Шрам

Напротив, к дереву привязан мужчина. Веревкой связаны руки и ноги. Голова притянута к дереву кожаным ремешком, тоже скальпирована. Верхние веки приколоты к бровям щепками. В животе торчит деревянная жердь. Мне становится плохо, когда я представляю, что здесь происходило.

На следующем дворе животом на столе лежит женщина, ее руки связаны под ним. От одежды не осталось ни одного целого кусочка. Ее пах и ноги залиты кровью. Перед столом на земле лежит тяжелый каменный жернов, из-под которого виднеются маленькие детские ножки. На камне стоит отрубленная мужская голова, тоже скальпированная.

Всюду вороны, которые недовольно каркают и лениво взлетают при нашем приближении. Я долго не могу прийти в себя. Глаза предательски заполнили слезы, в голове непонятный шум. С трудом и не сразу я смог взять себя в руки. Ненависть к существам, совершившим эти чудовищные зверства, выкристаллизовалась в императив: хороший тилинкит — мёртвый тилинкит.

Весь наш отряд прошел через деревню и все выезжали с одинаковыми серыми злыми лицами. Однако было видно, что с такими зверствами они уже сталкивались и ничего нового для себя не увидели. Только для меня увиденное было чем-то запредельным. Не сговариваясь, дружина увеличила скорость. Никого не пришлось подгонять. Воины стремились побыстрее добраться до врага. Этих зверей в человечьем обличье.

Уйдя в свои мысли, я и не заметил, как мы добрались до выхода к побережью. Проводники с тропы увели нас глубоко в лес, где барон приказал оставить под небольшой охраной лошадей и лишние вещи. Никто не хотел оставаться на стоянке и охрану пришлось назначать в приказном порядке. Все рвались в бой. Мы расседлали лошадей и стреножили их. Сбрую и не нужные в предстоящем бою вещи сложили так, чтобы лошади их не затоптали. Из оружия я с собой взял пехотное копье, щит и вакидзаси.

Теперь мы шли медленно, компактной колонной. Сначала вышли к Малым Дубкам. Деревня была пуста и носила все признаки вдумчивого разграбления. Слава предкам, трупов здесь не было. Предупрежденные рыбаками жители успели сбежать. Потом, еще медленнее, мы начали спускаться к побережью.

Вскоре пришлось совсем остановиться. Один из охотников подошел и доложил, что берег и лагерь тилинкитов уже видно, но впереди стоят дозоры северян. Их не обойти и вырезать бесшумно тоже не получится. Барон, немного подумав, принял решение атаковать.

Следуя его негромким командам, отряд развернулся в двухшереножный строй и, стараясь держать хоть какое-то равнение, начал движение в сторону берега. Доналл Кедрик со своими бойцами ушел на правый фланг, ему с его дубиной и отсутствием щита нужен был простор. Воины посматривали по сторонам, стараясь не обгонять друг друга, а главное — не обгонять барона. Почти сразу мы вышли на такое расстояние, что стал виден берег моря. Отряд остановился, воины присели, опустив копья.

Впереди, до самого берега, шел пологий склон, поросший редкими низкорослыми деревьями и кустарником. К береговой кромке приткнулось полтора десятка больших байдар, длинной метров десять-двенадцать и вместимостью примерно на двадцать-двадцать пять человек каждая. И среди них размером выделялась одна, весел на восемнадцать, с сооруженным на корме навесом из шкур. Байдары были полузагружены имуществом.

На берегу множество костров, возле которых сидят воины в доспехах, что-то смутно мне напоминающих. Они едят и пьют, что-то громко кричат друг другу. Языка я не понимаю. Рядом лежат груды награбленного добра и сидят согнанные в одну кучу пленники: молодые парни и девушки, подростки.

— Глянь, Шрам, — прошептал присевший рядом со мной Сток. — В центре лагеря — самый большой костер, видишь? Рядом еще ихний тотем стоит — череп куницы на шесте с привязанными к нему скальпами. Это воины Рода Куницы. А вон их балогун, военный вождь рода. Это тот здоровяк, вокруг которого все суетятся.

Я присмотрелся к нему и другим воинам тилинкитов. Вооружены они были пехотными копьями, дротиками или простыми луками, боевыми топорами либо палицами. У балогуна была дубина, схожая с дубиной Кедрика. На всех была надета ламинарная кожаная броня, голову прикрывали окрылья*.

