Владыка битвы

— Голосов Рагнальда и Бранда мало, чтобы стать конунгом, — напомнил очевидное я.

Скегги раздраженно отмахнулся. Нервничал. Не находил себе места от волнения. Чем ближе был вейтинг, тем беспокойнее становился брат.

— Знаю, — отозвался он. — Но попробую убедить их. Они не имеют права отказать мне в речи.

Я неопределенно пожал плечами.

— Колдовать и помогать тебе я не смогу, ты же понимаешь это? Вейтинг священен для всех.

— Ясное дело.

На следующий день прибыл незнакомый ярл Сигвальд с маленького острова Муннойр, что болтался в море на юге между Иринойром и Эглинойром. Сигвальд оказался наполовину свером и наполовину тунном, но жил сам по себе и, по его словам, стал сильно страдать от морских набегов Лумленда. Каким-то чудом узнав о готовящемся вейтинге, он отправился просить помощи и заключать союзы. Скегги принял Сигвальда, но велел всем хорошенько к нему присмотреться и поспрашивать о нем среди гостей. Слишком уж странным и внезапным было его появление в Омрике. Путь от Муннойра до Омрика был неблизким, и мне было интересно, как и откуда он прознал о сверском вейтинге.

Я бы раскинул руны, чтобы узнать о его истинных намерениях, но моя собственная сила еще не вернулась до конца. А те крупицы, что накопились, я приберег для священных обрядов, что должны были открыть вейтинг.

Теперь все ждали лишь ярла Эовила, и на его счет у меня тоже были опасения. Живя ближе всех к Омрику, он явно не торопился на всеобщий сход. Заставлял ждать и переживать — хотел показать свою значимость. Кроме того, мы со Скегги не сомневались, что Эовил тоже попытается стать конунгом. И его позиция была куда крепче, чем у Скегги: Эовила знали все сверы на Эглинойре, он был богат, давно владел своими землями и умело распоряжался богатством. Кроме того, именно у Эовила были самые обширные войска. Скегги на его фоне смотрелся мальчишкой, которому просто повезло оттяпать себе крепость в удачном месте.

Хотя кого я обманываю? Все так и было. У нас чуть пупы не развязались, даже когда мы захватывали Омрик. Я не хотел думать, что с нами будет, если Скегги придется развязать настоящую войну с Мерглумом.

Я не сомневался в исходе вейтинга, да и Скегги в глубине души прекрасно осознавал свои ничтожные шансы. И все же брат продолжал бороться. А я поддерживал его, потому что был не только братом, но и его начертателем.

Эовил явился на третий день. Солнце уже катилось к исходу дня, когда на сторожевой башне загорелся одинокий факел. Факел означал, что шли свои, большой костер в чаше возвещал о чужаках.

Глядя на то, с каким почтением обращались к Эовилу Хрут и Дагмер, я окончательно убедился в том, что у Скгги не было шансов. Не будь Рагнальд обязан Скегги жизнью за то, что Вива его исцелила, он наверняка отдал бы голос за Эовила.

Вейтинг начался с большого жертвоприношения на закате. Мы с Эгилем провели все сложные обряды, воззвали к каждому из богов и особенно — к Урсигу, ибо он покровительствовал всем тингам и судам. В жертву принесли пять свиней, пять овец и пять лошадей. Земля всю ночь пила священную кровь.

Наутро, когда трапеза была завершена, ярлы собрались на площади, которую успели разровнять после осады. Теперь лишь потрепанная церковь напоминала о том, что какое-то время назад здесь жили другие люди. Омрик стал землей сверов.

— Почтенные ярлы, верные хускарлы и бонды! — крикнул я, обходя священный круг, в котором стояли ярлы. — Приветствуем вас в Омрике, городе ярла Скегги!

Толпа заревела. Люди напирали вперед, стремясь получше разглядеть происходящее в круге, и пришлось выставить крепких бойцов, чтобы сдерживали зевак. В центре круга собрались Скегги, Рагнальд, Хрут, Бранд, Сигвальд и Эовил с Дагмером — оказалось, что сын обзавелся собственным войском, захватил земли и тоже стал ярлом.

Я разбрызгивал остатки жертвенной крови и освящал круг огнем в то время как начертатель Эгиль пел висы к богам.

— Мы призываем богов в свидетели! — Возопил я и начертал священные руны. — Мы призываем Всеотца обратить свой взор на этот вейтинг! Мы призываем Урсига справедливого даровать нам правду! Мы призываем Санги даровать нашим речам мудрость и гладкость! Мы собрались на вейтинг, чтобы избрать конунгом достойнейшего! Примите же, о боги, наши жертвы, и даруйте нам верный выбор!

