Страница 23 из 73
Глава 8
Сидя на углу огромного стола, накрытого кумачом, я наблюдал за рассаживающимися в зале. Люди с любопытством оглядывались, пытаясь найти в привычном зале что-то новое и необычное. Редкие приветствия знакомых прорывались через шум рассаживающихся людей.
— Доброе утро, товарищи! — я подошел к микрофону.
В принципе пора начинать, а то дальше затягивать уже совсем не неприлично. Поглядев на Алевтину, которая заканчивала расставлять коробки в проходе, я продолжил.
— Добро пожаловать на прослушивание для Калининской радиостанции. Меня зовут Вячеслав Брянцев, и вы могли слышать мой голос в ежедневных передачах. Но время идет, радиостанция растет, и одного меня уже не хватает, — в притворном смущении я развел руки, чтобы показать нехватку роста.
— Поэтому мы и решили устроить общественные слушания на роль дикторов. Они пройдут в два этапа. Первый — это сейчас: вы просто берете номерок, выходите на сцену и читаете ваше любимое произведение, небольшое — буквально на десяток-другой секунд. Стишок, считалку, отрывок из романа — все что угодно. Вот, Алевтина сейчас покажет пример.
Мы с ней это заранее обговаривали, поэтому она демонстративно покопалась в коробке и достала оттуда кусок бумаги с грубо намалеванной цифрой. Показав его всем, она взошла на сцену и, сопровождаемая взглядами, подошла к микрофону.
— А–аалевтина. Номер… Пять!
Странно, откуда у артистки театра, пусть и бывшей, робость перед толпой? Может, микрофон так повлиял?
— Ой, я лучше так! — она подошла к краю сцены — Петр Петрович, по прозванью Перов, поймал птицу пигалицу. Понес по рынку, просил полтинку, подали пятак, он и продал так!
Оценив раскрытые рты аудитории, она улыбнулась и спустилась со сцены.
— Видите, как просто! А оценивать вас будут, — я показал на огороженные места в центре зала, — лучшие из лучших. Актеры драматического театра города Калинина. Поаплодируем!
На самом деле артистов уговорить на такое оказалось довольно легко. Зная на своей шкуре, какой мстительной бывает подогретая критиками публика, они с радостью согласились немного побыть на другой стороне баррикад.
— Но это только первый этап! К сожалению, не все из вас его пройдут по самым разным причинам. К примеру, современное радио все еще слишком капризно к тембру голоса, поэтому прошу заранее не обижаться. Просто попробуете в следующий раз!
Над этой фразой я долго думал вчера. Примерно представляя общий уровень речи, я совершенно не хотел бодаться с мамочками и папочками мекающих и бекающих соискателей. Ну, не смазывают машину сливочным маслом, хотя на хлеб оно идет очень даже ничего. И вашему картавящему чаду надо сначала к логопеду походить, а уже потом приближаться к микрофону. А вот «тембр не подходит» звучит щадяще для родительских ушей, ведь можно еще и в оперу попробовать…
— Поэтому вечером мы вывесим номера тех, кто прошел во второй этап, который будет проходить завтра. Но не обольщайтесь: верхняя планка будет задрана уже совсем высоко, и прошедших будут оценивать уже совсем другие люди! Даже будет специальный врач — фониатор!
На самом деле фониатора мне взять было неоткуда. Просто вчера на процедурах в больнице ко мне подошла отоларинголог и спросила, не могу ли я ей помочь с докторской. Я так и не понял темы, но предоставить возможность собрать кучу наблюдений по поведению голосовых связок во время нагрузок не отказался. Мне несложно, а научности событию предаст.
— Ну и наконец, с лучшими из лучшими мы будем работать лично, — я потер предвкушающе руки. — И именно им будет предложено войти в штат радиостанции. Вопросы есть?
Я оглядел зал, скользя взглядом по лицам. Все-таки, откуда во мне талант языком чесать проявился? Вон сколько людей, и ни одного равнодушного лица.
— Ну, раз нет, тогда предлагаю начать. Девушка, рискнете быть первой? — я обратился к сидящей в первом ряду, весь вид которой буквально кричал: «И хочется, и колется».
Суетливо вскочив, она буквально подбежала к коробке, выдернула на ходу номерок и взлетела на сцену. Внезапно из зала раздался крик «Ленка, давай!» с последующим оглушительным свистом.
— Васька! Я уж тобя! — только что не знающая куда деть руки девушка погрозила кулачком в зал. В ответ из зала послышались смешки и выкрики «комсомол».
— Так! Все, тихо! Васильев, опять предупреждение захотел? — а вот теперь перед микрофоном стояла совсем другая. Ни капли смущения, глаза горят, а руки готовы свернуть шею незадачливому шутнику.
Я даже не успел подойти к микрофону, как в зале стало тихо. Надо же, какая интересная конкурсантка у нас…
— Девушка, а номер? — я едва успел спросить в спину фемину, так же стремительно покидающую сцену.
— Ой! Двадцать восемь!
Убедившись на примере первой жертвы, что процесс вовсе не страшен, зал оживился. Около коробки с номерками тут же образовался легкий водоворот. Кто-то пытался найти номерок посчастливее, кто-то просто радовался возможности поделиться своими ощущениями с соседом.
Постепенно все вошло в ритм, и конвейер заработал, доставляя на сцену неограненные куски будущих алмазов и прочих брильянтов. Убедившись, что все идет хорошо, я прошел в конец зала и уселся на последний ряд, чтобы иметь перед собой всю картину.
— А знаете, Вячеслав, у вас получилось довольно-таки неплохо, — внезапно около меня тяжело плюхнулся Малеев.
— Сбежали? — я смерил взглядом осунувшегося Алексей Павловича.
— Нет, отправили на домашнее лечение, а я немного маршрут изменил.
— Так вы тут давно? — внезапно дошло до меня.
— Ну да, сидел в бельэтаже, а потом сюда.
— Какой голосище, а? — с другой стороны так же внезапно появился Георгий Адольфович. — Если вам не подходит, я бы ее в народный ансамбль попробовал.
На сцене в это время полная девушка старательно выводила мелодию, состоящую из одной буквы А. Интересно, где она подразумевает подобное пение у дикторов? Но вообще, судя по оживлению жюри, конкурсантка выдала нечто крутое и редкое.
— Да всегда пожалуйста. Вывесим вечером понравившиеся вам номера отдельно, и приглашайте!
Я и в самом деле не видел причин отказывать худруку. На радио такие певицы нафиг не нужны, а ему пригодятся.