Владыка битвы

На закате, когда хирдманы расселись вокруг костров, явилась Вива. В руках у целительницы был небольшой глиняный сосуд с запечатанной воском пробкой.

— Зелье готово. Чтобы стражей пробрало побыстрее, я решила растворять в пойле не порошок, а сцедила сок растений.

— Что там? — навострил уши я. — Сонный лист?

— Сонный лист здесь почти не растёт. Он солнце любит и открытые места. В лесу ему плохо, поэтому пришлось выдумывать, как использовать местные травы. Результат вам понравится. Сон будет беспробудным. Выпив десять капель такого зелья на закате, сильный муж проснётся лишь в полдень следующего дня.

Сидевший у огня Кьелл кивнул Йирдману. Хускарл поднялся и бережно принял зелье из рук целительницы.

— Благодарю, мудрейшая, — поклонился он. — Да приведёт твоё знание к победе.

По тому, как он обращался с Вивой, я понял, что эту женщину он глубоко почитал. Не всякая жрица могла удостоиться такого почтения от воина. Возможно, однажды Вива спасла ему жизнь.

— У меня есть требование, — хрипло сказала ведьма.

Мы с Кьеллом заинтересованно обернулись к ней.

— Какое же?

— Я пойду с отрядом на север хватать хуторян.

— Ты будешь нужнее нам, у моста, — возразил я. Кьелл кивнул, поддерживая мои слова.

— Нет, я пойду на север, к Цепным башням.

— Зачем тебе туда? — Нахмурился мой друг. — Это опасная задача. Я не хочу рисковать твоей жизнью.

— Нужно убедиться, что эль или мёд замешают правильно. Я сама хочу добавить зелье в пойло. Там... — ведьма замялась, — есть одна хитрость, и лучше мне сделать это самой.

Я печально улыбнулся, разгадав её замысел. Не было никакой хитрости в зелье. Хитрила сама Вива. Целительница на самом деле просто не хотела допустить напрасных смертей. Как и все лекари, она обладала чутким и сострадательным сердцем — такова уж порода тех, кого одаривает Когги. Разворчится, обругает последними словами, в лицо плюнет — а всё равно поможет. Ибо таков её гейс перед Когги. Вива не желала, чтобы люди Йирдмана принялись насильничать и унижать хуторян.

— Пусть идёт с Йирдманом, — сказал я и, пристально взглянув в глаза женщине, едва заметно кивнул. — Как захватите хутор, целительница останется там, с заложниками.

Глаза наглого хускарла загорелись.

— Большая честь.

— Я буду следовать заветам Когги и оружия в руки не возьму, пока кто-либо сам его на меня не поднимет, — добавила Вива. — Благодарю, Хинрик.

Кьеллу осталось лишь пожать плечами.

— Едва ли Скегги одобрил бы это. Да и я сам предпочёл бы оставить тебя в лагере, почтенная Вива. Твои навыки стоят десятка-другого отборных воинов. Но если боги ведут тебя иным путём, я не буду препятствовать твоей воле.

Вива кивнула и скрылась в тенях. Я увидел, что Йирдман довольно скалился. Возможно, не было никакого спасения. Быть может, ведьма просто ему нравилась, и он был рад провести с ней побольше времени.

— Как думаешь, когда лучше выходить? — спросил я, подсев к Кьеллу.

— Тут надо тонко посчитать. Мы ждём знака от Гуллы — она зажжёт свечу в башне в ночь, когда начнутся долгие молитвы мерглумцев. У нас будет ночь и день, чтобы подготовиться. И людей я бы снарядил сразу.

— Значит, мы готовы выдвигаться в любой момент. Но Скегги ещё не пришёл в себя.

— Это меня и беспокоит. Но пусть вождь отдыхает. Мы с тобой, Хинрик, худо-бедно да справимся. — Кьелл поднял кружку, и я поднял свою в ответ. — Скёль! Жаль, нет Глоди. Ох, как же он тогда был зол... Ты б его видел...

— О, верю. А ведь Эовил рассчитывал, что вместо Глоди в заложниках останусь я...

Кьелл лишь фыркнул.

— Чтобы Скегги да отдал своего начертателя? Бред.

— Они видели во мне его родича, а не колдуна.

— Всё равно Скегги ни за что бы не согласился. Там тогда ведь не было ни меня, ни Глоди... У него оставался лишь ты, и тебя бы Скегги ни за что не упустил. — Кьелл поставил кружку на землю и уставился на огонь. — Вовремя ты появился, Хинрик Фолкварссон. Сами боги привели тебя. Но я тебя опасаюсь.

