Страница 50 из 85
— Как, совсем?
— До конца поединка.
Скверное дело, подумал Кай. Впрочем, с каждым случается. Не я первый...
— А ничего, что я сейчас привыкаю к револьверу без патронов? — испугался он внезапно, — буду отлично готов слушать эти сухие щелчки, а оно как бабахнет!..
— Бабахнет, — подтвердил Сантьяго, — да и не в одном звуке дело. Не забывай об отдаче от выстрела. Стрелки, чересчур изнеженные долгой стрельбой из бластера, жёсткий механический огнестрел так и норовят уронить. Не уподобляйся им в этом, если жизнь дорога. Понял меня, Майк?
Кай обещал не уподобляться. Слава космическому Разуму, гибельных навыков пользования изнеживающими бластерами он покуда не наработал. Может учиться, как с чистого листа, не переучиваясь.
Итак, эта чёрная 'менора' при нажимах на спусковой крючок будет громыхать, как молния в руках Шема — невменяемого божества ксенокультуры Сид. И будет вырываться на свободу из непослушных пальцев, подобно той же молнии, потихоньку взятой поиграть его младшим братом. Брат остался безымянным, так как не справился с отдачей как раз накануне наречения имени.
Грустная история, которую важно не повторить.
— Но к сухим щелчкам тоже привыкай, — съязвил Сантьяго, — когда револьвер даст осечку, звук будет почти идентичным.
До чего смешлив этот латинос!
Привал длился около часа, и всё это время Кай вертел в руках 'менору'. Щёлкал то предохранителем, то курком и спусковым крючком, а потом научился нажатием большого пальца выкатывать барабан к осмотру.
— Думаю, я уже привык, — сказал он Сантьяго где-то на середине привала.
— Не в тебе дело. Важно, чтобы руки привыкли, — возразил тот, — посему, ощупывай дальше. А пока руки осваивают оружие, ответь-ка мне...
И Сантьяго сообщал что-то из теории. Хотя чаще спрашивал — и тогда невесть откуда задержавшимися в его памяти полезными истинами делился сам Кай.
О чём истины? О том, что между взводом курка и спуском следует делать паузу, что держать револьвер надо прямо (хотя многих неодолимые силы влекут сваливать его на бок, либо уводить назад), что для взведения курка и его спуска стоит пользоваться силой кисти и предплечья правой руки — причём исключительно ими.
— А я думал, — в ответ на последнюю истину пробормотал Кай, — что я буду весь стрелять, а не только мои кисть и предплечье.
— Убивать Кулака ты будешь и правда весь — всей своей волей и сердцем. Для этого ты весь целиком вылетишь из ствола — вместе с пулей, чтобы помочь ей свершить твой приговор. Но взвод курка и нажатие на спуск всё равно доверь кисти с предплечьем.
Подумав, Кай согласился, что проведенное тренером различие имеет глубокий смысл, причём как практический, так и философский. К другим советам Сантьяго с этих пор он и не пытался придраться, принимал просто как истины, обязательные к исполнению. Времени дефицит, сопротивляться попусту — решительно некогда.
Итак, в момент взвода курка придётся слегка сваливать 'менору' на правый бок, но затем снова выпрямлять. Непостижимо, но будет сделано. И придётся преодолевать искушение хорошо прицелиться: револьвер — он не снайперская винтовка. И помнить, что начальная дистанция в двадцать шагов Кулаком держаться не будет. Уж ему-то, как никому другому, выгодно сократить дистанцию — чтобы помочь себе кулаком. И стоически принимать возможность осечки, не поддаваясь панике. Осечка в револьвере исправляется движением барабана при следующем нажатии на спуск — в том-то и основное счастье револьверной конструкции.
Но вот разум Кая достаточно опух от стрелковых премудростей, чтобы скорей возжелать перехода к опасной стороне тренировки (к отвратным шпанкам? Да хоть бы и к ним — всё равно ведь нависают!), а руки в достаточной мере познакомились с 'менорой', чтобы по кивку Сантьяго ловко её зарядить. Откинуть барабан, вставить обойму, защёлкнуть барабан в раму и лишь после того осознать: в ладони теперь грозная сила. Бесцеремонности в ощупывании больше она не потерпит.
— Поднимаемся, — скомандовал Сантьяго, — идём к тиру.
