Владыка битвы

Я склонил голову в знак скорби, как того требовали законы гостеприимства. История семей почиталась и бережно оберегалась каждым потомком, и если гостю посчастливилось услышать один из сказов, следовало проявить уважение.

— Значит, дед твой решил всех своей рукой уничтожить, а не разогнать по округе?

— Чудной ты, начертатель. Их бы переловили... А горело хорошо. Там же сена много было, соломы. Доски из сосны — это древо легко смолу отдаёт. И вот всё это и подожгло свинарник. А уж когда бедняги занялись, то визгу было... — Голос Освинда сорвался, и продолжал он хрипло. — Пламя и вовсе до небес стояло. Помню, напугался я тогда здорово — чуть Гродде душу не отдал, хотя наблюдал за пожаром издалека. Нас в лесу спрятали. Заикался, спал плохо. Потом матушка сходила к ведьме, та меня заговорила от испуга, воду болотную на макушку лила... И я стал прежним.

— Хвала тебе, Освинд, за то, что не бросил семейное дело. — Я достал ритуальный нож и вырезал на столешнице руны плодородия и урожая. — Пусть на твоём столе всегда будет в достатке пищи и эля.

Хозяин расплылся в довольной улыбке.

— Редко встречаю начертателя, готового сделать благо задаром, — сказал он и отпил ещё эля. — Сказ семейный я тебе поведал. Теперь ты знаешь, как горят свиньи. Но зачем тебе это?

— Хочу понять, не солгала ли та фреска. Хочу знать, можно ли использовать свиней в подкопе, чтобы разрушить каменную стену. — Я поднял глаза на Освинда и понизил голос. — Мерглум снова свирепствует, и он нынче силён. Я ищу способы сделать сильнее и нас.

Хозяин пожал плечами.

— Мы такого ещё не повторяли, честно признаюсь. Подкопы делали, однако ж свиней туда не загоняли. Мне думается, подобное возможно, но не всё так просто. Свиньи должны быть очень жирными. — Он принялся загибать пальцы. — Свиные шкуры нужно хорошенько промазать жиром, но даже после этого они не сразу загорятся. Поэтому их лучше обложить сухой соломой и хворостом. Но свиньи — юркие создания. Напуганный хряк кого хочешь собьёт с ног...

— Значит, нужно их связать? — предположил я.

— Можно завалить ход, чтобы свиньи не могли выбраться.

— А как же тогда огонь будет гореть? Пламени нужен воздух.

Освинд широко улыбнулся, продемонстрировав наполовину беззубый рот.

— Нужно оставлять щели в завале. Такие, чтобы пропускали воздух, но чтобы свиньи не могли воспользоваться этими брешами.

Я задумчиво кивнул. Так-то в целом было понятно, что свиней будет нелегко поджечь, и напуганные животные станут метаться по всему пространству. Но меня больше интересовало не это.

— А каменные стены действительно могут рухнуть от жара, что источает горящий свиной жир?

— Ты что, ни разу вражеских кораблей не поджигал? — усмехнулся хозяин.

— Ещё не приходилось. Я веду другие войны.

— А вот если бы жёг, то знал, что лучший способ сделать пламя жарким и нетухнущим — это бросить в огонь мешочек со свиным салом, — осклабился хозяин. — Сало не боится воды, оно растапливается до жидкости, обволакивает собой древесину или что тебе там нужно поджечь. И горит так жарко, что не потушишь.

— Значит, и камень возьмёт? — всё ещё сомневался я.

— Камень может и нет. Но камень стоит на земле. А вот земля просядет очень сильно. И стена станет слабой. Либо сама рухнет, либо накренится, а может и раствор, что кладку сцепляет, лопнет. Так что рисунки наверняка не врут.

Это уже обнадёживало. Я залпом допил эль и накрыл кружку ладонью, когда рабыня собралась налить добавки.

— Хорошо, — сказал я. — Теперь о деле. Сколько у тебя свиней?

— Всего или на продажу?

— Чтобы завтра я забрал.

— Ну... Десятка три наберётся. — Освинд поскрёб пятернёй затылок. — Или четыре. Поросята ещё не подросли, этих ближе к зиме продавать буду.

Я взглянул на загоны через дверной проём.

— Но я насчитал по пути сюда вчетверо больше.