— Все опасаются. — Я улыбнулся и залпом допил мёд с золотым корнем. — Такое у меня ремесло.

— Нет, не в том дело. Просто чувствую, что ты ближе к смерти, чем остальные. Вроде и живой, и дышишь, а одной ногой словно не здесь.

Я едва не присвистнул. Кьеллу с его чутьём самое то было заниматься рунами и пророчествовать. А он, как назло, оказался противником предсказаний.

— Теперь Скегги будет таким же. Так бывает, когда человека касается Гродда, но не забирает его, — ответил я и поднялся. — Пойду вздремну, пока сон пошёл. Постарайтесь не будить.

Усталость навалилась на меня с такой силой, что я едва дотащил ноги до своей палатки. Я имел привычку умывать лицо перед сном, но сейчас даже на это сил не оставалось. Теперь я в полной мере ощутил, насколько опустошительным оказался для меня ритуал — но это длилось недолго. Сон мягкой, но крепкой хваткой, вцепился в мой разум и заставил забыться.

— Хинрик!

Кто-то отчаянно тряс меня за плечо. Голос звучал словно из иного мира.

— Хинрик! Проснись! Ты нужен.

Я с большой неохотой продрал глаза. Пригляделся — ещё темно. Слишком рано разбудили. Значит, рассчитывать на быстрое восстановление колдовской силы не выйдет. Я все так же ощущал себя опустошённым.

— Что стряслось? — Я едва ворочал языком и не мог сосредоточить взгляд на размытом пятне, которое в упор не желало становиться лицом собеседника.

В следующий миг меня окатило холодом, и я вскрикнул от неожиданности. Этот милый человек — судя по нахальному голосу, всё же Йирдман — окатил меня водой.

—Да чтоб тебя! — взревел я и вскочил с мокрого лежака. — Ты что творишь?

Йирдман улыбнулся, то улыбка тут же сползла, а лицо помрачнело. Взгляд хускарла оставался серьёзным.

— Что случилось? — Переспросил я.

— Дело плохо. Разведчик из Омрика вернулся, — быстро сказал он. — Мы ошиблись в расчетах. Праздничные службы эглинов уже начались. Идём к костру, Кьелл всех собирает.

Как и был — в мокром плаще и прилипшей к телу рубахе, я потащился к костру, стуча зубами от холода. Утро выдалось студеным — или после сна мне так показалось.

Кьелл уже собрал всех вокруг костра. В руках у него была карта Гуллы. На лицах воинов застыла растерянность, и я начал понимать, почему.

— Скегги так и не очнулся? — спросил я у Вивы, присоединившейся к собранию.

Ведьма молча покачала головой.

Тогда понятно. Нужный момент наступил, но люди не захотят идти в атаку без вождя. Кьелл глядел на меня так, словно я был его последней надеждой.

— Службы длятся ночь, день и ещё ночь? — уточнил я.

— Вроде да.

— Эту ночь мы уже упустили. Идти нам день, а ведь ещё нужно тихо захватить мост. Значит следующая ночь будет решающей. Нужно успеть.

— А Скегги? — спросил Йирдман.

— Понесём его.

Хускарл вышел вперед, обратив на себя множество взглядов.

— Нет, так дело не пойдёт, — сказал он. — Наш вождь должен сам отдать приказ. Я уважаю и Хинрика, и Кьелла, но присягал на верность я Скегги.

Остальные тихо зароптали, и на их лицах читалось то же, что сказал Йирдман.

— Если я сейчас разбужу Скегги, он может не выжить. Либо станет дурачком. Или и вовсе застрянет между нашим и миром мёртвых. — Я принялся ходить вокруг костра. — Мне самому нужно слышать волю брата, но времени у нас нет, а будить его нельзя.

— И сколько он ещё так проспит?

— Не знаю, — признался я. — Может утром очнётся, может через пару дней... Одной Гродде это ведомо.

Йирдман снова глядел на меня с недоверием.

— Мозги нам путаешь, начертатель?

— Нет. В моих же интересах, чтобы Скегги очнулся. Иначе вы первыми разорвёте меня на части за испорченный ритуал.

— В этом ты прав, Хинрик-выскочка.

Кьелл вскинул руку.

— Тихо! — Угрожающе зашипел мой друг. — Все успокоились. Будем думать, что делать. Раз Скегги не может говорить, решение примем сообща. Все мы здесь клялись ему в верности. Ему и хирду. И раз так, должны думать так, как подумал бы Скегги.