Мой голос утонул в реве толпы. Я завершил обход, а затем воткнул факел в землю и поставил пустую чашу.

— Да начнется вейтинг! — прохрипел осипший Эгиль. — Кто из ярлов желает стать конунгом сверов в Свергло?

Скегги топнул ногой.

— Я, Скегги Альрикссон, сын конунга Альрика Тучи.

Наши хирдманы приветственно заревели. Хрут широко улыбнулся и топнул ногой в добром сапоге.

— Я, Хрут Иверссон, желаю стать конунгом! — возвестил он.

Три десятка глоток попытались поддержать Хрута, но он явно привел слишком мало людей, чтобы это возымело толк. Ни наши хирдманы, ни люди остальных, не выглядели заинтересованными. Эовил удивленно переглянулся с Дагмером. Неужели не ожидал, что Хрут вызовется? Лицо молодого ярла ничего не выражало, но он коротко кивнул отцу.

— Я, Эовил Хаконссон, желаю стать конунгом, — спокойно сказал могущественный ярл, и площадь содрогнулась от приветственных криков.

Рагнальд, Бранд и Сигвальд не вызывлись. Их хирдманы помалкивали и терпеливо ожидали дальнейших действий.

Мы с Эгилем обменялись пристальными взглядами. Сейчас, на вейтинге, мы не были связаны службой со своими ярлами. Мы служили богам и всем людям, и нашей главной обязанностью было соблюдение традиций. Признаюсь, я почувствовал свободу, о какой давно забыл. Только небо, боги и служение. Прекрасное чувство, и я был благодарен Всеотцу за этот сладкий миг.

— Пусть Скегги Альрикссон расскажет, почему он достоин вести всех сверов, — приказал Эгиль.

Брат шагнул вперед, расправил плечи, вдохнул побольше воздуха...

— Все вы знаете, кто мой отец. Конунг, что изменил порядкам и стал королем, желая единоличной власти. Я пришел на Эглинойр потому, что желаю жить по-старому. Я желаю поклоняться богам, приносить жертвы и растить детей на плодородной почве, какой нет в моих родных землях. Я желаю отомстить Мерглуму и всем его союзникам за то, что они сотворили с нашими соплеменниками. Я желаю избавить сверов от рабства, в какое их угнали эглины, желаю разбить ярмо спирали, что повесили на их шеи! Во мне течет кровь Ауды Эглинки, что была женой Скегги Морехода, моего деда. И я хочу подарить Свергло не только покой на этих землях. Я хочу воспользоваться правом крови и подарить вам весь Мерглум! — Скегги пришлось остановиться — до того громким было ликование хирдманов. Когда на особо голосистых зашикали, и те заткнулись, он продолжил. — Весь Эглинойр со временем станет нашим, если сверов поведу я. Вы получите добрые битвы, жирные почвы, сытный хлеб и место, где вырастите своих детей! Я захвачу для вас весь остров, и да помогут мне боги!

Я пристально наблюдал за лицами ярлов. Хрут хитро прищурился и спрятал улыбку в жиденьких золотистых усах. Дагмер напряженно глядел на моего брата, но не выразил чувств. Эовил хранил полное спокойствие. Старый Рагнальд, казалось, потерял интерес к речи Скегги еще в самом начале и сейчас разглядывал черные полоски на своих ногтях. Бранд стоял с каменным лицом, а Сигвальд явно сперва желал выслушать каждого, чтобы понять, чья речь будет учитывать его интересы.

— Твое слово услышано, ярл Скегги! — сказал Эгиль и повернулся к Золотому. — Пусть теперь говорит ярл Хрут.

Златовласый богач чинно выступил вперед и с сытой улыбкой обвел взглядом толпу.

— Вам известно, отчего меня величают Золотым, — хохотнул он и ударил себя по животу. — Я всюду изыскиваю возможность сделать деньги и обогатиться. Мой Крелбург — богатейший город, мы славимся торгом, мастеровыми, кузнецами и рабами. Мы торгуем со сверами, нейдами, туннами, эглинами, фреттами, шорами, груннами и кервами. В моих руках — лучшая добыча со всех концов света, и за ней в очередь встают даже эглинские короли и епископы. В моих руках связи, богатства, быстроходные корабли и влияние — оно поможет примириться с Мерглумом и сделать жизнь Свергло мирной. Я говорю, что не нужно воевать, когда можно соседствовать и торговать!