Страница 26 из 72
Будь он проклят.
Я подняла фонарик к странице, щурясь на крошечные фотографии, пока не заметила лицо Амины на групповой фотографии второклассников. Ее волосы отросли с предыдущей фотографии, но улыбка и беззаботный взгляд остались.
— Это она?
Его дыхание пробежало по моей щеке, и я повернулась лицом к его профилю. Дэш был в дюйме от меня, прямо на расстоянии поцелуя. Я отстранилась, не доверяя себе в его близости.
— Это она. — Я повернулась, чтобы подставить ему свое плечо и оттолкнуть его.
Он вернулся к своему ежегоднику, но не отошел. Тепло его руки излучалось на меня, отвлекая меня от фотографий. Сосредоточься, Брайс. Я сузила глаза на ежегодник. Сосредоточься.
Я была здесь, чтобы найти информацию об Амине. Дэш был помехой и не более того. За исключением того, что он был ответственен за тупую боль в моем центре.
Звук перелистываемых страниц был единственным шумом в комнате. Дэш переворачивал свои страницы в ритме с моими, пока не затих.
— Что? — Я наклонилась, чтобы посмотреть на открытую им страницу.
— Ничего. — Он перевернул страницу. — Просто увидел фотографию моего старого соседа. Он не постарел.
— О. — Я вернулась к своей книге, отодвинувшись еще дальше.
Дэш пролистал остаток своего ежегодника, положив его на пол, когда закончил. Затем он потянулся к полке позади нас и достал другую книгу. Эта была новее и толще.
— Что ты делаешь?
Он усмехнулся и стал листать страницы, пока не нашел то, что искал. Затем, раскрыв книгу, он протянул ее мне. — Это я в выпускном классе.
Я быстро нашла Дэша на красочной странице. Он выглядел моложе — и более самоуверенным, если это вообще возможно. Я ненавидела себя за это, но подросток Кингстон Слейтер был настоящей приманкой для тюрьмы.
Его челюсть теперь была более четкой, плечи шире. Когда Дэш ухмылялся, у него появлялись морщинки у глаз. Потерявшись в его юном лице, сравнивая его отличия от того мужчины, с которым я была прошлой ночью, я подскочила от шелеста страниц и звука захлопнувшейся книги. Я оторвала взгляд от фотографии, когда Дэш в мгновение ока поднялся с пола, а ежегодник, который он рассматривал, остался брошенным на полу.
— Ты уходишь?
Он поднял руку и без слов помахал, выходя из комнаты.
Какого черта? Я тоже должна уйти? Я огляделась, пытаясь понять, есть ли причина внезапного исчезновения Дэша, но в библиотеке все было по-прежнему. Может, он пошел в туалет? Может, он тоже не хотел сидеть так близко ко мне.
Я отмахнулась от всего этого, сосредоточившись на том, ради чего я сюда пришла. Кроме того, учитывая его недавнее поведение, Дэш скоро появится снова.
Я дочитала до конца второй курс Амины, а затем пролистала ее младшие классы. Я только открыла твердый переплет, чтобы начать выпускной год, книгу, которую рассматривал Дэш, когда от визга шин у меня по позвоночнику пробежал холодок.
Отложив ежегодник в сторону, я встала и, обойдя одну из книжных полок, выглянула в окно. Прямо у входа была припаркована полицейская машина.
Вдалеке я заметила Дэша на его Harley. Наблюдает. Ждет.
Либо он знал, что копы уже в пути, и поэтому уехал. Либо...
— Он бы не стал, — сказала я себе.
Он бы не вызвал на меня полицию, не так ли?
Когда полицейские бросились к входным дверям, я сама ответила на свой вопрос. Конечно, вызвал бы.
Я стиснула зубы. — Вот сукин сын.
ГЛАВА 11
ДЭШ
Я СЛОЖИЛ страницу, которую вырвал из ежегодника, и засунул ее в задний карман. Больше не было необходимости смотреть на нее — я запомнил фотографию.
Когда я сидела рядом с Брайс и листал тот ежегодник, мое внимание привлекло не лицо Амины.
А лицо мамы.
Амина Дейли и мама улыбались бок о бок. Мамина рука была на плече Амины. Амина обнимала мамину талию. Надпись под фотографией гласила Неразлучные.
