Владыка битвы

— Идём, — шепнул Скегги. — Будьте начеку.

Я закинул посох за плечи и достал топор Вигдис. Мы двинулись по пустынному берегу, всё ещё хранившему следы жизни. Несколько лодок, рыбацкие сети на просушке, запах рыбы — значит, здесь должны были оставаться люди. Но почему они попрятались?

Скегги, Глоди и Исгерд шли первыми, за ним мы с Гуллой, а следом — пятеро сверов. Наш отряд осмотрел рыбацкие домишки — их не отапливали, но запах гари я чувствовал. Кое-где я видел сваленные в кучу деревянные доски — обугленные, сломанные. Неужели в городе был пожар? Тогда это могло объяснить отсутствие частокола.

Молча, общаясь лишь короткими знаками, мы пошли дальше и вскоре вышли на узкую улицу, что вела к колодцу. У нас под ногами путались курицы и гуси — уже хорошо. После набега живности бы не осталось. Мне показалось, что в затянутом пузырём окне небольшого дома что-то шевельнулось, и я знаком указал на него Гулле. Ведьма кивнула, убрала копьё и достала длинный нож.

Я аккуратно, стараясь не шуметь, потянул на себя дверь.

— Не убивайте! — взвизгнули в полумраке. — Возьмите кур и уходите!

Говорили по-нашему.

— Мы сверы, — сказала из-за моего плеча Гулла. — Пришли из Свергланда. Не бойся и покажись. Мы пришли с миром и не хотим причинять вреда.

Ведьма убрала нож на пояс. Я опустил топор.

В глубине помещения послышалось шуршание, и спустя мгновение к нам вышли двое — совсем юная девчушка, за юбку которой ухватился малец лет пяти.

— Вы точно сверы? — спросила молодая хозяйка и поправила повязку на голове.

— Из самого Виттсанда, — улыбнулась Гулла и присела на корточки. Она порылась в поясной сумке и вытащила свёрток с медовыми сотами. Наверняка приготовила на случай жертвы богам, но сейчас решила отдать детям. — Возьмите, это вкусно. Можно долго жевать. И расскажите, почему здесь никого нет.

Ребятёнок потянул руки к угощению. Дверь за нашими спинами заскрипела.

— Что у вас тут? — Скегги ввалился, явно обеспокоившись нашей отлучкой. — Ой...

Девчонка вздрогнула при виде топора. Какие-то они здесь слишком уж пуганые. Странно.

— Что здесь произошло? — Продолжала спрашивать Гулла. — Где все? Где ваш ярл? И как тебя зовут?

— Сагой меня звать. — Девчонка закрыла собой ребёнка. — Ярл здесь, дома у себя. Он болен. Люди ушли. Те, кто остался.

— Почему ушли? Что случилось?

— Эглины пришли. На кораблях. Сожгли здесь много чего. Многих мужей зарубили. Наш отец тоже пал, но мы с братом спрятались и переждали набег. Повезло хоть, что дом не сожгли.

— Как давно это было? — спросила Гулла.

— Луны четыре назад. Или пять... Как снег сошёл и первые травы зацвели. Тогда ещё король мерглумский помер.

Мы со Скегги переглянулись.

— Сколько вас здесь осталось?

— Мало. Пять десятков. А было несколько сотен. Кто погиб, кто от ран помер. Многих, когда набег случился, и вовсе тут не было. Давайте я вас лучше к ярлу отведу? Он сам всё расскажет.

— Ваш ярл — Рагнальд? — уточнил Скегги.

— Ага, — кивнула девчонка. — Ты его знаешь?

— Виделся однажды. Отведи нас к нему.

Сага отвела младшего к постели и закутала в одеяло. Ребёнок был настолько увлечён мёдом, что, казалось, наше присутствие вовсе перестало его заботить.

— Идёмте. Говорите вы и правда по-нашему, может до чего с Рангнальдом и договоритесь. — Она вышла из дома и направилась вверх по улице. Говорила намеренно громко — видимо, хотела предупредить остальных, что мы были здесь. — Да только если вы сюда жить пришли, то не советую. Эглины сейчас что волчья стая — все ходят вокруг Свергло, кружат, житья не дают. Но я мало чего слыхала, мне о брате заботиться надо да выживать как-то. Один набег пережили — и ещё переживём. Идти-то особо некуда. Сейчас нигде не схорониться.

Значит, Гулла была права — эглины ходили по этой земле. Эглины принесли кровь и гарь. И ничего хорошего нам это не сулило.

Дом ярла явно пострадал от пожара — я видел опалённое дерево — но отстраивался заново. Сага подвела нас к чертогу и со всей дури принялась стучать в дверь.

