Малышка для мажора

- Я, - отвечаю лаконично. Знает какой. Другим уже не стану. Таким я ей и нравлюсь, чтобы там не говорила. А мне в кайф видеть, как она смущается и краснеет.

Моя!

Прижимаю вместе с одеялом к себе. Кладу ее голову на плечо, целуя в макушку. - Придется терпеть, пока не поправишься. А там ... меня уже ничего не остановит! Страшно?

Качает головой, сонно проговариая:

- С тобой мне ничего не страшно...

Вдыхаю полной грудью запах своей девочки.

На душе так спокойно. Хорошо.

Не замечаем, как засыпаем.

Просыпаюсь, когда слышу, как недовольно рядом прочищают горло.

- И вам добрый день, Пал Борисыч! – проговариваю я, зевая. Вообще вот не страшно. Уже все решил для себя, поэтому его злые взгляды меня точно не испугают.

Малышка тоже начинает шевелиться в моих объятиях, сонно глядя на своего дядю.

- Костров! Это что такое?! – показывая на нас.

- Это какая-то нереальная любовь, честно, - проговариваю то, что на сердце. Не хочу больше разлучаться с моей Малышкой. И есть только один способ, как я безболезненно для всех могу ее забрать из этого дома.

- Ты помнишь, что мне обещал? – также строго, пока я усаживаюсь на кровати.

- Я всегда отвечаю за свои слова и поступки. Пусть она выздоровеет, - встаю напротив него. Предупреждаю, проговаривая, – но я сразу заберу ее! И вот этих бесконечных «дней родственников» больше не будет! Только вместе со мной.

- О чем вы? – тоже усаживаясь на своей кровати, спрашивает Снежинка.

Ее дядя благополучно отмалчивается. А мне ещё не время.

Поворачиваюсь к ней, улыбаясь.

- Выздоравливай, моя девочка. Я завтра снова приду. - Сажусь на корточки, чмокая в губы. Она слегка краснеет под пристальным взглядом своего дяди, но не отодвигается.

- Без ущерба для своей учебы, Костров! – поучает ректор.

Встаю, хватая свою куртку с кресла.

- Так точно! - салютую ему, прикладывая руку к пустой голове. Не чужой человек. Придется считаться и с его мнением.

На прощание смотрю на свою Снежинку, подмигивая ей, и ухожу.

Глава 30

Яна

Я уже шесть дней торчу дома, и мне это безумно надоело. Хочу на улицу и гуляяять!

Одеваюсь до того, как Костров заявится ко мне и обломает весь кайф.

Температуры у меня давно нет, да и горло уже прошло, а он заставляет сидеть дома.

Вздыхаю, когда в дверь звонят.

С улыбкой иду открывать. Стоит, закрыв лицо красивым букетом розовых роз и оперевшись ладонью о косяк. Открывает, опуская руку с цветами, и улыбка сползает с его лица.

- Куда намылилась?! – претензионно.

- Спасибо, они безумно красивые, - благодарю его, утыкаясь лицом в букет, который сама забираю с его рук.

Без лишних разговоров иду в комнату за вазой, затем в ванную налить воды.

Он разувается и следует тенью за мной.

- Не увиливай от темы! Я спросил, куда это ты собралась?!

В коридор из зала выходит дядя Паша, и Егор пожимает ему руку, задавая вопрос:

- Куда она, больная, лыжи навострила?!

- Гулять хочет. Сказала, что ей надоела наша гиперопека. Дышать ей, видите ли, нечем. Свободы захотелось.

И уходит на кухню.

- Какой ещё свободы тебе там захотелось? Я че-то вообще не врубаюсь!

Закатываю глаза. Его вечно бросает из крайности в крайность. Ну как тут не подшутить?

Захожу в комнату и ставлю цветы на стол.

Хлопает дверью, закрывая. Хватает за локоть, разворачивая к себе.

- Я жду!

Делаю максимально серьезное лицо и оповещаю:

- Понимаешь, ты у меня был первый и единственный. Я ведь даже не знаю, как это с другими. Может …- делаю паузу, позволяя ему додумать самому. С каждым сказанным словом его глаза округляются все больше. Он с ошалевшим взглядом раскрывает рот и договаривает:

- Может, что??? Ты давай, договаривай!!!

Улыбаюсь и подхожу к нему вплотную. Глядя на него снизу вверх, накрываю ладошкой его грудь, приподнимаясь на цыпочки.