— Потому что они для ярла. — Хозяин гордо вскинул подбородок. — У меня договор на продажу свиней ярлу Эовилу. Кормлю его хускарлов и многих из хирда, кто живёт в Скелгате.

— Если возьму, скажем, все четыре десятка, сколько ты захочешь серебра?

Подслушивавший наш разговор раб икнул. Освинд уставился на меня с недоумением.

— Так твой Скегги Альрикссон собрался в поход?

— Может в поход. Может хочет насолить мерглумцам, отняв одну из их крепостей, — улыбнулся я. — Так сколько возьмёшь за четыре десятка серебром?

— Обычно продаю по два шилга каждую.

— У меня нет мерглумских монет. Сколько будет в пеннигах?

Я знал, что один мерглумский шилг равнялся пяти сверским пеннигам, но хотел проверить Освинда на честность. Иных торговцев не стращал даже плащ начертателя.

— Четыре сотни пеннигов, или четыре марки серебром, — подумав, ответил хозяин.

Я мотнул головой.

— Грабёж. Тянет только на три сверские марки.

Водянистые глаза Освинда налились азартом торга.

— Три марки и пятьдесят пеннигов, — решительно заявил он и ударил кружкой по столу. — Не меньше!

— Только если свиньи жирные, — почти согласился я. — Мне нужно как можно больше сала.

— Идёт! Три с половиной марки и амулет на здоровье для молодого скота. Зима будет тяжёлой. Нужно, чтобы все родившиеся в этом году поросята выжили. Иначе ярлу будет нечего жрать.

— Хорошо. Но свиней выбираю сам, — сказал я, барабаня пальцами по дереву.

— Договор!

Мы ударили по рукам, и к полудню я оказался вконец обедневшим владельцем визгливого и вонючего стада. Пока я возился с амулетом для поросят, на каждом животном поставили клеймо в виде моей руны Хим. Так было нужно для того, чтобы люди Скегги не прирезали это добро раньше времени. Для нашего народа было привычно возить скот живьём в дальние походы, но много с собой обычно не брали. А тут четыре десятка откормленных рыл. Кто-то мог и соблазниться.

Я понимал, что даже Скегги наверняка поднимет меня на смех, узнав о плане. Но фреска, рассказывавшая о применении свиней для осады, слишком уж мне запомнилась, и я хотел повторить хитрость этих древних умников. Правда, сперва предстояло убедить Скегги сделать подкоп под стены Омрика...

Договорившись с Освиндом, что заберу стадо ближе ко дню отбытия, я отдал последние пеннинги на еду для живности и наконец-то вернулся к гнедому. Дорога до Скелгата не заняла много времени, и остаток дня я решил провести за стенами ярлова града. Мне требовалось расспросить богов о мече. Вигрик — «владыка битвы» — всё никак не давал мне покоя, и я не мог понять, отчего. Ну меч, ну с историей. Красивая рукоять и манящий алый камень в навершии... Мало ли таких было в Эглинойре, особенно после веаллов? Ведь если древний народ умел строить такие мощные каменные сооружения, наверняка и в кузнечном деле преуспел... Но почему эглины были готовы погибнуть именно за этот меч? Почему защищали его ценой своих жизней? Какую силу он в себе нёс?

— Отдохни здесь, дорогой.

Я оставил коня на берегу ручья, что пересекал усыпанный дикими травами луг. Хорошее место, доброе. Отсюда стены Скелгата казались ещё величественнее, а поля — безмятежными. Я достал из мешка немного хлеба, мяса и мёда. Эля с собой не прихватил, но мог подсластить воду в угоду богам. Устроившись на берегу, я развёл небольшой костёр — предсказания получались лучше, когда мне удавалось добыть огонь. Вышло не сразу, но через некоторое время я уже располагал всеми четырьмя стихиями, что связывали меня с Всеотцом.

— Вод Великий, отец всех людей и богов, взываю к тебе! — Привычным жестом я рассёк ритуальным ножом левую ладонь и пролил несколько капель на руны и в огонь. — Взываю к тебе, ибо хочу узнать правду о мече Вигрике. Какие тайны несёт он? Для кого предназначен? Что даст он владельцу? Открой мне это знание, Всеотец, и прими мои дары.

Стараясь не дотрагиваться до Вигрика, я развернул ткань, в которую был завёрнут меч. Камень в рукояти сверкнул красным всполохом, едва его коснулось солнце. Красивая всё же работа. Не сказать, что совсем затейливая, но делалась с любовью.