Страница 30 из 83
— Несомненно, — ответил он Рензелу ровным голосом и на мгновение встретился со мной взглядом.
В его взоре я прочла решительность и участие, будто Арон сделал для себя какие-то выводы, а мне дал молчаливое обещание, что это не последняя наша встреча. Или же я все придумала? От страха и волнения еще не такое померещится.
Арон резко развернулся и, взмахнув мантией, пошагал в западное крыло, а принц опять дернул меня за руку, отчего плечо хрустнуло. Его пальцы слишком грубо и больно стискивали мое запястье, но я терпела. Брови Рензела нахмурились, желваки на скулах задвигались, черты лица заострились, а кожа напомнила цветом снег. Рензел коснулся лба, который рассекала вертикальная морщинка, и по его пальцам пробежали язычки голубого пламени.
Прошипев что-то невнятное, подозрительно похожее на брань кучеров, он тряхнул рукой, и раздался звук, как треск костра, чей огонь сбил сильный ветер. Волшебное пламя исчезло.
— Ваше высочество, — не выдержала возле ступеней крыльца я. — Мне больно.
— Боль — меньшее наказание за то, что вы натворили, — процедил Рензел.
— У меня останется синяк.
— И будет вам напоминанием, леди Цессара, — он на мгновение ослабил хватку, но потом вновь впился в мою руку. — Больше никаких книг и прогулок даже под надзором Арвела. Будете сидеть у себя в комнате, и чтобы я никогда не видел вас рядом с Ароном.
Каждое его слово вбивалось в мое сознание, точно кол в сердце.
— Говорить с Ароном тоже запрещаю, — жестко закончил принц, а у меня против воли побежали горячие слезы по щекам.
В душе поднялась жгучая обида от несогласия с тем, как Рензел со мной поступает. Это низко, подло и жестоко. И после этого Арвел будет говорить, что я не узница его высочества, а его дорогая невеста? Вздор!
— Мне больно, ваше высочество! — воскликнула я и дернула руку.
Случилось чудо или принц все-таки образумился и выпустил меня, но я освободилась и прижала покрасневшее запястье к груди. А Рензел обернулся и опять ко мне потянулся, но замер, когда увидел мои слезы. Искры ярости перестали сверкать в его глазах, а на лице отразилась мучительная усталость и… сожаление? Но мне уже было все равно, сожалеет он или нет.
— Цесса… — подался вперед принц и поморщился, когда я отпрянула.
Меня трясло от страха, злости, обиды. Даже боль в запястье не могла приглушить то, что кипело на душе.
— Я ненавижу вас, — с дрожью выдохнула я. — Ненавижу, потому что вы жестокий человек. Вы уже забрали у меня все: дом, свободу, книги, будущее. И что еще вы заберете, прежде чем окончательно меня разрушите?
— Я пытаюсь вас…
— Защитить?
Принц поджал губы, а я горько улыбнулась:
— От кого, ваше высочество, вы хотите меня защитить? От врага или самого себя?
— Цесса…
— Леди Цессара, — жестко поправила я. — Будьте добры, соблюдайте приличия. И мне не нужна защита, где я безвольная узница. Соловьи, ваше высочество, не просто не поют в золотых клетках, а погибают. Сначала душой, потом телом.
— Леди Цессара, — процедил принц, а выражение его лица опять стало непроницаемым. — Если потребуется, я готов посадить вас хоть в сотню клеток и запереть тысячью замками. Пусть вы меня за это никогда не простите.
Я стиснула кулаки.
— Вы правы — не прощу. И вам придется с этим жить — не мне.
Стоило замолчать, как к горлу подкатил жгучий ком, который никак не получалось проглотить. Я подхватила юбку и, взбежав по лестнице, устремилась в холл, а уже оттуда в свои покои. Кажется, принц меня окликнул, но я не обернулась, промчалась мимо удивленной охраны и захлопнула за собой дверь.
Уже лежа в постели и пропитывая подушку слезами, я услышала под открытым окном лязг кольчуги, тяжелые шаги стражи и предупреждение:
— Еще раз упустите леди Цессару, — раздался хрипловатый голос, — и головы вам не сносить! Поняли?
— Да, сэр Ларис! — ответили двое мужчин, а я вздохнула и опять зарылась лицом в подушку.
Принц не солгал и захлопнул на моей клетке уже второй замок.