— Сверы пришли! — возопила она. — Открывайте!

Дверь распахнулась, и пред нами предстала уставшая, с тёмными кругами под глазами женщина — нам со Скегги она годилась в матери. Ключ на шее выдавал в ней хозяйку. Скегги поклонился.

— Здравствуй, почтенная. Я Скегги Альрикссон из Виттсанда. Пришёл говорить с ярлом Рагнальдом.

Хозяйка удивлённо моргнула.

— Скегги? Уж не сын ли...

— Сын.

— Ну проходите. — Она посторонилась, приглашая нас внутрь. — Только угощать вас нечем. Не до пиров сейчас.

— Это мы уже поняли.

Женщина провела нас в общую залу, где у огня грелся наполовину седой муж с перевязанной рукой. Он явно слышал разговор на пороге, но не поднялся на ноги, чтобы нас поприветствовать. Вместо этого он жестом предложил нам сесть у огня.

— Скегги Альрикссон, — нахмурился ярл. Голос у него был сиплым, чуть булькающим. Действительно болел, и болел давно. — Туча прислал своего щенка проверить, как мы живём?

— Туча никого не присылал, — ответил брат. — Щенок научился кусаться и сам пришёл. Люблю Эглинойр.

— А я вот уже не люблю.

— Расскажи, что у вас случилось, почтенный Рагнальд. — Скегги снял с пояса мех с крепким мёдом и подал хозяину. — Вижу, дела в Свергло идут скверно.

— Сперва ты скажи, зачем пришёл и насколько велик твой хирд.

— Отец мой принял эглинскую веру, а меня не заставил. Со мной десять кораблей и будет ещё больше.

Ярл уставился на гостя сквозь всполохи огня.

— И что ты удумал, Скегги Альрикссон? Хочешь править Свергло?

— Хочу навести порядок и укрепить Свергло. Видимо, придётся начинать с усмирения мерглумцев. Это же они на вас напали?

— Да. — Рагнальд отпил немного из меха Скегги и оживился. Судя по запаху, витавшему в чертоге, пил он долго и без меры. Справлял тризну по своей власти?

Брат жестом поторопил хозяина.

— Рассказывай всё без утайки. Я хочу помочь, но мне нужны сведения.

— Ну ты уже, должно быть, знаешь, что король мерглумский отдал своему мёртвому богу душу.

— Знаю. И что дети у него остались — юный Оффа и Беора.

Рагнальд медленно кивнул.

— Ну вот этому юному Оффе и надули в уши мерглумские олдермены. Дескать, договор со сверами заключал старый король, а король теперь новый. И новый король может отменить старые союзы. Оффа и отменил. Первый набег мерглумцы совершили на Омрик. Наш город на Уле. Хороший порт, много денег с него шло. Тамошнего ярла Эйрика убили, сам Омрик захватили. Теперь город эглинский. Это была наша первая потеря, но самая важная.

— А что с Крелбургом? — спросил Глоди.

— Крелбург стоит на двух берегах. Северный занят эглинами, южный — сверами. Там правит ярл Хруп, и большего пройдохи я не встречал. Дружит он с эглинами, и дружит тесно. Того и гляди спиральку на шею повесит.

— Но сверские корабли, что проходят через Крелбург, не трогают?

Рагнальд слабо пожал плечами и откашлялся.

— А это как с Хрупом договоритесь. Его так-то тоже понять можно: когда столько эглинов рядом, приходится крутиться, чтобы шкуру свою сохранить. Но его, видать, либо подкупили, либо припугнули: когда мы начали собирать войско, чтобы дать отпор эглинам, ни одного топора Хруп не прислал. Ни одного!

Вот и один из возможных союзов, о котором говорили руны. Союз, основанный на хитрости. Но что-то подсказывало мне, что не только Хруп мог попытаться хитрить.

— На вас тоже совершили набег, — напомнил я. — Но твой Сандвен не захвачен. Почему?

Рагнальд осушил мех наполовину и уставился на меня слезящимися глазами.

— Так мы и бились до смерти. Они на кораблях пришли — выгадали время, когда меня и моих людей не было. Пожгли здесь много чего. Но эглинов было немного, да и не умеют они толком с воды сражаться. Явно их кто-то из наших надоумил, но как следует воевать не научил. Потому отогнали их, пусть и потеряли многих. Потом эглины ещё раз приходили, но тут уж мы подготовились — понимали, что снова попытаются. С воды мы худо-бедно сможем их встретить да угостить железом, но после взятия Омрика мерглумцам открылся путь по суше. И если они соберут армию, нам не выстоять. Пройдут через Свергло как нож сквозь масло.