачкой она была очень активной, и даже крыс ловила, но это было так давно, что об этом все уже давно успели позабыть, и вот уже много лет Малышке не нужно было ничего, кроме миски с едой и теплой одеялки.

Анна за всю свою долгую и многотрудную жизнь, много еще к кому привязывалась, к Питеру или, там, к забавному крошке Шарику, но Малышка была из них самая старая и прочными узами связывала Анну с симпатиями прожитых дней. Анна очень сердилась, когда молодые собаки пытались выпихнуть бедную Малышку из ее корзинки и устроиться там на ночлег. Малышка вот уже несколько лет как ослепла, как то случается с собаками, когда они перестают вести активный образ жизни. Она стала совсем слабая, и разжирела, и все время задыхалась, и даже стоять подолгу самостоятельно теперь не могла. Анне постоянно приходилось доглядывать, чтобы молодые собаки не ели у нее из миски и не лишали ее законного обеда.

Умерла Малышка не от какой-то настоящей болезни. Она просто старела и старела, и слепла, и кашляла все сильнее, и становилась все тише, пока в один солнечный летний денек понемножку не умерла совсем.

Нет ничего тоскливее, чем старческий возраст у животных. Как-то это неправильно, когда волосы у них начинают седеть, кожа сморщивается, глаза слепнут, а зубы шатаются в деснах и ни на что уже не годны. Если старится мужчина или женщина, то всем вокруг кажется, что у такого человека всегда найдется хоть что-то, что связывает его с молодой, настоящей жизнью. У людей есть дети или хотя бы память о былых обязательствах, но старая, то есть выпавшая из привычной борьбы за существование собака похожа на тоскливого, бессмертного Струльдбруга, который тянет и тянет сквозь жизнь невыносимую ношу смерти.

И вот однажды Малышка умерла. На Анну после этого напала даже не печаль, а самая настоящая тоска. Ей было жалко бедную старую животинку, что она все мучается и мучается, и ей тяжело, и она совсем слепая, и кашель у нее такой тягостный, что ее прямо-таки всю трясет, но после этой смерти в душе у Анны осталась пустота. Молоденький олух Питер и веселый крошка Шарик, конечно, пытались ее утешить, как могли, но Малышка была единственной собакой, которая помнила былые дни.

Анне хотелось похоронить Малышку на настоящем кладбище, но ни в одной христианской стране такого никто не допустит, так что Анна, в полном одиночестве, просто завернула свою старую верную подружку в хорошее покрывало и предала ее тело земле в каком-то тихом месте, о котором знала она одна.

Добрая Анна не плакала по бедной старой Малышке. Нет-нет, у нее даже времени на то, чтобы побыть одной, и то не было, потому что теперь на добрую Анну стали обрушиваться беда за бедой. Теперь ей нужно было оставить свое место у мисс Матильды.

Когда Анна только устраивалась работать к мисс Матильде, она прекрасно знала, что это может быть всего на несколько лет, поскольку мисс Матильда очень любила путешествовать, и не могла подолгу сидеть на одном месте, и всегда находила какое-нибудь новое место, где можно пожить. Добрая Анна не придала этому совсем никакого значения, потому что когда она в первый раз пошла к мисс Матильде, она не думала, что ей там понравится, так что же толку беспокоиться насчет того, надолго это или нет. А потом за все эти счастливые годы, которые они прожили вместе, Анна как-то заставила себя об этом забыть. И в самый последний год, когда она уже знала, что скоро все кончится, она изо всех сил старалась думать, что нет, ничего не кончится.

— Давайте не будем сейчас об этом говорить, мисс Матильда, кто знает, может, мы все помрем до той поры, — отвечала она всякий раз, когда мисс Матильда пыталась поднять эту тему. Или еще:

— Если мы до той поры доживем, мисс Матильда, может, вам уже и не захочется никуда уезжать.

Нет-нет, добрая Анна никак не могла рассуждать так, как будто отъезд мисс Матильды был вполне реален, слишком тоскливо было бы снова остаться одной среди чужих людей.

И добрая Анна, и ее обожаемая мисс Матильда, обе изо всех сил старались думать, что ничего подобного не случится. Анна ставила в церкви свечки и вообще делала все, что могла, чтобы только ее мисс Матильда осталась в городе, а мисс Матильда ломала себе голову над тем, как бы устроить, чтобы добрая Анна могла поехать с ней, но ни свечки, ни прожекты ни к чему так и не привели. Мисс Матильда собралась уезжать, причем в другую страну, где Анна жить не сможет, потому что ей там будет слишком одиноко.

Ничего другого, кроме как расстаться, этим двум женщинам не оставалось. Может быть, мы все помрем до той поры, повторяла добрая Анна, но даже и помереть почти никто не помер. Все остались жить дальше, за исключением несчастной, старой и слепой Малышки, вот и пришлось им просто-напросто расстаться.

Бедная Анна и бедная мисс Матильда. В самый последний день они буквально не смели глаз поднять друг на друга. У Анны все валилось из рук. Она просто выходила из дома, потом заходила обратно, и иногда ворчала.

Анна никак не могла взять в толк, что же ей теперь делать, чтобы как-то устроить свое будущее. Она сказала, что какое-то время будет вести тот маленький домик из красного кирпича, в котором они жили все вместе. Может быть, возьмет нескольких постояльцев. В общем, она ничего не знает, она позже напишет мисс Матильде и обо всем ей расскажет.

Тоскливый день подошел к концу, а потом все было готово к отъезду, и мисс Матильда выехала заранее, чтобы не опоздать на поезд. Анна стояла, натянутая как струна, бледная и с сухими глазами, на белом крылечке маленького домика из красного кирпича, в котором они жили все вместе. Последнее, что услышала мисс Матильда, это как добрая Анна наказывала дурашливому Питеру попрощаться с мисс Матильдой и никогда ее не забывать.

Часть III

Смерть доброй Анны

Все, кто был знаком с мисс Матильдой, хотели, чтобы добрая Анна перешла работать к ним, потому что знали, как идеально Анна ухаживает за людьми, за их одеждой и имуществом. Еще Анна могла, конечно, в любой момент вернуться в Керден, к мисс Мэри Вадсмит, но ни один из этих вариантов не казался Анне безупречным.

Рядом с миссис Лентман она больше оставаться не хотела. Людей по-настоящему значимых вокруг нее не осталось, но Анна была уверена, что устраиваться на какое-то новое место, где ей придется слушаться незнакомых людей, она не хочет. Никто уже не сможет заменить Анне ее обожаемую мисс Матильду. Уже никто не позволит ей настолько свободно делать за себя все на свете. Наверное, было бы лучше, бродила мысль в сильном натруженном теле Анны, было бы лучше просто-напросто остаться жить в том же маленьком доме из красного кирпича, который весь уже обустроен и обставлен, и пускать жильцов. Мисс Матильда оставила ей всю обстановку, так что денег на то, чтобы все начать с начала, не потребуется. Может быть, так у нее и получится зарабатывать себе на жизнь. Она сможет делать всю работу по дому, и делать все так, как ей нравится, и еще она слишком устала от всяческих перемен, чтобы делать что-то сверх положенного, и теперь она будет просто жить, как живется. Вот она и осталась в том же доме, где они жили все вместе, и нашла нескольких мужчин, женщин она брать не хотела, которые сняли у нее комнаты и стали ее постояльцами.