Они были подругами. Судя по всему, лучшими подругами. И все же я никогда раньше не слышал имени Амина Дейли. Папа знал, но не упомянул, что Амина когда-то была маминой подругой. Он списал все на смутную историю. Почему?
Почему он не упомянул, что Амина была маминой подругой? Мне было двенадцать лет, когда мама умерла. Я не помню, чтобы она упоминала подругу по имени Амина. Была ли какая-то размолвка? Или они просто отдалились друг от друга? Пока я не знал, я держал эту фотографию при себе.
Папа подытожил все, одним словом.
История.
Чертова история.
Наша история собиралась погубить нас всех.
Если не Брайс будет задавать вопросы, то в конце концов это сделает кто-то другой. Мы были глупы, думая, что сможем уйти от Цыган без подозрений. Глупо было думать, что преступления и тела, которые мы похоронили, останутся под спудом.
Может быть, скрывать нашу историю было ошибкой. Может быть, правильнее было бы рассказать историю — по крайней мере, ее законную часть — и выкарабкаться. Только вот знаю ли я, как правильно рассказать эту историю? Фотография в моем заднем кармане гласила об обратном. Она гласила, что я ни черта не смыслю в истории.
— Дэш? — Голос Пресли наполнил гараж. — Я думала, ты ушел.
— Вернулся. — Я повернулся от скамейки с инструментами, где был погружен в раздумья. — Не хотелось идти домой.
— Я как раз закрываюсь. — Она вошла в гараж через прилегающую дверь офиса.
Ребята ушли минут двадцать назад, закончив свою работу на сегодня. Но Пресли никогда не уходила раньше пяти. Даже когда мы говорили ей идти пораньше, она всегда следила за тем, чтобы офис был открыт в соответствии с часами на двери.
— Ты в порядке? — спросила она.
Я вздохнул и прислонился к скамейке. — Нет.
— Хочешь поговорить об этом? — Она заняла место рядом со мной, толкнув меня плечом. — Я хороший слушатель.
— Черт, Прес. — Я обнял ее, притянув к себе.
Она обняла меня в ответ.
Мама была любительницей обниматься. Она всегда обнимала Ника и меня, когда мы росли. После ее смерти объятия прекратились. Но потом в гараже появилась Пресли, а она не верила в рукопожатия.
Она обнимала всех своими тонкими руками. Ее голова доходила только до середины моей груди, но она умела обнимать так крепко, как никто не умел.
Пресли была красивой, ее тело было подтянутым и стройным, но объятия не были сексуальными. Никто из нас не видел ее такой, никогда не видел. С того дня, как она начала работать здесь, она сразу стала членом семьи. И эти объятия были ее способом дать нам утешение. Утешение от близкого друга, у которого было золотое сердце.
— Я кое-что сделал. — Я глубоко вздохнул. — Черт, я мудак.
— Что ты сделал?
— Ты знаешь, что я следил за Брайс, надеясь, что смогу заставить ее отказаться от этой истории. Я угрожал ей. Это не сработало. Я предложил ей работать вместе. Это не сработало.
Я опустил часть о плане соблазнить ее, потому что, с моей точки зрения, это она соблазнила меня, просто дыша. И я не собирался говорить о сексе, и не потому, что мне было стыдно. Все было наоборот. Это было особенное чувство. В данный момент я хотел оставить все это при себе.
— Хорошо, — сказала Пресли, побуждая меня продолжать. — Итак...
— Итак, я... — Я глубоко вздохнул. — Ее арестовали сегодня. Она проникла в школу, чтобы посмотреть старые ежегодники. Я проследил за ней, оставил ее там и вызвал полицию. Они арестовали ее за незаконное проникновение.
— Ого. — Вздрогнула Пресли. — Мне не особенно нравится эта женщина, тем более что она, похоже, намерена доказать, что Дрейвен — убийца. Но, черт возьми, Дэш. Это беспощадно.
Это было жестоко. И много лет назад это было моей нормой. Я относился к женщинам как к объектам. Полезным. Одноразовым. Заменяемым. Пресли не было рядом в те годы, когда я проходил через женщин, как через воду. Она появилась позже, когда я сбавил обороты и сделал все возможное, чтобы стать порядочным человеком. Когда я уже не был таким жестоким.