* - часть доспеха воинов: чукчей, коряков, азиатских эскимосов. Использовалась для защиты головы и плечевого пояса. См. рисунок в «Доп. материалах» к книге.

— Из чего они броню делают? — уточнил я у Стока.

— Из кожи моржа либо лахтака (морского зайца).

Дальше наш разговор был прерван громкими криками. Нас наконец заметили дозоры северян. Они сорвались с места и, громко крича, помчались в сторону своего лагеря. Там, несмотря на кажущуюся беззаботность, их сразу услышали. Балогун вскочил на ноги и начал раздавать команды. Часть тилинкитов начала дозагрузку байдар награбленным, а остальные выстроились в линию, прикрывая от нас лагерь.

Мы в это время уже шли к лагерю, сомкнув строй, сдвинув щиты и выставив вперед копья. Метров за сорок до врага в нас полетели стрелы. Послышались звуки попаданий в щиты, а затем — и редкие вскрики. Дружина чуть увеличила шаг, стремясь быстрее выйти из зоны обстрела и схватиться с врагом в ближнем бою. Шагов за десять-пятнадцать тилинкиты швырнули в нас дротики. Почти все из них впились в щиты наших дружинников, отягощая левую руку. Тут же над строем северян раздался холодящий душу волчий вой и они бросились в атаку.

Атака была настолько яростной, что, как мы не старались, враги практически сразу порвали наш строй. С безумной отвагой и неожиданной от достаточно низкорослых воинов силой они врубились в нашу шеренгу. Мы со Стоком и воином справа еще некоторое время держали щиты сдвинутыми, слаженно работая копьями. Но затем разметали и нашу небольшую шеренгу.

Количество противостоящих отрядов было примерно одинаковым. И жестокий бой закипел на одном месте. Ни один из отрядов не мог потеснить своего противника. Мы со Стоком все-таки удержались рядом и работали по противнику в паре. Сток выронил щит, поймав на него три дротика северян. Я надел свой щит на плечевой ремень и работал с копьем двумя руками. Это значительно увеличивало арсенал моих приемов с этим оружием.

Я уже давно уверенно работал копьем, а мой товарищ им владел еще лучше. И сейчас, мерно двигаясь вперед-назад, мы слаженно роняли тилинкитов на землю. Сначала я наносил удар по тилинкиту, тот ставил блок или уклонялся, и тут же Сток поражал отвлекшегося на меня северянина. Вокруг нас уже стало свободнее и мы начали теснить противника в сторону сражающегося Беона тер Аристи.

Но далеко не везде удача сопутствовала нашим воинам, так же как мне с моим товарищем. Темноглазые низкорослые воины с коричневой кожей, узким лбом и темными волнистыми волосами, ни в чем не уступали дружинникам Аристи. Уверенно бился барон, разя тилинкитов точными скупыми ударами и постепенно продавливая их в сторону байдар. Рядом, громко хэкая при каждом ударе, рубился Деян. Андраж, с несколькими воинами нашего десятка, держал периметр, стараясь не подпустить к барону вражеских воинов со спины и флангов. И Беон тер Аристи в полной мере пользовался этим преимуществом.

Мы со Стоком уверенно шли на сближение с отрядом барона. На правом фланге бушевал баронет со своими воинами. Тилинкиты наскакивали на Кедрика со всех сторон, как собаки на медведя. Но получали в ответ дубиной и опадали, как озимые. И наш правый фланг, как и центр во главе с Беоном тер Аристи, начинал теснить северян к кораблям.

На левом же фланге было все наоборот. Тилинкиты уверенно теснили наших воинов, все глубже загибая фланг к нашему тылу. Спасало то, что дружинники пока не побежали, отступая, но упорно отбивая яростные атаки врага. Еще раз скажу, что меня поразило мужество врага в бою. Вглядываясь в их прямоугольные лица со слегка выпуклым носом, я видел только спокойную уверенность и презрение к врагу.

Их военный вождь тоже успешно теснил наших воинов. Дубиной он буквально сметал своих противников. За ним «в кильватере», как и за нашим бароном, двигалось несколько северян. И случилось то, что должно было произойти. Два вождя, возглавляющих успешно наступающие группы, сошлись в поединке.