7
Приметив первую шпанку в ивовых зарослях, Кай обернулся к Сантьяго за новой командой. И с ужасом обнаружил, что учитель прямо на ходу впадает в свой обычный сонный транс. А тут на беду и шпанка-то их заметила. В хаотичных её движениях появилась целенаправленность — пошла инстинктивная программа выхода на атаку.
— Что делать-то? — Кай толкнул Сантьяго немного сильнее, чем позволяла вежливость, но всё же не вполне пробудил.
— А, мишень? — скользнул учитель по изготовившейся к броску шпанке равнодушным взглядом. — Да, можно начинать.
Легко сказать 'начинать'... Делать-то что? Кай снова потряс за плечо спутника:
— Снимать уже с предохранителя?
— Как хочешь, — в забытьи ответствовал тот, — но я бы, наверное, снял...
Кай с лёгкостью щёлкнул тугим предохранителем, обернулся:
— Подпустить, что ль, поближе?
Ой, да к кому это он обращается? Последняя реплика осталась и вовсе без ответа.
Кай поневоле осознал, что раз 'менора' у него, ему и корчить из себя мешиаха. Жаль только, в неё помещается всего семь свечей — мешиаху стоит быть экономным. С первой-то пули шпанку остановишь вряд ли. Бенито — и тот еле-еле справлялся с живучими тварями, а ведь он бил из бластера.
Надо лупить в нервный центр, сказал себе Кай от имени Сантьяго. Да, малыш Майк, отыщи нервный центр, в него-то и цель. Надо полагать, это где-то... Ну, в общем, если попасть в ту 'шейную' зону между головой и грудью, которую шпанка даже в полёте прикрывает лапками...
Дальше размышлять не получилось: летучая гадина вдруг резко надвинулась на Кая, раскручивая оба своих яйцеклада. Пришлось бить без прицеливания, благо, совсем не попасть шансов было немного.
Что до отдачи — была, но погоды не сделала. Наверное, бывает пожёстче.
Тварь не упала. Испустив резкий протестующий свист, она отлетела в сторону, где стала готовиться к новому заходу. Лишь что-то в её облике неуловимо изменилось.
Ага, я отстрелил ей один из яйцекладов!
Это был славный выстрел, малыш, похвалил себя Кай от имени дремлющего Сантьяго, мои поздравления, Майк.
Или Сантьяго не называл его малышом, только иногда Майком? Какая разница! Главное, что с Каем теперь внутренний авторитетный голос, сопровождающий его действия позитивными комментариями.
Новый бросок шпанки Кай встретил во всеоружии. Вроде бы снова не целился, но интуитивно бабахнул именно туда, куда собирался. Чудище рухнуло наземь, суча конечностями в полной дезориентации и жаля оставшимся яйцекладом себя самоё.
Со второго выстрела, Майк! Истинно, ты мастер своей 'меноры'!
Правда, на вторую шпанку пришлось извести весь остаток первой обоймы.
— Вставлять, что ли, вторую?
Сантьяго тихо посапывал, облокотившись на поваленный ивовый ствол. Он не ответил — из педагогических, видимо, соображений.
Ладно, решил про себя Кай, что ж я буду его будить. Вот когда вовсе патроны кончатся, непременно растолкаю. Скажу: 'Учитель, пора вставать! Тренировка завершилась'.
8
Третья и чертвёртая шпанки охотились сообща. Кай почти расстроился, когда понял, что отрабатывает с ними навык распределения внимания, который на поединке не пригодится. Всё из-за того, что против него выступит всего лишь один противник.
Но шпанкам не скажешь: убирайтесь, парные мишени мне не нужны! Сантьяго пообещал агрессивные мишени, и уж это-то обещание выполнил. В общем, как-то так получилось, что именно на этих совместно действующих тварях Кай показал свой лучший на сегодня результат. По выстрелу на особь: не круто ли?
Круто, мой мальчик, очень круто, похвалил его внутренний голос.
Потом была пятая шпанка и шестая, отнявшие у Кая по паре выстрелов. А с последней седьмой опять приключился конфуз.
Начать с того, что с первым выстрелом он поторопился и впервые промазал — да понятное дело, тварь-то была ещё далеко, а револьвер всё же оружие ближнего боя. Но вот последний выстрел обещал быть идеально метким — именно обещал. Ибо надо ж такому случиться, чтобы на последнем седьмом патроне безотказный доселе револьвер дал осечку. Досадное происшествие.