- Может, ты уже прекратишь придумывать себе невесть что, чтобы иметь повод отшлепать меня?

Ещё пару секунд смотрит в глаза. Потом сгребает в охапку, сжимая со всей силы.

- Егооор! – скулю где-то в районе груди, пытаясь хлебнуть воздуха. Слегка отодвигает от себя и с такой мукой произносит:

- Дурочка! Пока ты произносила свою пламенную речь, меня чуть инфаркт не хватил! Кто такими вещами шутит?! Ты нормальная вообще?!

В голосе проскальзывает неприкрытая претензия и мне становится стыдно за свое поведение. Жмусь к нему, как котенок, обнимая.

- Прости. Я больше так не буду. Пойдем гулять, а? Я про эту свободу говорила.

- Ты ещё не выздоровела окончательно. – Слегка отодвигает, цепляя пальцами замок на моей куртке, и начинает тянуть вниз. Как маленькому ребенку объясняет, – давай ты поправишься, а потом мы уже будем гулять.

Прикладываю свою руку к замку, не позволяя ему спустить его окончательно.

- А знаешь что? Я гулять пойду! С тобой или без тебя!

Вырываюсь из его рук и выхожу в коридор.

- Ага, без меня! Размечталась! - говорит недовольно, выходя за мной, когда уже обуваюсь.

- Ну, раз с тобой, тогда пошли.

- Мне нужно ехать на тренировку!

- Я с тобой! - во мне энтузиазм бурлит через край.

Недовольно сводит брови на переносице и проговаривает:

- Ты не можешь со мной! Мы тренимся на площадке, тебе будет холодно. Ты только пошла на поправку!

- Я посижу в машине, - вру ему безбожно, лишь бы взял меня с собой. Открываю входную дверь, хватаю свою шапку и выхожу в подъезд, ожидая, когда Егор обуется.

- Вот зараза непослушная! Выпороть бы тебя, да болеешь еще, жалко! – злится, выходя за мной и закрывая дверь.

Улыбаюсь, показывая ему язык.

Резко хватает за руку, притягивая к себе. Второй рукой зарывается мне в волосы и возле губ требует:

- А ну-ка давай сюда свой язычок!

Счастливо смеюсь, сжимая рот и качая головой.

В противовес своим словам нежно прихватывает верхнюю губу, выдыхая разгоряченным воздухом мне в рот. Сдаюсь, вытаскивая язык и погружая в его рот. Соприкасаемся ими, и между нами проходит ток от разрядов возбуждения.

- Ох, - выдыхает он и снова припадает к моему рту, не в силах оторваться. Прижимает шумно к двери, вжимая своим телом. И меня это отрезвляет.

Чмокаю его в последний раз и требую:

- Ты согласился меня выгулить! Пошли!

Мучительно стонет мне в шею, не двигаясь. Затем берет за руку, сплетая пальцы, и шагает к лестнице, предупреждая:

- Если не будешь слушаться, запру дома. У себя!

- Почему у себя? – не понимаю.

- Ну, раз ты выздоровела, значит, сегодня вечером собираешь свои монатки, а завтра после пар переезжаешь ко мне! И это уже не просьба!

- Ну, может…

- Не может! – перебивает меня, когда выходим на улицу. Хватает мою шапку, натягивая на меня, и ведёт к машине.

Вздыхаю, мысленно соглашаясь ним.

Когда подъезжаем на площадку, Ян с Дэном уже там. Махаю им из машины, не решаясь пока ослушаться.

Включаю радио и слежу за Костровым. Он снимает куртку, оставаясь в одной толстовке от известной марки, которую рекламирует. Значит будут снимать свои стримы. На голове тонкая шапка.

Разминает руки, вертя ими в разные стороны. Затем резко прыгает и повисает на турнике. Начинает с лёгкостью подтягиваться лицом ко мне, поглядывая в мою сторону.

Начинает играть красивая песня, а я, как в замедленной съемке смотрю, как мой любимый делает какие-то сложные приемы, повисая на одной руке.

«Медленно ползёт по спине огонь.

Не отпускай мою ладонь.

Ты не такой, как все. Ты совсем другой.

Неважно всё, что было до.

Ведь твои глаза - будто слёзы витрин.

Всё, что я хочу — оказаться внутри.

Больше я прошу, никого не впускай.

Не расплескай…».

Приходит осознание того, что я за ним хоть на край света. Куда бы не позвал. Пусть только рядом будет.

От наплыва чувств на глаза наворачиваются слезы.